Я сидел под столом, всеми забытый, пока они не перебрались на диван, где начали целоваться с пугающей страстью – со стороны казалось, будто они дерутся. Я хотел кинуться Клэр на помощь, но хозяйка, очевидно, была совсем не против.
– Ты великолепна! – хрипло проговорил Джо, на секунду оторвавшись от ее губ.
– Ты тоже. Пошли наверх!
Я проводил бегущую по лестнице парочку угрюмым взглядом. А как все хорошо начиналось…
В ясном небе над Эдгар-Роуд мерцали яркие звезды, но на душе у меня было пасмурно. Я внезапно осознал, что мои хозяева могут прекрасно обойтись и без кота. Даже четыре семьи не гарантировали мне спокойной жизни. Особенно теперь, когда Джонатан и Клэр привели в дом «друзей», которым я явно не понравился. Такого поворота я не ожидал.
Завоевать сердце хозяина или другой кошки – это одно. А при мысли о Филиппе и Джо у меня опускались лапы. У неприступной тетушки Агнес на самом деле было доброе сердце; сердитый Джонатан на поверку оказался просто несчастным, а вовсе не злым. Но эти двое не сулили ничего хорошего, и я с ужасом ждал нашей следующей встречи.
Глава 24
Франческа плакала. У Томаша-старшего был выходной на работе, и он повел мальчиков на прогулку, сказав жене, чтобы та хорошенько отдохнула и повалялась на диване. Ничем подобным она заниматься не стала. Вместо этого Франческа сварила крепкий кофе и села с чашкой перед компьютером. На экране появилось лицо пожилой женщины с седыми волосами; несмотря на морщины, я догадался, что это мать Франчески, так они были похожи. Когда я запрыгнул к хозяйке на колени, они обе рассмеялись, и Франческа произнесла мое имя – наверное, представила матери.
Они долго говорили по-польски, а когда лицо на экране пропало, Франческа вдруг заплакала. Моя сильная, жизнерадостная Франческа сидела и утирала слезы! К тому моменту я успел покинуть ее колени, но тут же кинулся назад. Женщина обняла меня и прижала к груди. Меня окатила волна сочувствия к Франческе; хоть я и не склонен заводить любимчиков, она почему-то была мне ближе остальных.
– Ох, Алфи, – проговорила Франческа между всхлипами. От ее слез у меня разрывалось сердце. – Я так скучаю по маме. По всем скучаю. По папе, по сестрам. Иногда мне кажется, что я никогда их больше не увижу.
Я смотрел на Франческу, не зная, как сказать, что прекрасно ее понимаю. Потому что действительно понимал. Я сжился с горечью утраты и повсюду носил с собой свою печаль: она пропитала мою шерсть и мое сердце.
– Я люблю Томаша и мальчиков, – продолжала плакать Франческа. – Я знаю, что здесь нам будет лучше, и Томаш любит свою работу. Он потрясающий шеф-повар, и такая возможность выпадает не каждому. Когда я выходила за него замуж, я знала про его амбиции, знала, что он мечтает о собственном ресторане – и я верю, что однажды он его откроет. Я понимаю, что должна поддерживать Томаша, и я стараюсь, но… Мне так страшно и одиноко… Я держусь, когда дети рядом, но если никого нет, то все наваливается… Не хочу, чтобы Томаш знал: он так много работает, так устает. Работа здесь лучше, но и жизнь дороже, и об этом он тоже беспокоится. Мы все боимся, и иногда я спрашиваю себя: правильно ли мы поступили? Почему не остались дома? Но я понимаю, что мой муж мечтает о большем. Для себя, для нас, для детей. – Франческа уронила голову на руки и разрыдалась.
Не знаю, сколько мы просидели вот так. Наконец она аккуратно поставила меня на пол и пошла в ванную, где умылась и чем-то намазала лицо, как делает Клэр. Потом выпрямилась и изобразила перед зеркалом улыбку.
– Пора с этим завязывать, – вздохнула она, и я задался вопросом, часто ли Франческа плачет, когда никто не видит. Хотелось верить, что нет. Правда, до сих пор мы ни разу не оставались наедине; иногда она уходила в свои мысли, и я ловил ее взгляд в никуда, но такое случалось очень редко.
Едва Франческа успела привести себя в порядок, как в дверь позвонили. Босоногая, она сбежала по застеленной ковром лестнице и обнаружила на пороге улыбающуюся Полли с бутылкой вина.
– Привет! – воскликнула Франческа, удивленная не меньше моего: Полли редко бывала в хорошем настроении, а такой беззаботной улыбки я у нее на лице вообще никогда не видел.
– Угадай, что случилось? Мы встречали Мэтта после работы и по пути домой столкнулись с твоим Томашем. – Полли взволнованно вздохнула. В тот миг она выглядела еще прекраснее, чем обычно, если это возможно. – Мужчины разговорились, начали болтать про футбол, и Мэтт захотел показать Томашу какой-то матч на нашем огромном телевизоре. Ты знаешь, этот телевизор – гордость моего мужа. Так вот они пошли к нам и взяли с собой детей! Так что у нас есть час свободного времени – и бутылка вина! Вуаля! – торжествующе закончила Полли.
Франческа не сразу поняла, о чем она говорит, но потом улыбнулась.
– Заходи скорее, пока они не передумали! – позвала она подругу.
– Я знаю, что обычно не выпускаю Генри из виду, но он в последнее время хорошо ест прикорм, и молоко я заранее сцедила, поэтому Мэтт сказал, что нет никаких причин лишать себя отдыха. И вина.
Полли прошла за Франческой на кухню, где обе дамы налили себе по бокалу.
– На здоровье, – сказала по-польски хозяйка квартиры, поднимая бокал в воздух.
– Кажется, я догадываюсь, что это значит, – улыбнулась Полли и последовала ее примеру.
Женщины устроились в гостиной, и я присоединился к ним. Полли не обращала на меня внимания, и я уже перестал на нее обижаться. Кажется, она воспринимала меня как неизбежное зло, но дело было не в том, что я ей не нравился. Насколько я понял, ее в принципе мало что радовало. В глубине души я знал: Полли хорошая (в отличие от тех двоих, что недавно появились в моей жизни).
– Как ты, нормально? – участливо спросила Франческа.
– Просто отлично! Знаю, это прозвучит ужасно, но с тех пор, как родился Генри, я не отходила от него ни на шаг. Нет, я иногда спала, пока Мэтт занимался с малышом, но чтобы куда-то пойти? В первый раз со мной такое!
– Порой и мамам нужно отдыхать.
– О да! Правда, я уже чувствую себя виноватой. – Кажется, радость Полли стремительно выветривалась, в глаза вернулась привычная тревога.
– Чувство вины преследует матерей с момента зачатия! – Франческа рассмеялась, но как-то невесело.
– Моя мама тоже так говорит. Я по ней скучаю, – вздохнула Полли.
– И я по своей. Очень сильно.
– Значит, у нас много общего, – улыбнулась Полли, сверкнув идеально ровными белыми зубами. Эта женщина могла бы работать моделью!
– В таком случае мы должны пользоваться возможностью, если мужья дарят нам час свободы! Боюсь, они нечасто будут нас так баловать. Томаш уж точно – он постоянно пропадает на работе.
– С Мэттом та же история. Ладно, хватит ныть! У нас всего час, и нужно потратить его с толком.
– Именно! Знаешь, Полли, ты первая, с кем я подружилась в Англии.
