Алессандро повернулся к Лиа и вдруг осознал, что ему придется собрать всю волю в кулак, чтобы удержаться и не поцеловать ее. Глаза Лиа сверкали, изумрудное ожерелье и платье цвета морской волны так шли к ее лицу, что он и забыл о представителях великих государств.
– Как ты это сделала? – спросил он.
– Через брата. – Она бросила взгляд на молодого человека в военной форме Италии, который сидел по другую сторону стола, ближе к середине. Алессандро отметил, что лицо у брата Лиа доброе, но более волевое, чем у него. Возможно, причина в том, что ему пришлось пройти через более серьезные испытания. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, что он не только отменный стрелок, но еще и из тех, кого на войне пуля обычно обходит стороной. – Он устроил приглашения, но мы понятия не имели, что ты знаком с послом. Его жена, как он мне только что сказал, вопреки протоколу, сразу посадила тебя слева от него.
– Да разве в этом счастье? – вырвалось у Алессандро.
Слуга в ливрее убрал тарелку с золотой каемочкой, на которой лежала карточка Алессандро, и поставил перед ним точно такую же. Алессандро стал ломать голову, почему слуга просто не убрал карточку.
– У этих карточек грязные углы, – пояснила Лиа, наблюдая, как меняется выражение лица Алессандро.
Столовые приборы и посуда перед ним напоминали маленький город, позади которого поднимался миниатюрный хрустальный хребет: пять вилок, три ножа, полдюжины ложек, три салфетки, четыре бокала для вина, один – для воды, бокал для шампанского. Перед каждым гостем стояло по три графина: с красным вином, белым и с водой. Так устраивала приемы императорская семья.
Когда подали суп, оркестр (перебравшийся в нишу за спиной баронессы) принялся наигрывать веселые венские вальсы, которые помогали Алессандро уплетать закуски. Он начал покачиваться, но, осознав, что музыканты всего лишь создают звуковой фон, перестал, стремясь избежать роковой ошибки. Он ощущал все большую уверенность, и облегчение, которое он испытывал, выдержав столь серьезную социальную проверку, привело его в состояние восторга.
– Что это за суп? – прямо спросил он посла. – Никогда не ел такого вкусного супа.
– В нем один особый ингредиент, – ответил посол.
– Какой же?
– Шампанское, которое вы выпили за последний час. – Он наклонился к Алессандро и прошептал, чтобы не услышал ни французский посол, ни кто-то еще. – Я ничего не пью, чтобы сохранять способность говорить о политике и не выбалтывать секреты, поэтому, с позиции трезвости, не могу признать этот суп таким уж хорошим. На армейских маневрах суп подавали получше, и все знают, что в армии не суп, а конская моча.
Алессандро подавился супом.
– Поделитесь и со мной, над чем вы смеетесь, – подал голос французский посол.
– О, нет.
– Почему же?
– Не хочу спровоцировать инцидент.
– Золтан, – повернулся французский посол к австрийскому, возвращаясь к прерванному разговору, – единственные инциденты, которых нам следует опасаться, это те, что происходят между нашими друзьями, немцами и итальянцами.
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Алессандро, пользуясь тем, что в этой компании являлся самым высокопоставленным итальянцем.
– Бедные немцы, – изрек французский посол с идеальным галльским сарказмом, – жить не могут без колоний. Мы видели, как они пытались зацепиться за Северную Африку, видели, как они потерпели неудачу. И в обозримом будущем у них ничего не получится из-за отсутствия военно-морских баз на Средиземном море. Вероятно, они не станут развязывать войну в Европе ради приобретения колоний. По этой самой причине они не возьмут верх над нами, и у них нет шансов против англичан. Если они и смогут чего-то добиться, так это против вас.
– Меня?
– Италии.
– Как?
– В Киренаике и Триполитании.
– Нет, я так не думаю, – покачал головой барон Кароли. – У немцев нет интереса к тамошней пустыне. А кроме того, это вызовет наше безмерное неудовольствие.
