Наконец мы прибыли на место. Припекало жаркое солнце, слышались крики голодных чаек. Мужчины заговорили о шезлонгах, и Франческа сказала, что надо достать еду. Она открыла сумку, и я выскочил наружу. Пожалуй, я бы закричал «Сюрприз!», если бы мог.
Несколько секунд все смотрели на меня молча, но потом Алексей прыснул со смеху, Томаш-младший к нему присоединился, и даже Генри хихикнул, когда я подошел к его коляске.
– Смотрю, кто-то любит кататься без билета. – Франческа взяла меня на руки и беззлобно потрепала по ушам. Остальные засмеялись, и я почувствовал, что не зря проделал долгий путь в сумке с тунцом.
– Держись рядом, Алфи, – предупредил меня Мэтт, когда смех унялся. – Мы далеко от дома, я не хочу, чтобы ты потерялся.
Я посмотрел на него со сдержанным возмущением. Неужели он принимает меня за несмышленого котенка?
Пикник мне понравился. Я сидел на краю пледа, щурясь от яркого солнца, и благодарно принимал кусочки угощения, не забывая поглядывать по сторонам. Судя по всему, мало кто привозит на побережье кошек, потому что я не раз и не два ловил на себе удивленные взгляды. Франческа, Томаш и Мэтт повели детей купаться, а я остался с Полли – после происшествия на пруду я предпочитал держаться подальше от водоемов.
До сих пор Полли выглядела вполне счастливой, но стоило всем уйти, как она заметно погрустнела. Она не прогнала меня, когда я уселся рядом, и даже пару раз рассеянно погладила по ушам – хотя мысли ее витали где-то далеко. Не зная, как развеять ее печаль, я свернулся у Полли под боком и замурчал.
Мы сидели так, пока не вернулись остальные – мокрые и счастливые.
– Алфи! – Алексей тряхнул головой, и я недовольно мяукнул, уворачиваясь от холодных капель.
– Коты не любят воду, – объяснил Мэтт и подмигнул мне.
– Прости, – сказал Алексей, и я великодушно мурлыкнул.
Мы провели замечательный день на море; я впервые видел обе семьи настолько счастливыми и довольными жизнью. Все смеялись, шутили, наслаждались вкусной едой и хорошей погодой. Когда солнце разошлось не на шутку, я спрятался в тени коляски, в которой сладко спал Генри. Алексей и Томаш-младший собирали камушки на берегу, время от времени прибегая и хвастаясь самыми красивыми. Мужчины купили мороженое, не забыв и про меня, – я получил порцию сливочного пломбира.
Прежде мне не доводилось его пробовать, так что к новому лакомству я отнесся настороженно; лизнув холодный пломбир в первый раз, я вздрогнул и удивленно чихнул, чем всех насмешил. Однако вскоре я вошел во вкус и понял, что отныне мороженое будет в списке моих любимых блюд. Вдруг неподалеку от нас на землю опустилась чайка. Птица выглядела довольно грозно, и маленький Томаш вскрикнул от страха, но я выскочил вперед, вздыбил шерсть, чтобы казаться крупнее (хотя даже так я был меньше чайки), и яростно зашипел. Птица смерила меня оценивающим взглядом и, видимо, решила, что с таким суровым котом лучше не связываться.
– Алфи очень смелый! – сказал Алексей, когда чайка улетела, а я невозмутимо вернулся к мороженому. Да, со стороны я мог показаться смелым, но внутри дрожал от страха. Если бы эта птица полезла в драку, не знаю, кто бы вышел победителем!
– Не волнуйся, Алфи, мы бы не позволили чайке тебя обидеть, – заверил меня Томаш-старший, пряча усмешку. На его месте я бы не разбрасывался такими обещаниями. Они с Мэттом, конечно, большие и сильные, но среди котов ходят жуткие истории о нападении голодных чаек.
Когда солнце начало клониться к закату, Франческа сказала, что пора домой. Собрав мусор и переодев детей в сухое, обе семьи двинулись в обратный путь. На этот раз я ехал в сумке под коляской Генри; там было очень удобно, и большую часть дороги я проспал. Снилось мне мороженое.
Попрощавшись со всеми возле дома № 22, я побрел к Клэр, еле переставляя лапы.
– Интересно, куда он каждый день уходит? И где живет? – спросил Мэтт, провожая меня взглядом – словно надеялся, что я отвечу на его вопросы.
Глава 30
На следующее утро, совершив дежурный обход, я поспешил к двадцать второму дому. Мне хотелось снова пережить радость вчерашнего дня и повеселить детей. Когда они смеялись, меня переполняла гордость, словно я своими маленькими лапами разгонял тучи над их семьей.
Я уже собирался поскрестись в дверь Франчески, как вдруг услышал из соседней квартиры странный звук – будто кто-то душил кота. Потом раздался громкий плач Генри – и снова этот звук.
Я сразу понял, что нужно делать, и принялся громко мяукать и изо всех сил царапать дверь 22В. На шум прибежала Франческа.
– Заходи, Алфи, – позвала она, но вместо того, чтобы зайти в квартиру, я кинулся к соседней двери. – Что такое?
Я снова замяукал. Не понимая, что происходит, Франческа пошла за мной – и тоже услышала странный звук.
– Что это? – спросила она. Ее глаза расширились от ужаса. – Кажется, кому-то плохо!
Крикнув Алексею, что она скоро вернется, Франческа начала звонить и стучать в дверь Полли. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем нам открыли.
– Забери его, пожалуйста, забери, – выпалила Полли, силой вручая соседке ребенка. – Я больше не могу!
Ее лицо опухло от слез, волосы были в жутком беспорядке.
– Полли… – мягко начала Франческа, осторожно прижимая к себе Генри. Тот сразу перестал плакать.
– Забери его, – нервно повторила Полли. – Я больше не могу. Не могу! Я ужасная мать, я не люблю своего ребенка. – Она опустилась на пол и, всхлипывая, закрыла лицо руками.
– Полли, – по-прежнему спокойно и ласково произнесла Франческа, – я пойду покормлю Генри. Он хочет есть. – Она говорила медленно, как обычно говорят с животными и маленькими детьми. Полли не ответила. – Смотри, я сейчас закрою дверь. Хочешь, я позвоню Мэтту? Дай мне, пожалуйста, его номер.
– Не надо! Если он увидит меня в таком состоянии, то никогда не простит. Я не дам тебе его номер. – Полли разрыдалась и принялась раскачиваться на месте. Франческа боком протиснулась в квартиру и вскоре вернулась с бутылочкой и банкой смеси. Она подняла сумку, которую Полли обычно брала с собой на прогулки, – та всегда стояла в прихожей – и понесла Генри к себе. Франческа выглядела напуганной; кажется, она впервые со дня нашего знакомства не знала, что делать.
Поднявшись в квартиру, она принялась готовить смесь для Генри и попутно звонить Томашу. Они говорили по-польски, так что я не понял, о чем речь, но панические нотки в голосе Франчески уловил. Мальчики словно почувствовали тревогу матери и обступили ее, мешая кормить малыша. Я попытался отвлечь Алексея, но безуспешно.
К счастью, вскоре приехал Томаш.
– Нужно отвести ее к врачу, – решил он, выслушав рассказ Франчески о Полли. – Прямо сейчас. Я посижу с детьми, не волнуйся. – Томаш обнял жену, надеясь ее приободрить.
– А как же работа?
