Первыми ударили турецкие пушки, им незамедлительно ответствовали орудия с русских, английских и французских кораблей. Так началась знаменитая Наваринская битва. «Азов» сражался в самом пекле против пяти, а то и против шести противников сразу. От частых разрывов вода в бухте буквально кипела, в воздухе висел тяжелый пороховой дым. В один из моментов боя Лазарев увидел, что турки буквально расстреливают английский флагман «Азия». Не раздумывая долго, Лазарев тут же прикрывает своим бортом союзника, невзирая на большие повреждения от огня. Весь бой Нахимов сражается на баке. Там он командует артиллерийской батареей.
– Зажечь фитили, приготовить замки! Забить снаряды! – распоряжался на баке «Азова» лейтенант Павел Нахимов. – Изготовиться к пальбе с обоих бортов!
Все готово к открытию огня. Последние минуты самые томительные. Наконец со шканцев прокричали:
– Открыть огонь!
– Батарея пали! – мгновенно отреагировал Нахимов и другие батарейные командиры.
«Азов» в одно мгновение окутывается дымом.
Вдалеке в сплошной туче черного дыма по самые клотики «Азия» Кодрингтона. Гейден с Лазаревым с беспокойством поглядывали на английский флагман: ведет огонь или горит? Разглядеть подробно было невозможно.
– Мы в точке определенной нам диспозицией! – доложился Лазареву штурман.
– Передайте на бак, чтобы клали дагликс! – велел командир «Азова» вахтенному офицеру.
Тот репетовал команду на бак линкора Нахимову:
– Приготовиться к положению якоря!
Тот в ответ поднимает вверх руку, мол, понял.
Из шканечного журнала линейного корабля «Азов»: В 3 часа, пришел по назначенной диспозиции в свое место, на глубине 25 саж., грунт ил, брошен якорь «даглист» и, отдав канату до 50 саж., привели помощью шпринга правый борт корабля противу неприятельского двухдечного корабля и фрегата в расстоянии от первого на один кабельтов, и тогда открыли сильный огонь с правого борта».
Обнаженные по пояс матросы закладывали гандшпуги и ворочали ими, наводя пушки для очередного залпа. Внезапно случайная искра попала на сложенные пороховые картузы. Те мгновенно вспыхнули, и огонь быстро побежал по палубе. Часть матросов бросилась, было, в сторону.
– Стой! – закричал Нахимов. – Кому жизнь не дорога за мной! Ободренные матросы кинулись за Нахимовым. Вместе с ними, оказавшиеся рядом, мичман Путятин и гардемарин Истомин. Общими силами они быстро потушили еще не разгоревшийся пожар.
Из шканечного журнала линейного корабля «Азов»: «В 3 1/2 часа с неприятельского корабля сбиты были все мачты и перебиты канаты, которые и понесло за корму. В сие время совершенно открылся стоявший во 2 линии в интервале турецкий адмиральский двухдечный фрегат и некоторые корветы, продолжали пальбу с правого борта…»
– Залп! – выхватив сабли, кричали плутонговые командиры – Залп! Залп! Залп!
До турок было рукой подать, а против «Азова» обратили свои орудия сразу пять турецких судов. Едва ж азовцы успели в первый раз разрядить свои пушки, как корабль внезапно вздрогнул раз, затем еще и еще. Турецкие 6-фунтовые ядра в упор поражали русский флагман.
Бой был тяжел и яростен. У борта «Азова» стена фонтанов от падающих ядер. На самом корабле тоже жарко. То и дело вспыхивали пожары, рвались снасти, рушился такелаж. Но и азовцы в долгу не оставались. Прошло менее четверти часа с начала боя, как меткими выстрелами комендорами флагмана была разбита грот-мачта ближайшего турецкого фрегата. Верхняя ее часть рухнула в воду, по пути разнеся в щепки фальшборт. Упав, мачта потянула за собой паутиной вант весь фрегат. Турки кричали истошно. И было от чего! Судно сильно накренилось на борт, задрав в небо ближний к «Азову» борт. И очередной пушечный залп пришелся точно в небеса.
– Аллаху своему презент послали! – усмехнулся Гейден. – Теперь уж точно не видать им от него милостей!
Зато уж «Азов» не промахнулся, и через несколько минут превратил своего противника в горящую груду дров. Вскоре, чадящий пожарами фрегат на буксирах оттащили под защиту береговых укреплений.
– Какие повреждения? – спрашивал Гейден Лазарева.
– Фок-мачту выбило из степсов. Едва держится на цепях! – Что с грот-мачтой? – Трещина до нижнего дека. От бизани, сами видите, одни обломки!
Мимо санитары тащили окровавленного матроса.
– Живой? – закричал им Лазарев.
– Куда там, – ответили санитары. – Наповал!
– Да, только начали, а уже жарко! – вздохнул Гейден и, взяв трубу, принимается рассматривать турецкий флот.
Ни Гейдену, ни Лазареву, однако, причин радоваться пока еще никаких не было.
Перед кораблем было еще четыре противника. Батарейные командиры лишь утерли рукавами пот, перенацелили пушки и все началось по новой.
Вскоре очередное меткое ядро, пущенное с «Азова», пробив борт, попало прямо в крюйт-камеру очередного корвета. Взрыв был оглушителен, и останки судна разметало по всей бухте. Высоко в воздухе в клубах дыма летели доски и снасти, головы и руки…
Бой продолжался. «В жару битвы палубы наших кораблей представляли зрелище одинаково ужасное: без мундиров, с завязанными или заткнутыми ушами, дабы совсем не оглохнуть, те люди, которые, за несколько часов (до боя) казались короткими и добрыми, теперь казались бешенными. С диким взором, с растворенными устами, не замечая никакой опасности, они бросались и опрометью бежали туда, куда приказывали. Храбрейшие возвышали голос; им охотно и стремительно повиновались, и никто не узнал бы робкого. Тяжелораненые и умирающие, одни лежали смирно, другие ползли на перевязку, не произнося ни одного жалобного стона. Вскоре крикливое «ура!» подменилось отчаянным молчанием, и тут-то каждый, можно сказать, работал за четверых, и силы по мере утомления. Казалось. Увеличивались. Томимые жаром, жаждой и усталостью матросы окачивались морской водою (коею в осторожность от пожара палубы наливаются), прикладывались к ядрам или держали свинцовые пули во рту, и тем освежали горящие губы и запекшийся язык. В таком положении ничто не устрашало их; большой ужас возбуждал большую храбрость: каждый взрыв сопровождался радостным «ура», даже раненные на кубрике провозглашали сей символ славянской храбрости…»
– Не суетись ребята! – кричали азовские офицеры вошедшим в азарт артиллеристам. – Целься вернее под ватерлинию, чтоб тонул исправно!
Лейтенанты Павел Нахимов и Иван Бутенев, мичмана Владимир Корнилов и Ефим Путятин, гардемарины Дмитрий Шишмарев и Владимир Истомин – все при деле!
Над «Азовом» занимаются (в который уже раз) языки пламени. Их сбивают, аварийные партии мечутся от бака к юту.
… Очередной залп с турецкого фрегата и падает, заливая кровью палубу, лейтенант Бутенев. В горячке он пытается подняться. Из раздробленной ядром руки хлещет кровь. Лейтенант рвет зубами рубаху.
– Затяни узлом повыше! – хрипит он подбежавшему матросу. – И живо назад к орудию!
