Если верить тому, что нам рассказывали в академии, неконтролируемая смена формы — штука опасная. Здесь во мнении сходились все педагоги. Правда, они также утверждали, что все индивидуально, и проявление у одного пациента всего спектра вероятных последствий вовсе необязательно. Например, временная слепота, которая была среди наиболее часто упоминаемых побочных эффектов, меня не постигла. А вот боли в суставах и мышцах — еще как.
Тело болело нещадно. Сильнее, чем после самой жесткой тренировки. Хотя я уже и не помню, когда у меня была такая тренировка, после которой болели мышцы. Но это, если подумать, не такая уж страшная боль. Хуже то, что болело, казалось, все, даже то, что болеть, по идее, не должно. Вернее, этих маленьких участков я вообще не чувствовала. И в этом состояла проблема.
Я попробовала придать ушам волчью форму, но не смогла понять, получилось или нет, пока не подняла руку и не нащупала покрытую шерстью мочку.
— Это плохо, — прошептала себе под нос. Если я не могу контролировать превращение ушей даже сейчас, полностью концентрируясь на них, то как я буду делать это во время сражения? Одна надежда — что все эти «неудобства» временные. Пройдет пара недель, может, месяц, и все вернется на круги своя. Потому что если нет… — Даже думать не хочу!
— О чем?
Я резко обернулась: вот из-за этого и не хочу! Я — охотник! Мне нужно слышать, когда ко мне подбирается враг. Или Фенрир. Хотя почему «или»? «Враг Фенрир» — вот правильная формулировка!
«А ведь у него проблемы с изменением формы нет, — с досадой подумала я. — По лесу бегал наверняка волком, а сейчас — вон, человек. И хоть бы раз поморщился…»
Тант неспешно подошел ближе и остановился в паре шагов от меня. Какое-то время молча смотрел в лицо, потом — пробежал взглядом до самых пяток и обратно и полюбопытствовал:
— Как себя чувствуешь?
— Великолепно! — буркнула в ответ.
— Это хорошо, — кивнул волк. — Рейнджеры обыскали квадрат, но наших следов не нашли. Думаю, скоро можно будет отсюда уходить. Но не к озеру — там осталась контрольная группа. Они хотят выяснить, почему волки погнали добычу на людей. Думают над тем, стоит ли проредить популяцию, раз им уже не хватает территории. Так что нам придется отступать к альтернативной точке сбора. Выдержишь двадцать километров маршем?
Я кивнула. Сдохну, но добегу!
Фенрир чуть заметно улыбнулся и, заложив руки за спину, сократил расстояние между нами еще на шаг:
— Джейн, могу я задать вопрос?
Мне почему-то не понравилось, как это прозвучало.
— Ну попробуй, — ответила напряженным голосом.
— Ты ничего не ощутила, когда превратилась?
Негромко кашлянула, прочищая горло:
— Кое-что было, да…
— Что-нибудь особенное? — продолжал допытываться волк.
Я нахмурилась:
— Тебе пересказать весь спектр ощущений? Потому что это может занять какое-то время, учитывая, что я не меняла форму больше тридцати лет.
Тант чертыхнулся, и мои брови сами собой поползли вверх: надо же, какая бурная реакция на то, что мне стало больно! Потом волк снова поднял на меня глаза и требовательно уточнил:
— Ты помнишь, как оказалась здесь?
— Ревус сказал, что ты меня принес. Наверное, я должна тебя поблагодарить?
— Да, должна, — ответил он. — Но сейчас давай сосредоточимся на главном: ты помнишь, как мы встретились в лесу?
Я задумалась на секунду. Потом пожала плечами, от чего шею свело судорогой, и ответила, отчаянно пытаясь не выдать себя гримасой:
— Не очень.
— Пес бы его подрал! — рыкнул Тант.
Я в недоумении хлопнула ресницами:
— Что, прости?
Волк с минуту молчал, потом сложил руки на груди и поднял на меня очень грозный, даже угрожающий взгляд:
— Значит, так, Джейн! Я должен тебе кое-что сказать.
«Ого! Ничего себе начало, — удивилась я. Причем так сильно удивилась, что на мгновение даже шея перестала болеть. — Что-то я не уверена, что хочу слышать продолжение».
Особенно сильным это нежелание стало, когда Тант все так же сурово продолжил:
— Это касается нашего брака.
— Правда? — переспросила его. — Ты придумал, как от меня откажешься?
— Нет, Джейн! — почти выплюнул Тант. — Я понял, почему не стану этого делать.
«Странно… — пронеслось у меня в голове. — В списке побочных эффектов от непроизвольного превращения вроде бы не было слуховых галлюцинаций…»
Да и по лицу Танта стало видно, что он не шутит. Особого восторга, правда, тоже не наблюдалось, но настроен волк был так решительно, что мне сделалось не по себе.
— Но… что изменилось? — спросила дрогнувшим голосом. — Ты же сам этого хотел!
Волк резко кивнул. Так, что его тонкая косичка от этого краткого движения взметнулась вверх и упала ему на грудь.
— Хотел. Но сейчас я знаю то, чего не знал раньше.
— И что же? — осторожно полюбопытствовала я.
— Ты — моя волчица.
У входа в пещеру повисла напряженная тишина. Я во все глаза таращилась на Фенрира и параллельно пыталась вставить на место отвисшую челюсть. А он ждал реакции, с каждым мгновением все сильнее хмуря брови. Минуты через две не выдержал и раздраженно потребовал:
— Скажи что-нибудь!
Ну ладно. Он сам попросил:
— Ты бредишь!
— Да если бы! — прорычал волк. — Но это правда. И мне не пришлось бы тебе сейчас что-то доказывать, если бы вчера, в лесу, ты так быстро не отключилась! Но… — Тут он как-то странно прищурился, от чего мне захотелось поежиться, и продолжил мысль: — Все ведь можно переиграть. Если ты не ощущаешь инстинкт в человеческом облике, тебе всего лишь нужно…
— Что я не ощущаю?! — перебила я. — Инстинкт?! Фенрир, ты вообще себя слышишь? Волчий инстинкт — это сказки!
— Вот мы сейчас это и проверим! — рявкнул он. — Превращайся!
— Ты с ума сошел?! — воскликнула в ответ. — Ты посмотри на меня! Еще одна смена формы меня добьет. И потом… — Я решила по возможности уходить от разговора о своем неумелом обращении с волчьей ипостасью. Не то чтобы такие трудности были в диковинку для воина, но это все же моя слабость. И я не желала, чтобы она мозолила Фенриру глаза. К тому же, не дай бог, он догадается, что я меняю форму непроизвольно! — Даже если то, что ты говоришь, — правда, что с того? Ты вдруг почувствовал инстинкт и решил, что я должна стать твоей женой? Решил, что все будет вот так просто?!
— Да я уже понял, что с тобой просто никогда не будет!
— Что ты сказал?!
Последнюю фразу я почти прошипела. В основном потому, что кричать было нельзя — мы ведь прятались как-никак, а от грозного рычания у меня уже горло болело. Которое и так после превращения ныло, не переставая. Но, видимо, это самое шипение произвело на Танта какое-то особенное впечатление. Потому что он стремительно преодолел то ничтожное расстояние, которое между нами еще оставалось, и, нависнув надо мной, пророкотал:
