— Муж сказал, что все ваши вещи разграбили джоконцы, — едва дыша сказала Каттилара. — Я молю вас принять всё, что вам понравится.
— Поскольку моё путешествие планировалось как паломничество, я взяла с собой совсем немного, так что потеря невелика, — ответила Иста. — Боги сжалились над моими людьми, а всё остальное можно без труда возместить.
— Вы многое испытали, — продолжила Каттилара. Она ахнула от ужаса, когда служительница обнажила весьма уродливые раны на коленях Исты.
— Джоконцам пришлось ещё хуже, в конце концов. Спасибо вашему мужу и его солдатам.
Каттилара засияла от удовольствия, услышав эту косвенную похвалу марчу:
— Ну разве он не совершенство? Я безумно влюбилась в него с первого взгляда, увидев, как однажды осенним днём он вместе с отцом въезжает в ворота Оби. Мой отец — марч Оби, самой крупной цитадели в Карибастосе, ближайший приближённый провинкара.
Иста изогнула губы:
— Уверяю вас, лорд Эрис верхом на коне действительно производит умопомрачительное впечатление.
Каттилара заливалась соловьём:
— Он был просто очарователен, но так печален. Его первая жена умерла от родов несколько лет назад, давая жизнь дочери Лавиане, и говорили, что после этого он даже не смотрит на других женщин. Тогда мне было четырнадцать. Отец сказал, что я слишком юна, и это девичье увлечение, но я доказала ему, как он ошибся. Три года я осаждала отца, чтобы завоевать милость милорда, и, наконец, этот чудесный приз достался мне!
Верно.
— Вы давно поженились?
— Скоро будет четыре года, — она с гордостью улыбнулась.
— Дети?
Её лицо погрустнело, голос потух:
— Ещё нет.
— Что ж, — сказала Иста, стараясь облегчить эту тайную скорбь, столь ясно отразившуюся на лице девушки, — вы же ещё так молоды… Давайте лучше посмотрим платья.
Сердце Исты упало при виде того, что предлагала Каттилара. Вкусы марчессы склонялись к светлым, воздушным, летящим нарядам, которые, без сомнения, подчёркивали её длинную, стройную фигуру. Иста подозревала, что сама она в них, со своим не особо высоким ростом, будет напоминать гнома, завернувшегося в занавеску. Рейна попыталась обойтись без столь грубых сравнений:
— Всё же я ещё в трауре по своей недавно усопшей матери. И моё паломничество было грубо прервано джоконскими всадниками на полпути. Может быть, есть что-нибудь в цветах, отвечающих моей скорби?…
Старшая из дам Каттилары взглянула на Исту, потом на яркие шелка и, похоже, верно поняла её. Поиски по сундукам и по другим местам увенчались наконец несколькими платьями и нарядами более строгого фасона, без рюшей, в чёрно-сиреневых тонах. Иста улыбнулась и покачала головой, отказываясь от шкатулки с драгоценностями. Каттилара посмотрела на содержимое, а потом вдруг сделала реверанс и убежала.
Иста слышала, как она прошла по галерее и почти сразу свернула; потом сквозь стену зазвучали голоса: один принадлежал Каттиларе, а другой — мужчине. Видимо, лорд Эрис уже вернулся в свои покои. Его тембр и интонации узнать было несложно. Лёгкие шаги заспешили обратно, но затем замедлились и превратились в поступь леди. Каттилара вошла и вытянула руку вперёд, на её губах играла довольная улыбка.
На протянутой ладони лежала роскошная серебряная траурная брошь, украшенная аметистами и жемчугом.
— У моего мужа осталось немного вещей, унаследованных от отца, — застенчиво произнесла она, — а это одна из них. Будет честью для него, если вы наденете её в память о прошлом.
Иста, удивлённая увиденным, усмехнулась:
— И правда. Узнаю эту брошь. Лорд ди Льютес прикалывал её к шляпе, сообразно случаю.
Её подарил ему рей Иас, это один из последних его многочисленных подарков, которые уже можно было приравнять к половине королевства, ещё до того, как всё рухнуло в небытие.
Каттилара смотрела на неё лучащимися глазами, и Иста могла поклясться, затуманенными романтической дымкой. Марчесса, видимо, разделяла героические теории мужа о падении его отца. Иста до сих пор не была уверена, что Эрис поверил в то, что у неё не было сексуальных отношений с мужчиной, чьи любовные похождения были едва ли не менее известны, чем подвиги на поле брани, а не просто согласился с ней из вежливости. Неужели он вообразил себе, что она до сих пор носит траур по ди Льютесу? Или по Иасу? По утраченной любви или ещё чему похлеще? Эта брошь — двусмысленное послание, если это послание вообще.
Плоть Эриса, когда Иста коснулась его исчезнувшей раны, была плотной и холодной на ощупь, как воск. Но теперь он восстал, ходит, ездит верхом, разговаривает, целует жену, смеётся или ворчит, как положено настоящему мужу. Исте было бы проще убедить себя, что у неё случилась галлюцинация или приснился сон, но Ферда же подтвердил реальность крови на ладони. Иста взяла у Каттилары эту тайну его намерений и сказала:
— Благодарю, и передайте мою благодарность вашему мужу. — Каттилара была чрезвычайно довольна собой.
Иста легла на кровать леди Каттилары; ещё влажные волосы рейны разметались по льняному полотенцу, в другом конце комнаты на стуле сидела служительница-медик и пристально наблюдала за своей подопечной. Каттилара выставила своих леди вон и вышла сама, чтобы почётная гостья могла отдохнуть перед тем, как накроют ужин. Иста решила, что марчесса отправилась присматривать за приготовлениями. В тишине полутёмной комнаты усталость и потрясающее ощущение чистой кожи и одежды подарили Исте ощущение — иллюзию? — что она наконец-то оказалась в святилище. Головная боль, скорее всего, следствие ссадин и ночной кошмарной езды… только это не относится к непрекращающемуся звону нервов. Её веки сомкнулись.
От холодного дыхания на щеке Иста раздражённо распахнула глаза. Неудивительно, что в замке — как и во всех старых крепостях — есть привидения, и вполне нормально, что они явились взглянуть на гостя… Она перекатилась на бок. Рядом парило едва заметное белое пятно. От её недовольного и хмурого взгляда ещё два призрака отделились от стены и присоединились к первому, словно их притягивало тепло её тела. Древние духи, бесформенные, угасшие, на пороге полного забвения. Милостивого забвения. Губы Исты сурово прошептали:
— Прочь, бестелесные. Я не могу ничем вам помочь.
Она взмахнула рукой, разгоняя призраков, словно туман, и они исчезли. Ни одно зеркало не отразит эти видения, никто больше не сможет их увидеть.
— Рейна? — раздалось сонное бормотание служительницы.
— Всё в порядке, — ответила Иста. — Мне просто что-то приснилось.
Не приснилось, а внутреннее зрение снова дало о себе знать. Против воли, без приглашения, несмотря на негодование. И всё же… в этот яркий день она попала в очень мрачное место. Может быть, внутреннее зрение ей всё же понадобится.
В дарах богов всегда скрыт острый крюк.
Вспоминая живой, устрашающий сон, увиденный раньше, Иста не решалась позволить себе заснуть. Так она дремала до тех пор, пока Каттилара и её фрейлины не пришли помогать ей собираться.