– Сейчас, может, интереса и нет, но, если они будут прощупывать побережье, а мы – держаться за Марокко, Алжир и Тунис, точно так же, как англичане – за Египет, куда им податься?
– Но они не прощупывают.
– Немецкие военные корабли вчера прошли Гибралтар, – заметил французский посол. – Разумеется, возможно, они хотят, чтобы моряки получше загорели.
– И кто же об этом сообщил?
– Англичане. В прессе этого пока нет. Но будет. Мы и сами их заметим. Я хотел спросить сегодня, известно ли вам об этом что-нибудь, раз уж они ваши друзья.
– Впервые слышу.
– Они не собирались зайти в один из ваших портов, скажем, в Триест или Дубровник?
Посол Австро-Венгрии покачал головой.
– Я бы об этом знал.
Потрясенный тем, что оказался участником разговора, в котором мечтал поучаствовать, Алессандро вставил:
– Похоже, это инцидент, касающийся Германии и Австрии, а не Германии и Италии.
– Нет, – покачал головой французский посол. – Италия отреагирует, боясь за Киренаику и Триполитанию: слабые звенья на североафриканском побережье. Это может спровоцировать войну между Италией и Турцией.
– Турцией? – переспросил Алессандро.
– Италии придется завладеть Ливией, чтобы защитить свои интересы, – заявил барон Кароли. – Думаю, еще в этом году вы объявите войну султану.
– Не объявим, если я смогу высказаться на этот счет, – возразил Алессандро.
Возможно, потому что послы привыкли к разговорам с равными себе, они автоматически подумали, что Алессандро говорит от имени Италии. И вместо того, чтобы указать ему его место, сказав: «Но вы не сможете», – французский посол спросил: «Но почему?»
– Ничего из того, что есть в Ливии, не стоит войны, – владение риторикой плюс сильный голос наконец-то привели к тому, что все разговоры за столом смолкли.
– Это не так, – заговорил брат Лиа. – Италия многие годы участвует в развитии Ливии. Там большие месторождения полезных ископаемых, у страны огромный сельскохозяйственный потенциал, который позволит переселиться туда избыточному населению с юга Италии. Не говоря уже о нашей чести, о нашем законном праве иметь колонию в Африке, нашей истории, проблемы с доступом к каналу и абсолютной неприемлемостью немецкой военной базы у наших берегов.
Алессандро ответил, подстегнутый вниманием столь многих людей.
– Капитан, – в голосе слышалось уважение, – Ливия – территория Оттоманской империи. Мы там гости, и все наши усилия по развитию Ливии за последние десять лет вполовину меньше нового строительства на виа дель Корсо. Вы правильно упомянули о наличии месторождений полезных ископаемых, но следовало сказать, что их добыча требует особых методов, потому что месторождения находятся глубоко под землей, которые пока не созданы. Что же касается сельскохозяйственного потенциала… насчет этого есть определенные сомнения. Во всяком случае, факты говорят о том, что там ничего не растет. Если настанет день, когда итальянцы с Юга начнут покидать свою сухую и каменистую почву ради ливийского песка, тогда, возможно, война с султаном и станет мудрым решением. Но эти люди уезжают в Америку, и будут уезжать, независимо от того, начнем мы войну с Турцией или не начнем, а при таком раскладе эта самая война с Турцией становится совершенно бессмысленной. История же у нас такая, что мы не можем объявлять кому-то войну, ссылаясь на наши давнишние владения. Иначе придется воевать не только с Турцией из-за Ливии, но и с Британией, Испанией, Германией, Францией, Австрией и Карфагеном. Возможно, нам удастся предотвратить появление немецкой военной базы на юге, не объявляя войну Турции – это какой-то очень уж кружной путь, – а просто проинформировав Германию, что это casus belli
[25]
. Что же касается нашей чести, то честь – дело тонкое и важное, и наилучший способ служить ей – поступать правильно.
