Энрико пил теплую воду из речки, а Алессандро планировал строительство гасиенды в пампасах, когда на гребне дюны появилась Лиа. Ее поразило, что Энрико пьет воду, вытянув шею и широко расставив ноги, а Алессандро, что казалось почти невозможным, с головой ушел в свои мысли. Ему бы прыгать от радости, ведь он сумел обогнать ее, хотя она и выехала гораздо раньше, но он выглядел таким несчастным, и оттого нравился ей еще больше.
Когда ее кавалерийский скакун, чуть скользя по песку, спускался вниз, Алессандро в удивлении повернулся.
– Ты, должно быть, летел, – воскликнула Лиа. – Я все время гнала лошадь.
– Мы проехали через лес. – Он посмотрел на Энрико. – Он считает, что его долг – прыгать через изгороди и стены, продираться сквозь кусты и деревья и без устали бегать на длинные дистанции… а я никогда его не разуверял.
– Так принято ездить в Аргентине.
– В Аргентине? – В голосе Алессандро послышалось изумление.
– Мой отец курировал строительство железной дороги из Баия-Бланки в Буэнос-Айресе.
– Я думал, твой отец банкир.
– А кто, по-твоему, дает деньги на строительство железных дорог?
– И долго ты там жила?
– Два года. Побережье там красивее. – Ветер, прилетавший с волнами, играл ее волосами. – Никого на десятки километров. Я плавала в море без всего, даже без кольца.
У нее покраснели лицо, шея и, хотя он не мог этого видеть, грудь и плечи тоже. Потом жар начал спускаться даже по спине, но, к счастью, ветер охлаждал тело.
– А это не опасно? – спросил Алессандро. Они уже шагали, ведя за собой лошадей, на юг, к Анцио.
– Волны там высокие, но течения медленные.
– В смысле, без одежды.
– Я была не одна.
Алессандро почувствовал себя камнем, брошенным в морскую пучину. Познал забвение, представив себе еще одного ее любовника.
– Со мной была лошадь.
– А если бы кто-нибудь пришел?
– Кто?
– С дурными намерениями.
– Там вообще никого нет, куда ни посмотри.
Алессандро кивнул. Однако не мог не злиться на вызывающее поведение Лиа, которое, женись он на ней, выставило бы его в неприглядном свете. Что-то определенно не так, если такая прекрасная молодая женщина ведет себя столь беззаботно.
– А если бы все-таки кто-то пришел? – спросил он. – Если бы в дюнах прятался мужчина? Никто бы не смог помочь, кроме твоей лошади.
– Моей лошади вполне бы хватило.
– Она обучена кусаться? – с нескрываемым сарказмом спросил Алессандро.
– Она обучена не убегать и не уносить мои переметные сумы, в которых я держу вот это. – Она сунула руку в одну, вроде бы не аргентинскую, но определенно не итальянскую. Достала тяжелый револьвер, подняла стволом вверх. Чувствовалось, что обращаться с оружием она умеет. – Это английский, «Уэбли-энд-Скотт».
Полчаса они гуляли по берегу, ведя за собой лошадей, говорили об Аргентине, баллистике и море. Хотя море еще недостаточно прогрелось для купания, у Алессандро перед глазами то и дело вставала картина – плавающая Лиа. А уж когда представил себе, как они купаются вместе, напряг как-то забылся.
Но все мысли на сей счет как рукой сняло, когда Алессандро увидел, что над Тирренским морем поднялся шторм и быстро движется в их сторону. Они услышали еще далекие раскаты грома, черные тучи все больше занимали небо.
Прошло еще немного времени, и грозовой фронт растянулся от мыса Анцио до горизонта. Желтые зигзаги молний вырывались из угольно-черных туч и вонзались в море, зеленое, как изумруд. Поднялся ветер, взбив пенные гребни на волнах, спешащих к берегу. Свет над ними менялся от серого к пурпурному и золотому.
Лиа повернулась к Алессандро.
– Я могу успеть в Рим быстрее грозы, – сказал он.
– Ерунда, не сможешь.
– Смогу.
– Чушь. – Она пожала плечами.
– Нет. Я знаю свои возможности. Всегда знаю, когда шансы хорошие, и это тот самый случай. – Он положил руку на крепкую шею Энрико.
– Хотела бы я на это посмотреть. Потом расскажешь, успел ты до дождя или нет.
– А почему бы тебе не составить мне компанию?
– У меня нет охоты состязаться с грозой или пытаться ее обогнать, и уж тем более нет желания сопровождать того, кому такое взбредет в голову. Не получится. Никогда не получалось, и не получится.
* * *
Если бы Алессандро знал, что в тот день Лиа пришла в сад ни свет ни заря, он бы ежедневно поднимался в пять утра, чтобы случайно встретить ее. Апрель подходил к концу, и он не видел ее уже несколько недель. И не получал от нее никаких известий. При этом не знал, как подступиться к ней. Не имея навыков светского общения, он не мог пригласить девушку в театр или оперу, о случайной встрече на каком-нибудь званом обеде и речи быть не могло, ведь его самого никуда не приглашали. Только и оставалось, что валяться в кровати.
Как-то рано утром, еще до того, как лучи солнца проникли в комнату, к нему вошел отец и тряхнул за плечо.
– Я хочу спать.
– Нельзя.
– Что значит нельзя?
– Сегодня ты мне нужен. Умберто болен и не выходит на работу уже три дня, мы отстаем с подготовкой документов, и Орфео вчера сказал, что не будет работать, если я не найду замену Умберто. Ты знаешь, какой он, этот Орфео. Брейся и одевайся. Мы опаздываем.
– Ты что, не можешь нанять писца? – сердито спросил Алессандро.
– Писцы – не мотыльки, – возразил отец. – Они осторожны и неповоротливы. Я никого не смогу нанять меньше чем на три месяца, да и на поиски уйдет еще два.
– У меня какая-то беда с рукой, – пожаловался Алессандро. – Стоит немного пописать, и она вдруг холодеет или становится очень горячей. Мне кажется, это паралич или начало какой-то ужасной болезни…
– Скорее всего, с наконечника пера стерлось золото. Принеси-ка ручку. Орфео посмотрит: он специалист.
– Но сегодня я хотел поехать в Браччано и поплавать в озере.
– Сегодня ты должен заменить Умберто.
– Я бы предпочел как-то этого избежать.
– У тебя нет выбора.
– И все-таки я бы предпочел избежать.
Отец вышел из комнаты.
– «У тебя нет выбора! У тебя нет выбора!» – повторил Алессандро. И хотя первый раз он надел штаны задом наперед, за пять минут успел умыться и побриться, после чего спустился вниз, одетый как адвокат: костюм, галстук, жилетка.
– Завтрак! – воскликнул он, когда отец повлек его к двери.
– На работе, – отрезал адвокат Джулиани. Они спустились с Джаниколо по лабиринту троп, улочек, лестниц. И скоро добрались до Трастевере и продолжили спуск по крутым и крошащимся лестницам, погибели для стариков, стылым январским утром они могли отправить в мир иной даже таких осторожных и проворных созданий, как дворовые коты.
