…Это все черные. Раньше никогда убийств не было. Раньше в парке всегда спокойно было…
…Да будет вам! Всегда пьянь собиралась. Нечего ходить одной…
– Что? – Илья остановился, шагнул назад. – В парке кого-то убили?
– Девушку вчера убили… – наперебой заговорили соседки.
Он знал, что любое происшествие всегда обрастает немыслимыми слухами. А еще он знал, что, если бы не видел полчаса назад Сашу здоровой и невредимой, никуда бы сейчас не поехал. Несмотря на Варю, несмотря на годовщину маминой смерти.
– Пойдем, – тронула его за руку жена. – Сам же говорил, опаздываем.
Дачный участок оказался ухоженным, с большими цветочными клумбами. Саша каждый год обещала себе привести в порядок старую бабушкину дачу, но не доходили руки.
Юля курила на крылечке и заметно обрадовалась, увидев Сашу. Девчонке очень хотелось к любимому.
– К Боре из полиции приходили? – сразу спросила Саша.
– Приходили. – Юля затянулась в последний раз, сунула окурок в консервную банку.
– Он сказал, что у него была при себе крупная сумма денег? Он про вымогательство сообщил?
– Сказал, что деньги украли. У него действительно бумажник вытащили. Там были деньги, его собственные. И банковские карты.
– Почему он не сказал правду, Юля?
– Потому что я его попросила. – Она подняла на нее глаза, и, к собственному удивлению, Саша увидела в них твердую решимость. За Юлиной покладистостью скрывался твердый характер.
– Почему ты боишься правды? Маша еще ребенок, а ты взрослая. Пора бы уже понимать, что можно делать, а чего нельзя.
На большой сливе у самого крыльца заметно темнели ягоды. Возьму неделю отпуска и поживу на даче, решила Саша.
– А вдруг это… Маша сама? – Значит, не одной ей такая мысль закралась в голову.
– Езжай к Боре, – вздохнула Саша. – Привет передай. Пусть поправляется. А мы тут разберемся.
Юля тягостно молчала, Саше стало ее жаль.
– Не бойся. Все будет хорошо.
Девушка исчезла в доме, Саша постояла немного и поднялась на крыльцо.
Маша сидела с книжкой за чайным столом на террасе. Подняла на нее испуганные глаза, пробормотала:
– Здрасте.
– Привет. – Саша подвинула стул, уселась напротив и, дождавшись, когда уйдет Юля, задумчиво предложила: – Рассказывай. Сначала и по порядку. И побыстрее, не задерживай ни меня, ни себя.
– Что? – Маша оторвала взгляд от исчезающей за окном сестры.
– Ты где учишься? – вздохнула Саша.
– В Бауманском, а что?
Плетеный стул оказался на редкость удобным. Нужно купить такие же и поставить на террасе. Поменять окна, старые рассохлись совсем. И пить чай у открытого окна, уткнувшись в книжку.
– Из-за тебя человек попал в больницу. Я не врач, но, по-моему, такие травмы головы бесследно не проходят. Ты с Борей знакома?
Маша кивнула. Вид у нее был несчастный, в другой ситуации Саша ее пожалела бы.
– Боря хороший парень. У нас на работе его все любят. Ты пока этого не знаешь, но хороших людей не так много. Меньше, чем хотелось бы.
Девочка молчала.
На ветку сирени за окном села серая птичка, потрясла головой, улетела.
– Ну говори, говори, – поторопила Саша. – Я не уеду, пока ты мне все не расскажешь и пока я тебе не поверю.
Девочка продолжала молчать, но Саша чувствовала – сейчас заговорит. Маша устала быть наедине со своей бедой, ей хотелось переложить свои страхи на кого-то сильного и надежного. Хотя бы на Сашу.
Она еще немного помолчала и спросила то, чего Саша меньше всего ожидала:
– При чем тут мой институт?
– При том, что, раз Бауманский, значит, с головой у тебя все должно быть в порядке, – в сердцах сказала Саша и добавила для ясности: – Значит, не полная дура.
Маша заговорила и сразу же заплакала. Она говорила и плакала, и Саша ей верила.
Они с Колей возвращались вечером с дачи. Днем купались в озере, потом на участок заехали, мама просила иногда поливать цветы. Надо было, конечно, пораньше отправиться или вообще не ехать, позвонить Юле, чтобы не беспокоилась, и остаться за городом. Маше и не хотелось ехать, как чувствовала. Теперь всегда будет своему чутью доверять.
Ехали в темноте, дорога была совсем пустая. А перед поворотом на трассу Коля сбил человека. То есть она не поняла, что произошло, просто Коля резко затормозил, вышел из машины, и тут она увидела человека на асфальте.
А потом все произошло совсем быстро. Появились незнакомые мужики, орали, матерились, отобрали у Коли права и паспорт, сфотографировали документы и велели через два дня принести пятьсот тысяч. Если не хочет в тюрьму сесть.
Как он должен был с ними связаться? Сказали, что сами его найдут. Телефон Колин записали, паспорт и права видели.
На нее мужики никакого внимания не обратили, как будто ее вовсе не было.
Коля объехал тело на дороге, отвез Машу домой, пообещал, что с мужиками разберется, и больше она его не видела.
Рано утром он ей позвонил, сказал, что никаких денег платить не станет, ни на кого он не наезжал. Перед машиной мелькнула тень, это верно, и труп он сам видел. Но толчка не почувствовал, и на машине нет ни единой отметины, а так не бывает, когда человека сбиваешь. Еще сказал, чтобы она его не искала и к нему домой не ходила, а сидела и ждала и не мешала ему решать свои проблемы.
Тут Маша испугалась еще сильнее, чем ночью на дороге. Вопреки указаниям она пошла к нему домой. Звонила, звонила, но никто ей не открыл. Она вернулась домой, но ей было невмоготу, и она опять вернулась к Колиной двери.
– Где его родители? – спросила Саша. – Почему он один живет?
– Отец на Севере работает, мама к нему поехала неделю назад, не скоро вернется.
Маша опять звонила в дверь, и опять ей никто не открыл, тогда она села на ступеньку лестницы и стала ждать неизвестно чего.
В очередной раз зашумел лифт, оттуда доносились неясные мужские голоса. Маша испугалась, поднялась на пол-этажа выше, прижалась к стене.
Лифт остановился на Колином этаже, из него вышли двое мужчин, позвонили в Колину дверь. Мужчин она не то чтобы узнала, просто поняла: это – те самые. Ей было очень страшно, но она спустилась вниз и сказала мужикам, что сможет достать деньги…
Чего-то подобного Саша ожидала, с тоской слушая Машин сбивчивый рассказ.
Челюсти у шавки оказались мощными, прокусила ему ногу до крови даже через джинсы. Вчера Иванников смазал ранки йодом, но лодыжка слегка воспалилась, он достал из аптечки мазь, перевязал ногу.
Неплохо было бы навестить родителей, он давно у них не был, но после встречи с Ксюшей ехать к родителям не хотелось. Мама спрашивала про Ксюшку с удивительным постоянством, которого он не понимал. Во-первых, она Ксюшу недолюбливала, сколько Иванников себя помнил. Причину этой нелюбви он не понимал ни тогда, ни сейчас. Ксюша была девочкой доброй и вежливой, и сказать о ней что-то плохое было трудно. А во‑вторых, мама прекрасно знала, что его юношеская любовь давно замужем и ему незачем глупо интересоваться ее жизнью.
