– Сдавайся, нечестивое чудовище! – громко продекламировал Илар. – Пред тобой великий воин Гедеор! Я снесу твою рогатую башку, на которую нагадили птицы курла!
Про нагадивших птиц Илар обычно добавлял специально для уличных мальчишек. Почему-то описание дракона с кучей дерьма на голове всегда вызывало у них приступ неконтролируемого смеха, от которого мальцы по минуте валялись в пыли у поленницы дров на заднем дворе трактира – любимом месте сборищ местных мальчишек.
– Не сдаешься?! Глупое создание преисподней! Тогда получи доброй стали от настоящего воина!
Чего доброго в этой самой стали, Илар тоже не знал, но, памятуя смех матери, переспрашивать не стал. По большому счету, какая разница – добрая или злая сталь, если ею можно выпустить кишки человеку или дракону?
Выпад! Удар! Стул, изображавший эпическое чудовище, не мог уклониться от ударов «великого воина», потому получил в спинку хороший рубящий удар, такой, что, будь этот тесак обычным тесаком, он бы оставил на дубовой спинке глубокую зарубку – Илар врезал им от души.
Но зарубки не получилось. Тесак прошел через спинку, будто ее никогда не было, и кусок выдержанного старого дуба отлетел к стене, ударившись о лежащие здесь пустые горшки и надколотые кувшины.
Илар остановился, ошеломленный, испуганный, и с опаской посмотрел на то, что держал в руке, – серебристо-зеркальное «недоразумение», бывшее когда-то заурядным тесаком. Подошел к стулу, понюхал срез спинки – от того шел запах паленого дерева, плоскость среза черная, обугленная, будто кто-то прижег ее раскаленным докрасна металлом. Оглянулся по сторонам, увидел черенок метлы, прислоненный рядом со здоровенным треснувшим кувшином, зачем-то сохраненным прежним хозяином, взял этот черенок в левую руку, в правую клинок, который уже язык не поворачивался назвать кухонным тесаком, и, слегка прищурившись (на всякий случай!), рубанул поперек палки.
Чик! Вспышка пламени, дым, обугленный конец черенка – кусок его полетел на пол.
Чик! Чик! Чик! Подвал заполнил дымок от сгоревшего дерева, а в глазах начали вертеться красные круги от вспышек пламени. Через несколько секунд в руке Илара остался жалкий огрызок палки.
Колдун сел на стул, поморщился от вонючего дыма и поднес нож к глазам, пытаясь рассмотреть край лезвия. Само собой, ничего особенного он не увидел – тупое лезвие со щербинами, вот только серебристое, блестящее, будто отлитое из куска серебра и отполированное.
Протянул палец к лезвию, попробовать остроту… и остановился. Нет уж, не такой он дурак, чтобы пробовать! Уже – не такой дурак…
Встал, несколько раз взмахнул ножом в воздухе, – тесак как-то удобно лег в руку, так удобно, что и отпускать не хотелось. Проделал несколько фехтовальных упражнений – те, которые когда-то показывал ему отец и которые у него никак не получались, – все получилось! Нож помог? А что, почему бы и нет? Музыкальный инструмент-артефакт ведь позволяет сделать из посредственного музыканта гения, управляющего толпой! Почему бы заколдованному ножу не сделать его гением фехтования? Смешно только – выйти на бой с кухонным тесаком! Впрочем, в серебристой штуке сейчас вряд ли кто признает пресловутый ржавый тесак в полруки длиной.
Снова осмотрелся по сторонам – на чем бы еще попробовать? Не нашел ничего лучшего, как ткнуть ножом в кувшин у стены. Нож завизжал, как пила лесоруба, пытающаяся перегрызть твердый сучок, пошел гадкий дым, нож не очень быстро, но уверенно погрузился в сосуд. Закаленная глина кувшина раскалилась добела вокруг клинка, потекла и с шипением вонзилась в пол рядом с башмаком Илара, судорожно отдернувшим ногу от опасного кусачего ручейка.
Илар ухмыльнулся и, подойдя к кирпичной стене, продолжил исследование ножа, загоняя его в каленый кирпич по самую рукоять. На месте уколов оставались оплавленные дыры, такие, будто он вбивал нож не в кирпичную стену, а в застывшее сало.
