– Иван Сергеевич, вы дома?! – очень громко раз в десятый заорал Вадик, наклонившись к замочной скважине.
За спиной лязгнул замок, распахнулась дверь. Харламов обернулся. На пороге стоял пузатый, голый по пояс мужик в семейных трусах.
– Охренел, парень?! – возмутился он, почесывая лохматый живот. – На часы смотрел? У нас, между прочим, завтра рабочий день! Чего орешь?
– Мне Усов нужен. Я из полиции, – представился Харламов, демонстрируя удостоверение сердитому соседу Усовых.
– А пораньше не мог, гражданин из полиции? Усов ему нужен… – Он беззвучно пожевал губами, оглядел Харламова с ног до головы, и нехотя сказал: – Дома он. Звони сильнее, стучи, уж потерпим. Дома… Пьет… Как Ларису схоронил, так и запил.
– Понятно. Спасибо. – Харламов выпрямился и ткнул палец в кнопку звонка.
– Жалко… – пробормотал напоследок мужик и с грохотом захлопнул дверь.
Кого ему было жалко – погибшую Ларису или запившего с горя ее мужа – он так и не сказал.
Минут через пять за дверью в прихожей загрохотало. Потом неуверенно защелкало в замках, дверь медленно пошла на Харламова.
– Ты-ы? Зачем?
Перед Харламовым стоял совершенно незнакомый человек с раздутым, землистого цвета лицом, заплывшими глазами, обметавшим ртом, из которого тошнотворно разило. Заляпанные спортивные штаны с вытянутыми коленками, несвежая черного цвета футболка.
– Иван Сергеевич, надо поговорить.
Харламов хотел шагнуть вперед, но Усов молниеносно среагировал, привалившись плечом к притолоке.
– Не о чем, – еле качнул он всклокоченной головой.
– Есть вопросы, Иван Сергеевич.
Вадику было неловко, у человека горе, но уходить он сто процентов не собирался. Усов должен ответить на все его вопросы, должен, черт побери!
– Завтра, Вадик… – с печалью выдохнул Усов и попятился, намереваясь закрыть дверь. – Все завтра…
– Прошу прощения, Иван Сергеевич… – Он с силой налег на дверь, понимая, что действия его противозаконны, неэтичны, но продолжил напирать. – Я все же войду.
– Хрен с тобой, Вадик, – вдруг сдался Усов и, повернувшись к нему спиной, неуверенной походкой двинулся в кухню.
Харламов прикрыл входную дверь, огляделся. Он не часто бывал здесь, но хорошо помнил, как красиво и чисто всегда было в квартире Ларисы. В любое время дня и ночи заскочи, не найдешь беспорядка. А теперь…
Обувь в прихожей валяется как попало. И Ларисина обувь, и Ивана Сергеевича. Ботинки, туфли, сапоги, домашние тапочки, все в куче. Ковровая дорожка от входной двери до двери в гостиную скомкана, затоптана. Чьи-то сумки, пакеты, зонты. Груда каких-то курток в углу.
– Иди сюда, раз пришел! – громко позвал его из кухни Усов.
Вадик зашел. Со вздохом огляделся. В кухне было еще хуже. В раковине грязная посуда. Почему? Есть же посудомоечная машина! Батарея пустых бутылок вдоль стены. Рабочий стол завален кусками колбасы, хлеба, растрепанными пучками зелени. На обеденном столе тот же хаос. Чистым был лишь крохотный уголок напротив того места, где сидел сейчас Усов. И на этом расчищенном пятачке стояла фотография улыбающейся Ларисы, перетянутая наискосок черной ленточкой. Перед фотографией стакан с водкой, накрытый кусочком хлеба.
Усов налил себе, достал откуда-то с подоконника пустой стакан, дунул в него, налил, протянул Вадику.
– Пей, – приказал он жестким голосом, глянул недобро и странно трезво на непрошеного гостя. – На похоронах не был. На поминках не был. Сейчас пей! Помяни!
Вадик достал из-под стола табуретку на бронзовых витых ножках, сел. Взял из рук Усова стакан. Поискал, чем бы можно было закусить. Нашел в ворохе бумажных свертков и целлофановых пакетов кусок сыра.
– Пусть земля ей будет пухом! – проговорил Усов, с обидой глядя на портрет Ларисы, выпил, не закусывая, строго потребовал: – Пей!
Вадик нехотя выпил. Он знал, что охмелеет. Он рано поднялся сегодня, отмахал на машине почти шестьсот километров, не ел ничего. Он запьянеет. А ему нельзя! Он тут по важному делу.
Он выпил. Закусил сыром, порылся в пакетах, нашел копченое куриное мясо, схватил большой кусок, начал рвать его зубами, жадно пережевывая.
– Чё хотел? – нарушил тягостную тишину Усов и снова налил оба стакана.
– Вопросы есть, – с набитым ртом проговорил Вадик, понимая, что еще один стакан его просто свалит с ног. У него от первого в мозгах хмельной вихрь поднялся.
– Слушаю.
– В день убийства вы улетали из города, так?
Он проглотил наконец этот копченый кусок мяса, схватил со стола бутылку минералки, плеснул себе в стакан, жадно выпил.
– Так. Я говорил. Вы проверяли, – вяло пожал плечами Усов, не опуская головы и рассматривая Вадика, будто видел впервые и вообще не понимал, что он тут делает – в его кухне.
– Когда прилетели вы проводили совещание, так?
– Так.
– После совещания вы отправили всех сотрудников с поручениями. Было такое, Иван Сергеевич?
– Наверное, раз ты так говоришь, – хмыкнул Усов.
– Это не я так говорю, это так говорят сотрудники вашего филиала, – уточнил Харламов, прислушиваясь к странному шуму в ушах.
Не надо было пить, черт. Нужно закусывать. Он снова принялся рыться в пакетах с едой, что-то находил, отправлял в рот кусочки.
– Сотрудники? Ну… Раз говорят, так и было, – легко согласился Усов. Поднял свой стакан. – Будешь?
– Нет, я пас. Простите… – Вадик беспомощно осмотрел загаженную кухню. – А можно я кофе сварю?
– Дерзай, – мотнул головой Усов и снова выпил.
Вадик встал, полазил по шкафам, нашел кофе, сахар, турку. Засыпал, залил, поставил на огонь.
– Вы никуда в тот день после совещания не отлучались? – спросил он, стоя спиной к Усову.
– Нет, – слишком быстро ответил вдовец. И тут же хмыкнул. – А что говорят сотрудники на этот счет, Вадим Андреевич?
– Говорят, что все время вы были в офисе, – кивнул Вадик, помешивая чайной ложечкой в турке.
– Ну вот, видите! Сотрудники говорят…
– Но знать об этом никто не мог наверняка, Иван Сергеевич. Все же были в разъездах, – робко возразил Вадик.
Честно? Ему было стыдно говорить Усову об этом. Мужик был не просто убит горем. Он был сломлен. Это было очевидно. Но…
Но как любила повторять всегда Лариса – близкое окружение всегда возглавляет список подозреваемых. Он должен все проверить.
– А охрана, капитан? На вахте на первом этаже охрана, капитан, – отозвался Усов после непродолжительной паузы.
Вадик обернулся и обнаружил, что пауза возникла не из-за его напряженных размышлений. Просто Усов в очередной раз выпил.
