– В какую больницу его отвезли?
Она назвала. Повезло, его мама там проработала всю жизнь.
– Вас сейчас туда не пустят. То есть вас как раз пустят.
Она, чуть улыбнувшись, озадаченно на него посмотрела, и он объяснил:
– Сейчас в больнице неприемные часы, но вас пропустят, потому что я попрошу своих знакомых. Как вас зовут?
– Александра Рахманова и Юлия Ивлева.
– Вы Александра?
– Да.
– Шура?
– Слава богу, нет. Саша.
– Илья. Не любите свое имя?
– Терпеть не могу.
– Это плохо. Это мешает внутренней гармонии, – вспомнил он. Он думал, что Саша улыбнется, но она промолчала.
– Вы правда нам поможете? – У выхода из парка Саша придержала собаку, заглянула Илье в глаза. Вид у нее опять был совсем несчастный.
– Правда, – пообещал он. – Поезжайте к своему раненому. Вас пропустят.
Маминой подруге, до сих пор работавшей в больнице, он позвонил прямо из дома, хотя раньше старался ни с кем при Варе не разговаривать. Из чувства самосохранения. Предугадать, к какому слову Варе придет в голову придраться, он так и не научился.
Убрав телефон, принял душ, переоделся и поехал на работу.
Если бы Варя сию секунду могла умереть по собственному желанию, она бы так и сделала, потому что никто не мог страдать больше, чем сейчас страдала она.
Она ждала, что Илья еще ночью попытается смириться, погладит ее по плечу, а она сбросит его руку и заплачет. И будет плакать долго, пока он не поймет, какую сильную боль ей причинил, и полностью не раскается. Тогда она, конечно, его простит, но не до конца, еще какое-то время будет грустной, печальной, а он виноватым.
Этот период, когда сама она печальна, а муж виноват, Варя любила больше всего. Он напоминал ей давние времена, когда Илья самозабвенно ее добивался. Вообще-то Варя сразу решила, что лучше Ильи мужа ей не найти, еще когда впервые его приметила среди сокурсников. И дело не только в том, что Илюша Томилин парнем был видным, плечистым, с правильной речью коренного москвича и неизменной привычкой пропускать девочек вперед при входе в аудиторию. На рост и плечи Варя особого внимания не обращала, а манеры – дело наживное, она способна любого научить хорошим манерам. Дело было в другом: от него, еще совсем мальчика, веяло врожденной мужской надежностью, тем, что она интуитивно чувствовала и чего нельзя приобрести искусственно.
Она и ошиблась, и не ошиблась. Не ошиблась потому, что в надежности Ильи не сомневалась никогда, даже сейчас, и точно знала, что ни на какой подлый поступок ни по отношению к ней, ни по отношению к кому-то другому он не способен.
А ошиблась, потому что широкие плечи и хорошие манеры привлекали не ее одну. Многих привлекали, вот в чем ужас-то.
Конечно, цену себе Варя знала. Еще бы не знать, если вокруг нее вились почти все мальчики в группе. Да и за все время брака она нисколько не подурнела, даже наоборот, приобрела зрелую уверенную женскую красоту. Располнела немного, но это ей шло, худыми могут позволить себе быть только совсем молоденькие девочки, у настоящих женщин кости торчать не должны.
Они с Ильей были достойной парой. Им бы еще счастливыми стать, но вот счастья Илья ей так и не дал.
Ты вытащила в жизни счастливый билет, сказала как-то ей подружка. Варя как раз жаловалась на Илью. Правду сказать постеснялась, а пожаловаться хотелось. Правда была неприглядная и очень для нее обидная.
Накануне встречи с подружкой они ездили к свекрови на дачу, эти поездки Варя всегда терпеть не могла. Хоть и грех так говорить, а хорошо, что свекрови больше нет и ездить не к кому. Так вот, в тот раз на даче была и сестра Ильи Катя, и к Кате пришла соседка, с которой они с детства дружили и которая долгое время жила за границей. Катя с подругой уселись на веранде, потом к ним свекровь подсела, а потом и Илья. Варю компания, конечно, звала, но она загорала в гамаке и только качала головой – мне и здесь хорошо.
Компания все сидела и сидела, загорать Варе надоело, а слышать веселый смех так и вовсе никаких сил не было. По дороге домой Варя плакала и объясняла Илье, как бестактно и некрасиво со стороны свекрови так обходиться с гостьей. То есть с ней, с Варей. Она плакала, а у Ильи каменел подбородок, и вопреки ожиданиям каяться он в тот раз не стал. Ужас получился, а не поездка.
Подружке Варя рассказала, что свекровь настраивает Илью против нее, а у того не хватает воли поставить мать на место. Потому что тряпка.
«Ты вытянула счастливый билет, – повторила подружка. – Ты бы цеплялась к нему поменьше и нервы ему трепала пореже, а то ведь ему в один прекрасный момент не захочется домой идти». Варя тогда очень на подружку обиделась, хоть и жалела дуру.
У подружки тогда был тяжелый период. Дети болели, мать болела, саму с работы уволили, и мужниной зарплаты на всех не хватало. Подробности Варя пропускала мимо ушей, потому что человеком была ранимым и чужие проблемы ее очень расстраивали.
Варя обиделась на подружку, потому что та прямо указала на истинное ее горе – Илье в любой момент могло не захотеться идти домой, и это было Вариным постоянным страхом. Дурой-то Варя не была и понимала, что постоянные слезы в конце концов могут утомить. Только поделать с собой ничего не могла.
Вот если бы муж был другим… Или нет, если бы она, Варя, была другой, великой актрисой, например, и все бы вокруг говорили, как Илье повезло, что рядом с ним такая женщина, и сама Варя понимала бы, что она в своем величии просто снисходит до ничем не примечательного мужа, их семейная жизнь наладилась бы. Тогда она не боялась бы, что какая-то другая станет ему интереснее ее, Вари, и не злилась бы ни на Илью, ни на баб, которые около него вертятся.
К сожалению, Варя не была великой актрисой и ей не приходилось отбиваться от поклонников.
Илья вернулся с пробежки, заговорил по мобильному. Вроде бы с Лизой, бывшей свекровиной подругой. Когда муж закрылся в ванной, Варя достала его мобильный, посмотрела на номер последнего вызова – так и есть, Елизавета Ивановна, бывшая свекровина коллега, старуха-терапевт. Неопасный звонок, Варя о нем сразу же забыла.
Судя по всему, мириться Илья не собирался, и стоило подумать о том, как заставить его это сделать.
Юлю Саша застала на том же месте, где и оставила, – сжавшуюся в углу на кухне.
– Съешь бутерброд, – приготовив чай, назидательно и банально велела Саша. – Съешь хоть что-нибудь.
К счастью, осталось полбанки красной икры. Саша намазала икру на хлеб, протянула Юле, та, не замечая вкуса, медленно его сжевала.
Женщина может себе позволить быть слабой, когда у нее есть такая возможность, говорила когда-то бабушка. Получалось, что у Юли такая возможность есть. А еще получалось, что сильной должна стать Саша, кто-то же должен решать, что им теперь делать и куда идти.
