— Отлично! — кивнула я и рявкнула через плечо: — Касиус!
Фенрир замер. Скользнул хищным взглядом по мне, потом по вставшему за моим плечом Заклинателю…
«Убью!» — промелькнуло в самой глубине его голубых глаз, когда они снова сконцентрировались на моей довольной персоне. Ничего себе! Адекватная эмоция. Первая за сегодня. У меня даже промелькнула осторожная мысль, что, возможно, стоит остановиться и задуматься о последствиях своего поведения. Но я быстро прогнала ее прочь и весело подмигнула сжимающему кулаки Касиусу:
— Удачи, друг! Не посрами честь семьи.
Могла и не говорить: кто-кто, а наш Заклинатель драки любил!
Как вы думаете, что будет, если на одном ринге волк встретится с медведем? А я отвечу: это будет шикарное зрелище! Особенно если вы болеете за медведя.
«Не побежит он с поля боя, ага, — мысленно передразнила я Танта. — Ну и не надо! Мы не гордые. Мы тебя отсюда вынесем».
Фенрир Тант
Стерва! Натравить на меня Заклинателя! Этого франкенштейновского монстра с пудовыми кулачищами! Да еще на тренировочном спарринге! Я бы понял, будь это аналог реального сражения или какая-нибудь дуэль: в конце концов, пуле без разницы, какого размера череп у твоего врага. Но рукопашная схватка?! Да кто вообще в здравом уме сойдется с такой громадиной на кулаках?! Это же нужно потерять на поле боя винтовку, нож, поясной ремень, лопатку, бронежилет, каску, найти ровную площадку, на которой не валяется ни единого камня или палки, и рассчитывать на то, что он такой же неудачник…
Да это еще хорошо, что я боксом с детства занимаюсь, иначе бы он меня просто в маты укатал. А так Касиусу тоже неслабо досталось. В принципе пока я вокруг него на расстоянии прыгал — даже побеждал. Но вот когда он меня поймал, мысленно я с парой ребер тут же попрощался. Такими объятиями можно слона задушить! Еще и народ вокруг ликовал, болел. Рукоплескал стоя. Ну еще бы! Зрелище века: «Два дебила — это сила, ума нет — зато красиво».
Но больше всего раздражали «подсказки» сержанта. Всю тренировку:
— Ручки шире, лорд Тант! Подбородочек выше. Носочек тяните!
Какой, блин, носочек?! Я ей что — балерина?!
Песья дочь! Она смеялась надо мной! Над волком! Над боевым офицером с Крестом славы! Да мне еще никогда так не хотелось обратиться, взять кого-то за загривок и трусить до тех пор, пока мозги на место не встанут. Чтобы не забывала, где ее место, борзая волчица.
И Вейлинг, кстати, тоже не мешало бы припугнуть. За компанию. После спарринга обратился к ней за медпомощью. Так она, пока мне ребра перевязывала, чуть плешь не проела. Я не понимаю: меня что, каждая баба в этом отряде поучать будет?!
Ну ничего! У меня выдержка хорошая, я потерплю. Мне сейчас зубы показывать никак нельзя, а то уйдут в глухую оборону — потом вообще ничего у них не выпытаю. Но очень скоро они ко мне привыкнут и расслабятся. Не Доусон, конечно: та всегда будет что-то подозревать, но вот Хамелеон, кажется, поболтать любит. Надо к нему получше присмотреться. Может, напоить. Но это потом. Пока их сержант смотрит на меня как на главного врага, с командой нужно вести себя осторожно. Может, это и к лучшему, что у меня целых три месяца в запасе. Не знаю, догадывается ли о чем-то волчица, но спешка в деле начинает казаться слишком дорогим удовольствием.
ГЛАВА 3
Дом — это место, где тебя должны принять, когда идти больше некуда.
Люди
Дом — это то, что будет преследовать тебя до конца твоих дней, куда бы ты ни пошел.
Оборотни
Джейн Доусон
К сожалению, ничто хорошее не длится вечно. Тренировка закончилась. Не совсем так, как я надеялась: у Фенрира оказалась отличная подготовка, и уложить его в больницу на пару недель не удалось. К тому же он умудрился сломать Касиусу нос. Вейлинг была в ярости и так возмущалась, пока его вправляла, что я начала радоваться своему грядущему отъезду. Никогда бы не подумала, что такое возможно.
— Эйва, — подозвала суккубу, когда Фенрир с невозмутимым лицом похромал в душ, — меня завтра не будет. Подменишь?
— Конечно, — с готовностью кивнула она. — У тебя очередной «черный день календаря»?
— Угу, — вздохнула с несчастным видом. — И на этот раз чернее некуда. Мама сказала, что позвала на ужин свою старую приятельницу. Две аристократки в одном доме — я свихнусь.
— Думаешь, будут поучать?
— Мне шестьдесят шесть, и я не замужем, — вымученно улыбнулась я. — Думаю, они просверлят мне череп, вставят в дырку трубочку для коктейля и выпьют мозг вместо пунша.
Эйва со скорбным лицом покачала головой. Ребята знали, что раз в месяц я вынуждена навещать родных, как и то, что это не приносит мне большого удовольствия. Странно: за столько лет я могла бы привыкнуть. Тем более что страдала не в одиночестве: мои братья бывали дома не реже. Как и остальные волки. Это, можно сказать, наша видовая традиция: не давать детишкам забывать о родной стае. Потому некоторые ездят домой даже чаще, а особо отчаянные — подумать только! — до самого брака живут с родителями под одной крышей.
От этой мысли я содрогнулась: наверное, такое могли позволить себе только те, кто никогда не общался с аристократками! Ибо это особый вид женщин, для которых изводить других своими ремарками, поправками и остротами — что-то вроде любимого спорта. Иногда у меня складывалось впечатление, что мама — какой-то древний бог истерик и нервного срыва, а я каждый месяц привожу ему на заклание жертвенного ягненка. Причем в роли ягненка выступала я сама.
Неудивительно, что день встречи с родителями был обведен в моем календаре жирным черным кружочком. Я бы еще череп с костями пририсовала, если бы была хоть немного сильна в изобразительном искусстве.
— Ничего, Джейн, — вслух утешала саму себя, ведя машину в медленном потоке таких же бесшумных Тесла (с тех пор как в столице ввели запрет на использование любого типа личных авто, кроме электромобилей, трассы перестали быть не только причиной бензинового смрада, но и оглушительного грохота работающих двигателей). — Это только на один день. Ты приедешь, тебе быстро расскажут, какая ты недостойная дочь, и отпустят с миром.
Обманывала, конечно. Лгала себе прямо в глаза, отраженные в зеркале заднего вида. Потому что отлично понимала: сегодня мама меня так просто из когтей не выпустит. В другое время — может быть, особенно если отец встанет на защиту. Но в этот раз он вряд ли захочет вмешиваться. Скорее уж запрется у себя в кабинете сразу после того, как поприветствует высокопоставленную гостью.
Я свернула на мост и задумалась: а ведь отец у меня совсем другой. Не похожий на мать. При всей своей строгости и даже суровости он верит в любовь. Причем не в какую-то там любовь, а в тот самый пресловутый волчий инстинкт. О котором слагают сказки и поют в старинных песнях. Что характерно, в драконов, о которых рассказывается в тех же сказках, он не верит, а вот в инстинкт — всей душой. И где логика? По мне, так ересь что одно, что второе.
