– Решил, что можешь запросто вваливаться сюда, трепать языком про серьезные вопросы к моему хозяину, а потом просто взять и уйти? – приговаривал охранник, волоча Ромку все дальше и дальше от входа длинным и извивающимся, как гигантская змея, коридором. – Так не бывает, пацан! Так не бывает, когда серьезные вопросы решаешь с серьезными людьми. Запомни это на всю свою оставшуюся короткую жизнь…
Глава 14
Веня еще на подходе к двери своей квартиры, уловил странный кислый запах, брезгливо поморщился, решил, что ему показалось, вставил в замок ключ. Открыл дверь, шагнул за порог и тут же остановился как вкопанный.
Не показалось! В квартире воняло материнским загулом!
Мать запила!
Веня ненавидел эту вонь, его трясло от отвращения, мутило так, что в глазах темнело. Хотелось шире распахнуть окно, вывалить все следы пьянки на улицу, включая рыхлое, обмякшее от алкоголя тело матери. Но невозможно было избавиться от этой вони просто так, открыв пошире окно. Невозможно было вышвырнуть мать за окно. Уходило дня два-три, чтобы перестало вонять перегаром, сигаретными окурками, кислой капустой, которой мать любила закусывать, огуречным рассолом, луком. Дня два-три после того, как мать переставала пить. Бродила по квартире немытая, нечесаная, трясясь всем телом и без конца прося у него прощения.
Последний раз она запивала, когда вернулась с отсидки. Пила тогда с великой радости, упивалась водкой и свободой, как пояснила потом.
Что сегодня?! Что случилось?! Она не влезает ни в какие махинации, по мелочи – не в счет. Она честно работает. Пускай и на бандита. Но она честно готовит ему еду, убирает дом. Что случилось сегодня?!
Веня не стал разуваться, пошел в кухню, там горел свет и гремело стекло. Мать пила там.
– Ма, в чем дело?! – спросил он, едва вошел, и снова поморщился от отвращения.
Стол был завален упаковками с продуктами – жареные куриные ножки, вареники с картошкой, рыбные котлеты, квашеная капуста, маринованные огурцы. Большой граненый стакан, бутылка водки почти пустая. Рядом стояла нераспечатанная. Мать дремала, положив всклокоченную голову на скрещенные на столе руки. Одета она была по загульному – в спортивные штаны, широкую клетчатую рубашку. Это был день первый. За ним могло быть еще дня три-четыре.
– Ма, в чем дело?!
Веня, пользуясь тем, что мать ему не ответила, значит, спит мертвецким пьяным сном, схватил за горлышко целую бутылку водки, намереваясь убрать ее подальше.
– Поставь на место! – хрипло рявкнула на него мать, не поднимая головы.
Веня вздрогнул, послушался. Сел на соседний табурет, отодвинув его от стола подальше.
– Ты чего удумала-то, ма?! – Веня с тоской осмотрел моментально загаженную кухню, которую мать еще вчера вымыла и выскоблила до блеска. – Что могло случиться за такое короткое время? Ты что, в историю попала в какую-нибудь снова?
Помимо воли вопрос прозвучал с надеждой. Веня поежился, но угрызений совести не почувствовал.
А что такого-то?! Ему хорошо жилось без нее, между прочим! Тихо, спокойно. Его никто не обижал, никто ему не досаждал ни запоями, ни глупыми разговорами о женитьбе. Денег бывало маловато, но ничего. На баню и девок раз в неделю хватало.
– Вот тебе! – из-под скомканных прядей волос выполз внушительных размеров кукиш. – Не дождешься!
– А чего тогда нажралась? – Веня расстегнул куртку, в которой ходил на работу, достал носовой платок, обмакнул пот со лба. – Вонь в квартире, не продохнуть. Как я теперь спать буду, мам?!
Кукиш распрямился, растопыренные пальцы матери легли на стол, погладили поверхность, сдвинулись левее, еще, еще, нащупали стакан.
– Налей, – приказала мать.
Веня послушно плеснул ей водки. Она выпрямилась, глянула на него мутными глазами, в которых не было ни страха, ни радости, ни обиды, отрешенность только какая-то.
– А спать тебе, Веня, сегодня вряд ли придется, – выдохнула она, залпом выпив.
– Чего это? Я со смены, между прочим!
– Знаю я твои смены. – Она не поморщилась, швырнула горсть капусты себе в рот. – Спишь, как слон!
– А чего ночью делать? – обиженно засопел Веня. – Охранник спит, служба идет! А днем не сплю вообще.
– Сегодня спать не придется, – повторила она и, поманив его пальцем, прошептала: – Сегодня ты поедешь к одному человечку и передашь ему пакет.
Спрашивать к кому, зачем, какой пакет, смысла не было. Веня и раньше это проделывал. И адрес знал прекрасно. Другой вопрос – почему ночью?
– Потому что завтра может быть уже поздно, – хрипло отозвалась мать, снова уложив голову на руки. – Потому что завтра могут прийти сюда либо одни, любо другие.
Веня помертвел. Одни – это по определению были менты. Другими мать всегда называла бандитов, которым служила и которых боялась до смерти.
– Мать, ты чего натворила?! Ты куда вляпалась?! – Он подскочил к столу и, превозмогая брезгливость, поднял ее голову, заглянул в мутные глаза. – Ты что натворила?!
– Лично я, сынок, ничего, – ответила она, и он ей тут же поверил.
Когда мать хулиганит, он точно знает.
– Кто, кто тогда?! – Он невежливо тряхнул ее голову. – Говори!
– Коля… Дружок мой Коля натворил дел, Веня.
– И что он натворил, мать?!
Стало немного полегче, но не совсем. Колю – дохлого уголовника со стажем и кучей болезней – он немного знал. Мать с ним крутила, как бы это поудобнее выразиться, интрижку. А попутно они еще о чем-то шептались, Веня слышал. О каких-то часах, мобильнике. Веня тогда не особо разволновался. Мать не была карманницей. Значит, ее хахаль. А на него ему плевать.
– Он, сыночек, обчистил одну бабу. Снял с нее серьги, крест с цепочкой, часы, взял телефон, кошелек, карточки банковские, – перечислила странно не пьяным голосом мать.
– И что? – фыркнул Веня. – Он этим небось постоянно занимался. Подумаешь…
– А баба та была уже мертвой, Веня, – не оценила его спокойствия мать. – И баба та была начальником. Следовательшей была та баба, Веня!
– А-аа, а чего она умерла-то?! – Веня плюхнулся на табуретку с такой силой, что заныл копчик.
– Убили ее, сынок. – Мать кинула в широко распахнутый рот крохотный маринованный огурчик, захрустела.
– Дружок твой убил! – ахнул Веня, сразу осознав, что это уже совершенно другая история, потому мать и пьет.
– Нет, Коля не убивал. Он просто… Он просто видел, кто убил, Веня. Дождался, когда убийца уйдет и… и обчистил бабу.
– И что дальше?!
Ему вдруг вспомнился их шепот, в котором перечислялись все те предметы, которые назвала сейчас мать. И вспомнился тут же хруст упаковочной бумаги, звук стукнувшей о стену дверцы шкафа и хруст бумаги уже приглушенный. И он понял, что все эти вещи, о которых шептал Коля, мать все это время хранила здесь – в квартире!
