Кто тогда организовал убийство Ларисы? Кто организовал слежку Колей Хилым за домом Устинова? И кто потом списал Колю за ненадобностью? Кто вычислил местонахождение Устинова в этом старом доме, отслеживая входящие звонки на телефоны его сестры? Кто организовал выезд сюда и куда потом увез? Кто за этим всем стоит? Понятно, что Гаврилов и из СИЗО может отдавать указания, но кому?!
– Вы бессильны, капитан. – Маша сложила горестной скобочкой бескровные губы, привалилась спиной к бревенчатой стене. – Признайте это.
– Черта с два! – взорвался он, скорее от бессилия. Вскочил со скамейки, подлетел к ней, схватил ее за хрупкие плечи, тряхнул так, что она стукнулась головой о стену. – Просто слишком много людей молчат! Из страха, из нежелания, из тупого нежелания помочь! Вы же знаете что-то, Маша! Что-то знаете! Сергей не мог с вами не делиться! Ну, скажите мне!
– Нет.
Она опустила голову. Жесткий взгляд Харламова, исследующий ее лицо и норовивший проникнуть в ее мозг, в ее мысли, ее не пугал. Он ее… странно волновал. И снова возникло желание разреветься у него на груди. Она убрала его руки со своих плеч, бочком протиснулась к двери.
– Я уезжаю, капитан, – обронила Маша через плечо и пошла на ощупь темными сенцами на улицу.
Она вышла на крыльцо, спустилась по скрипучим ветхим ступенькам, медленно двинулась по тропинке к покосившейся калитке. Было очень темно и так тихо, что слышно было, как осыпаются с яблонь листья с сухим бумажным шуршанием. И под ногами они тихо шуршали, как скомканная бумага. И жизнь ее теперь казалась ей скомканным бумажным комком – отработанным, никому не нужным.
Дети? Дети с отцами. Им там хорошо. Они даже ни разу не позвонили ей за минувшие сутки. Никто не звонил, кроме Сережки. Он всегда звонил ей. Каждый день, чтобы узнать, как у нее дела. Теперь и он не позвонит. Его либо уже нет, либо не будет очень долго.
Маша задохнулась от острой боли, с которой свернулось все внутри в большой колючий комок.
Бумажный шорох под ногами стал громче, отчетливее, его стало больше. Это Харламов топает сзади, поняла Маша. Он выключил свет в доме, заново приклеил бумажку с печатью, запрещающую входить в дом. Только кому – не понятно! И теперь шел следом, сердито щелкая костяшками пальцев. Дурацкая привычка. В старости будут болеть суставы, предупреждал ее Сережка, отучая много лет назад от подобного ненужного баловства.
Капитан злится на нее за молчание. На себя за невозможность сделать хоть что-то для поимки убийцы своей начальницы. Она была его начальницей, Сережа рассказывал. Была милой, хорошей женщиной. Зачем надо было ее убивать?! Почему непременно убивать?!
Маша остановилась у своей машины, глянула на Харламова, не торопившегося уходить. Темный силуэт, лица не видно, руки в карманах куртки.
– Вы на машине? – поколебавшись, спросила она.
Не бросать же его одного в этой глуши поздним вечером. Автобусного сообщения нет. Такси не вызовешь. Кто сюда поедет?
– Да. Я поставил ее на площади перед правлением.
– Предусмотрительно… Фамилия Рогов вам о чем-нибудь говорит? – вдруг решилась она на маленькую подсказку.
– Да. А причем тут Рогов?
Он растерялся, дернул шеей до хруста. И тут же насторожился и подумал, что они могли что-то упустить. Могли просто довериться не тому источнику. Кто-то что-то просмотрел, недоглядел, недослушал. Или Рогов так хитер? Или у него осведомители прекрасно работают в их структуре? Неспроста она сказала про Рогова. Неспроста.
– Маша, причем тут Рогов?!
Вадик повысил голос, заметив, как она открывает водительскую дверь, намереваясь уезжать. Он схватился за дверцу, придерживая, чтобы она не захлопнула ее у него перед носом. Чтобы не уехала, моргнув ему в лицо на прощание задними фонарями. Торопливо проговорил:
– Мы несколько месяцев разрабатывали его. Он чист!
– Да ладно! – фыркнула она с насмешкой.
Завела мотор, мягкая подсветка панели осветила ее лицо: жестко поджатые губы, сузившиеся глаза. Она была еще здесь, но уже не здесь. Она что-то задумала! Харламов среагировал молниеносно. Быстро обежал машину спереди, распахнул пассажирскую дверь, сел рядом с Машей. И даже пристегнулся, лишая ее возможности выпихнуть его наружу.
– Едем вместе, – проговорил он в ответ на ее возмущенный вопросительный взгляд.
– Куда едем? – Из ее прищуренных глаз полыхнуло морозом.
– А куда вы, Маша, туда и мы!
– До правления? Где вы оставили машину?
Она медленно поехала вдоль покосившегося бабкиного забора, старательно избегая смотреть в сторону дома, сгорбившегося от старости под худой крышей. В этом доме она последний раз виделась с Сережей. Отсюда его вчера забрали бандиты. Куда? Куда увезли его эти сволочи? Эти мерзкие мордовороты, позволяющие себе ее оскорблять и лапать!
– Не надо к правлению, Маша. – Харламов без спроса вывернул руль в сторону дороги, ведущей за деревню. – Надо туда, куда и вам.
– Зачем? – Она послушно поехала туда, куда он направил.
– Чтобы вы не натворили глупостей. Чтобы не были в одиночестве, когда вам станет угрожать опасность, – как Лариса, чуть не сказал он. – Почему вы спросили про Рогова, Маша? Почему?!
Она собиралась с мыслями минут десять. Они уже успели выехать за деревню, пробраться ломаной проселочной дорогой к шоссе, когда она решила, что предательством по отношению к Сереже не будет, если она расскажет про явившихся к ней среди ночи двух мордастых уродов.
– И что они хотели?
Сердце у Харламова странно ухало, стоило представить худенькую перепуганную Машу в длинной ночной сорочке, которую поднял звонок в дверь посреди ночи. Вваливаются две мерзкие перекаченные стероидами твари, начинают задавать вопросы, угрожать. Хватают вещи с привычных мест, бросают их на пол, угрожающе скалятся, хватают ее…
Что может сделать в такой ситуации хрупкая одинокая женщина?! Разрыдаться? Завизжать?
– Они хотели узнать, где мой брат, – нехотя призналась она.
– И вы?
– Конечно же, не сказала! – отозвалась она возмущенно. – Послала их к черту и… захлопнула за ними дверь.
– И они ничего такого? – Харламов восхищенно мотнул головой.
– Да прямо! И оскорбляли, и угрожали, и даже лапали! – Маша выругалась совсем не по-женски. – Удавлю всех уродов! Как только представится случай, удавлю! Не прощу никогда! Ни себя, ни Сережки, ни…
– Ни Ларисы, – закончил за нее Харламов.
И неожиданно протянул ей руку, Маша, на мгновение оторвавшись от руля, крепко ее пожала.
– Так вот про Рогова… – напомнила она, вливаясь в плотный поток машин на подъезде к городу. – Один из этих упырей звонил из моей квартиры с докладом.
– Что говорил?