Следующим этапом было испытание ножа на металле. Найти стальной прут в подвале не получилось, зато после долгих поисков Илар нашел в углу старый лодочный якорь, покрытый ржавчиной, у него не хватало одной «лапы». Как якорь сюда попал – предположения строить можно любые, но истина все равно останется скрытой. Скорее всего, якорь остался от тех людей, что жили здесь еще до колдуна, от которого перешла Илару колдовская сила. Якорь был покрыт толстенным слоем ржавчины и полузасыпан землей, просто врос в нее за те сотни лет, что пролежал на одном месте.
Выворотить корявую железяку оказалось непросто, но после нескольких минут пыхтения и пачканья ладоней Илар все-таки выволок якорь на свет фонаря к середине подвала. Немного помедлил, взял в руку тесак, размахнулся и…
Искры! Пламя! Вонь!
Рука онемела от удара, но одной из лап как не бывало – чисто, как будто рубил не толстенный металл, а тонкую, сочную лозу.
Илар отошел к стулу, сел на него и снова начал рассматривать то, что получилось в результате эксперимента. Минут пять созерцал, размышлял и пришел к одному-единственному выводу: или он станет очень богат, или ему снесут башку.
* * *
– Это именно то заклинание, о котором я думаю? – недоверчиво переспросила Легана. – Ты не ошибся?
– Я не ошибся, – хмыкнул Илар и, подняв взгляд на шаманку, с кривой усмешкой переспросил: – Никак не привыкнешь, что у меня все получается не так, как должно быть?
– Никак не привыкну, – призналась Легана. – Каждый раз ты выдаешь что-то такое, что не укладывается в голове. Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал?
– Я не понимаю, что сейчас сделал, – с кислой физиономией пояснил Илар. – Но я догадываюсь, что у меня получилось.
– Я не так выразилась, – поправилась шаманка. – Ты понимаешь, что будет, если ты начнешь массово делать такие клинки? Сколько времени у тебя ушло на изготовление этого?
– Да минут десять, не больше, – пожал плечами Илар. – Пока загрузил, пока выпустил заклинание…
– И получил легендарный Меч Преисподней! – закончила Легана, заливаясь радостным смехом, больше похожим на скрип несмазанной дверной петли.
– Какой еще Меч Преисподней? – оторопело переспросил Илар. – Никакого меча я не делал! Взял старый тесак и заколдовал!
– Ты не читал «Истории о сыне богов Лидапутре»? Читал? Помнишь, у него был меч – он сражался им с демонами? Как назывался? Меч Преисподней! А что умел делать этот меч? «Рубил металл, как воду, исторгая снопы искр и пламя Преисподней! Рубил камни, как дерево, раскаляя их добела!» Теперь понял? Ох, милый ты мой… или ты станешь величайшим из величайших колдунов, или тебе снесут голову. Допускаю, что то и другое может произойти одновременно.
– Радуешь меня, Легана, – дрогнувшим голосом ответил Илар, представив картину того, как ему сносят голову. Головы ему было жалко, как и всего остального, что к ней прилагалось, потому молодой колдун загрустил, и этот самый Меч Преисподней в виде кухонного тесака сделался ему почему-то неприятен.
– Отчего ты загрустил? – с усмешкой спросила Легана, лукаво поглядывая на парня. – А ты чего хотел? Добиться успеха, и чтобы тебе не завидовали? Чтобы тысячи людей не желали тебе смерти, а твоим близким чумы и желтой лихорадки? Молодой ты еще. Каждый колдун мечтает стать великим, а когда становится, понимает, что звание «великого» – это не только радость, богатство, уважение и преклонение! Вслед за ними идут зависть, злоба, желание принизить, втоптать в грязь, а лучше всего – уничтожить, предварительно обворовав, обобрав, как разбойник обирает купца на пустынной дороге. Потому – или ты все-таки стремишься к высшей цели, осознавая, что наверху тебя ждет опасность, или сидишь тихо, не высовываешься, не отсвечиваешь. Я понятно сказала?
