– Думаю, что да! – загадочно произнес доктор, ощущая внезапное мстительное чувство. – Она в самом деле упомянула важную деталь. И даже имя жертвы!
Эльвира приблизилась к нему и, сузив глаза, воскликнула:
– Я так и знала, Бергамотов! Потому что вы только на первый, второй и, так и быть, третий взгляд тюфяк-неумеха. На самом деле вы еще тот жук! Давайте, выкладывайте, что сказала ваша ясновидящая!
Доктор кашлянул и сообщил:
– Жертвой будет женщина…
– Ну, явно не мужчина! – вставила Эльвира, а Столяров тут же парировал:
– Но у книжного Джека из трех жертв две были мужского пола!
– Ладно, не лезь со своими мыслями неудавшегося писателя, Славик! – отмахнулась Эльвира. – Так, что дальше, Бергамотов?
– Ее отличительная черта – она ходит во всем черном! И зовут ее… зовут ее… Зовут ее Эльвира! – выпалил он.
Вместе со Столяровым они зашлись смехом, да таким, что у них обоих выступили на глазах слезы. Эльвира пару секунд таращилась на них, а потом, поняв, что ее элементарно разыграли, фыркнула и вышла прочь, громко хлопнув дверью.
– А ловко вы ее! – одобрил, все еще давясь от смеха, Столяров.
– Да уж, такая сама любого Джека-потрошителя выпотрошит! – сказал Бергамотов, и мужчины, словно дети, снова залились смехом.
– Вот будет умора, если Джек ее следующей убьет! – сострил Столяров, и доктор, все еще смеясь, вдруг понял, насколько глупо и бестактно было его поведение.
И дело не в Эльвире и ее чувствах, а в том, что маньяк, самый что ни на есть настоящий маньяк, убил человека – причем крайне жестоким образом. И шутить на эту тему было нельзя.
Дверь распахнулась, на пороге возник начальник службы безопасности издательства Олег Францевич Атьман.
– Веселимся? – спросил он строго. – А маньяк только что второе послание прислал!
– Какой ужас! – вздрогнул Столяров, а доктору стало стыдно за приступ веселости.
– Куда прислали, в издательство? – быстро спросил он.
Атьман, подозрительно посмотрев на него, ответил:
– Нет, не в издательство.
– Домой ЛДК? – ахнул Столяров, но Олег Францевич и тут качнул головой.
– Хотя ты прав… Домой – но не ЛДК! А его бывшей жене, Софье Скорпионовой! Новое послание от серийного убийцы, с подробным письмом и, конечно же, человеческим сердцем!
Доктор почувствовал, что его начинает мутить. Столяров растерянно произнес:
– Но как же так, я думал…
– Все мы думали! – сурово прервал его Атьман. – А надо не думать, а делами заниматься! Вот маньяк и занялся. Еще одна человеческая жизнь оборвана!
Доктор Бергамотов засобирался к ЛДК, однако когда выходил из здания издательства, тот сам позвонил ему и сообщил, что трудится над третьей частью повести и отослал прочь из квартиры всех, в том числе верную экономку. Поскольку желает только одного – творить в тишине!
Бергамотов воспрял духом, узнав, что пациенту он не понадобится. Насчет безопасности ЛДК он не беспокоился – Атьман приставил к дому, где обитал беллетрист, двух своих самых надежных людей. Ведь, как здраво заметил начальник безопасности «Ктулху», где-то в столице и ее окрестностях притаился жуткий маньяк. Который, судя по всему, является поклонником творчества ЛДК.
Доктор попытался дозвониться по мобильному до Ариадны, но не смог. Позвонив на кафедру, они узнал, что она взяла отпуск за свой счет и не появлялась на работе с прошлой недели. Вот, оказывается, сколько прошло времени с начала всей этой истории! И на СМС она тоже не реагировала… Что такое?! Неужели…
Нет, думать об этом решительно не хотелось.
Трясясь в метро по Таганско-Краснопресненской ветке, доктор размышлял о том, что у убийцы, собственно, нет причин держать обиду на ЛДК. Тот выполнил, что требовалось – вставил во вторую часть розового слона с одним бивнем. Точнее, слониху, и не розовую, а облитую розовой краской, но не все ли равно! Маньяк-литературовед должен был остаться доволен.
Но, видимо, не остался. Ибо лишил жизни новую жертву – и прислал ее сердце писательнице из конкурирующего издательства. Впрочем, доктор Бергамотов изначально не верил в то, что Джек – а он, как все в желтой прессе и Интернете, называл его именно так – остановится.
Но зачем, черт побери, Джек потребовал от ЛДК вставить в книгу этого треклятого розового слона? Получается, что маньяк просто издевается над ними, демонстрируя свое всевластие. И даже если этот серийный убийца сумасшедший, все равно у него должна быть какая-то логика!
Поняв, что поезд пришел на конечную, доктор Бергамотов покинул вагон. Сердце у него билось быстро-быстро, во рту пересохло. Ведь если кому-то и могла грозить опасность, то не ЛДК, который благодаря маньяку (и «ктулхушникам») был исключительно живым и невредимым.
Опасность грозила Ариадне! Ведь если Джек прознает, что она в состоянии видеть его деяния, он – и в этом доктор не сомневался – тотчас приложит все усилия, чтобы уничтожить девушку. И кто может гарантировать, что уже не уничтожил? И присланное Софье Скорпионовой сердце не было, не было…
Не было вырезано у Ариадны?!!
Быстро шагая в направлении знакомой многоэтажки (он уже был один раз у Ариадны, помогая ей добраться из больницы домой), Михаил Николаевич успокаивал себя тем, что Джек никак не мог узнать о странном даре (или проклятии?) девушки.
Но можно ли быть в этом уверенным на все сто процентов?
Наконец он добрался до нужной высотки и, не дожидаясь лифта, взбежал на предпоследний этаж. Задыхаясь и понимая, что уже не мальчик, доктор Бергамотов нажал кнопку звонка квартиры Ариадны.
На звонки никто не реагировал. Доктор оцепенел. Что-то случилось, конечно, что-то случилось, а он прошляпил ужасное преступление! Жертвой которого стала эта милая девушка, эта красавица, эта аспирантка…
О чем это он думает? Доктор понял, что, похоже, испытывает к Ариадне некоторые чувства. Но нет, он ей только друг, старший брат, приятель и советчик! Он ни за что…
Выхватив телефон, он стал размышлять, кому бы позвонить. И начал судорожно разыскивать в «Контактах» телефон Атьмана. Аппарат, как назло, вылетел у него из рук и запрыгал по лестнице вниз. Доктор устремился за ним – и вдруг увидел Ариадну, живую и невредимую, которая выходила из лифта с пакетами в руках.
– Ариадна Никитична! – вскрикнул доктор, бросаясь к ней с явным намерением прижать ее к себе.
– Михаил Николаевич? – спросила она удивленно, делая шаг назад. – Что случилось?
Доктор Бергамотов замялся. И в самом деле, что? Нет, речи о том, чтобы сообщить, более того, чтобы даже намекнуть ей о своих чувствах, не было. Да и какие, собственно, чувства – он сухарь, завзятый холостяк, лейб-медик великого писателя. К тому же с лысиной, животиком, одышкой и большими очками-велосипедом. И вообще, ему пятый десяток!
