Бурый спешил. Обиталище нелюдя, лисья нора, мудреная, со схоронками и отнорками. Токмо не в лисий рост, а в великаний. В его, Бурого, рост. Тяжко топоча, катил он по утоптанному подхолмию. Яростный вызывающий рык клокотал в горле. А в ответ стонали и выли тысячи схваченных душ. Дрожала земля, шатались глинистые стены. Пелены поднимались – и рвались взмахом могучей длани. Бурый спешил. Так голодный зверь спешит на запах крови. Нет – по следу соперника, преступившего границу. И соперник не замедлил.
Корни выметнулись из земли и оплели ноги Бурого, серебряная стрела ударила в широкую грудь… и сломалась.
От гневного рева лопнули живые путы. Бросок: соперник, гибкая молниеносная фурия, вывернулся, ударил белым огнем. Бурый взвыл, но не отшатнулся. Сгреб, сдавил, подмял под себя… и выдавил.
Чужинец оказался махонький, невзрачный и черный, как головешка. Качался в воздухе, будто дым. Бурый замер на мгновение, пораженный увиденным, опомнился и с сипом втянул головешку в себя.
Нестерпимый звук наполнил его: стоны и визг, мольбы и проклятия. Огромная властная сила. Но сам звук раздражал Бурого.
«Молчать!» – приказал он.
И наступила Тишина.
Бурый отверз очи, и свет угас. Вокруг жила тьма. Подземная тьма.
И тьма принесла с собой новое Имя.
Морри.
* * *
Моторизованная кавалькада въехала в поселок на закате, сразу наполнив его громом, ревом и треском.
Участковый Сидорыч, чей вечерний покой после принятой стопочки был так бестактно нарушен, по долгу службы выглянул в окошко и решил от активных действий воздержаться. В связи с явным численным превосходством противника.
А ревущие мотоциклы все ехали и ехали, расплескивая поселковую грязь. Время от времени в рев и рык врывалась звонкая деревянная трель. Железной палкой по забору.
Улочка перед домом Стежня вмиг заполнилась. Двигатели ревели вхолостую, едкая гарь, ничуть не похожая на печной дымок, отравила воздух.
Стежнев сосед, движимый праведным гневом, высунулся было из дверей с двустволкой наперевес, но, оценив, как играет закатный луч на вороненом стволе автомата, ретировался в сени.
Стежню отступать было некуда.
– Влетели,– констатировал он.– Хотел бы я знать, чем я байкерам-то не угодил?
– Все тем же,– ответил Игоев.
– Морри?
– А то кто же. Интересно, который из них?
Стежень глянул в окно.
Перед воротами стояло, вернее, сидело верхом человек шесть амбалов, одетых с грозной живописностью. Красный отсвет заката придавал их облику нечто потустороннее. Мотоциклисты были вооружены. Причем отнюдь не традиционными цепями, а куда серьезнее. Но, несмотря на это, Стежень готов был бы рискнуть. Будь их всего шестеро. Но полдюжины – это перед воротами. А тех, кого он видел только в проем окна,– не меньше полусотни.
Но Морри среди них не было. Хоть что-то приятное.
– Кир, бери Марину и спускайтесь в лабораторию,– распорядился Глеб.
Игоев вышел.
Стежень пожалел, что Ласковин и Фрупов в городе. В принципе, дом достаточно крепкий и поджечь его по сырой погоде – трудно. Эти двое, вполне возможно, и отбились бы. Оружия в доме достаточно. Надо только уметь с ним управляться. Стежень же в стрельбе был в лучшем случае дилетантом.
Пока он размышлял, вернулся Игоев.
– Марина внизу,– сообщил он, повысив голос, чтобы перекрыть рев двигателей.
– А ты?
– А я побуду здесь.
Спорить было бессмысленно, и Стежень промолчал.
Внезапно оглушительный рев стих. Сразу. Главари мотоциклистов шагнули вперед…
– Открой ворота,– сказал Игоев.
Стежень нажал на кнопку справа от подоконника. Ворота разъехались. Байкеры остановились в нерешительности, двое из них даже подались назад.
– Пошли,– произнес Игоев.– Поговорим. Может, не пристрелят сразу.
– Ты кого-нибудь вызвал? – с надеждой спросил Стежень.
Кирилл покачал головой.
– Бессмысленно,– ответил он.– Слишком долго.
Когда дверь открылась и на крыльцо вышли двое мужчин, один из приятелей Харлея толкнул вожака в бок:
– Приссали, трухлявые!
– Пасть закрой,– негромко посоветовал Харлей. Хотя, надо сказать, он тоже почувствовал некоторое облегчение. Нарваться на пулю можно даже при раскладе один к двадцати. Можно обойтись и без штурма, если под отвлекающий базар резко вломиться…
Черная «ауди» медленно перекатилась через деревянный мостик и остановилась. Вынужденно. Улица была перегорожена мотоциклами.
Ласковин и Фрупов выбрались из машины.
– Какой выбор металлолома.– Фрупов усмехнулся.
Андрей на шутку не прореагировал, наоборот, стал еще более мрачен.
– Как чуял,– проговорил он. И переложил пистолет из кобуры в карман куртки.
Фрупов собрался было возразить, но передумал, а вместо этого вернулся в машину и вынул из самолично оборудованного тайника пистолет-пулемет «клин», среди прочих достоинств которого числилась способность пробивать с двадцати метров трехмиллиметровый стальной лист.
Миновав выставку двухколесных коней, Ласковин и Фрупов оказались перед плотной стеной из спин разной мощности. Чуть дальше виднелась черепичная крыша Стежнева дома.
– Ну-ка! – произнес Андрей, раздвинул стену и втиснулся внутрь. Фрупов – следом. Им особо не препятствовали, поскольку все внимание разнообразно вооруженной толпы было обращено вперед.
Минуты полторы энергичных усилий – и друзья пробились на открытое пространство перед воротами.
Харлей и пара его приятелей поднялись на крыльцо.
– Что вам надо? – строго спросил Стежень.
– Кто еще в доме? – вместо ответа поинтересовался Харлей.
– Никого.
Харлей изучил Стежня поросячьими глазками, кивнул.
– Верю,– согласился он.– А теперь… – он быстрым движением упер в живот Стежня ствол автомата,– быстро задрал лапы и топай на выход.
– Стреляй,– спокойно произнес Стежень.– Только сразу, не то я отберу у тебя эту игрушку. Веришь?
– Верю,– после паузы отозвался Харлей.– Мне говорили. Но отбирать у всех… – он мотнул головой в сторону сгрудившихся байкеров,– притомишься!
– Верно,– пробасил рядом Игоев.– Но стрелять все равно не стоит. Иначе потом, попозже, у вас будут большие проблемы.
– А вот в это я не верю! – ухмыльнулся Харлей.
– А зря!
Голос раздался у Харлея за спиной так неожиданно, что он вздрогнул. Продолжая давить Стежня стволом, вожак байкеров обернулся…
