– Как же, как же! – голосом, дребезжащим от страха и непонятного холода, прошившего ей весь организм, возразила Маша. – Вы-то есть!
– Я не в счет.
Железная хватка на ее запястье ослабла, чужие мужские пальцы выдернули из ее рук бесполезное орудие самозащиты, подхватили с земли и поставили на ноги. Маша повернулась, внимательно осмотрела незнакомца, насколько это вообще было возможно при свете из соседних окон и тусклом мерцании медленно зажигающихся звезд.
Ну что можно сказать о незнакомце? Силен, великолепно сложен, экзотически симпатичен, в меру нагл и воспитан. С таким не страшно. С таким надежно. С таким можно быть самой собой. И не надо будет корчить из себя довольную жизнью, благополучную женщину. Ей такие парни всегда нравились в девичестве. Странно, что в мужья себе она выбирала полных противоположностей.
– Кто вы? – спросила Маша, отдышавшись. – Что здесь делаете?
– Я – капитан Харламов Вадим Андреевич, следователь по особо важным делам, Мария Ильинична. Вот мой документ.
Он вытащил из внутреннего кармана темной кожаной куртки удостоверение, поднес к ее глазам. С таким же успехом он мог показать ей рекламный буклет, хмыкнула Маша, ни черта же не видно.
– А здесь я с единственной целью – хочу осмотреть дом, где до вчерашнего вечера скрывался подозреваемый Устинов Сергей Ильич, ваш брат.
– И в чем же он подозревается? – Маша со злостью выдернула свою руку из рук Харламова, все еще продолжавшего ее поддерживать. – В том, что хотел вам помочь, да так и не сумел?!
– Он подозревается если не в самом убийстве, то в соучастии, нашей сотрудницы, Усовой Ларисы Ивановны.
– Он никого не убивал! – с визгом закричала Маша и больно толкнула следователя в грудь. – И вам это известно прекрасно!
– Может, и не убивал… сам. Но способствовал тому, что ее убили, – возразил Харламов.
– Нет! Он вообще ничего не знал, пока утром не вышел на улицу. А когда понял, что его вчерашняя гостья не покинула пределов двора, просто перепугался. И…
– И начал врать мне про Питер.
– Да. – Маша шмыгнула виновато носом. – Я уже ругала его за это. Говорю, Сережа, ты же никогда не врешь! Зачем?!
– И зачем же? – заинтересованно склонился к ней Харламов, он был почти на голову выше.
– Перепугался, говорит. Перепугался так, что нес какую-то чушь! Считал, что это будет его алиби. Ох, Сережа, Сережа, – всхлипнула Маша, указала рукой на дом. – Его там нет, точно?
– Нет. Я проверил, все пломбы на месте.
– Значит, Катька права, его увезли эти мордовороты? – Маша заплакала, повернулась и побрела к крыльцу.
– Катька это кто? – Харламов не отставал.
– Продавщица из местного магазина. Она вчера к Сереге в гости пришла. И он с ее телефона позвонил мне. А мой телефон на контроле, так?
– Да, – не стал врать Харламов и со вздохом признал: – Видимо, не только у нас, раз бандиты приехали раньше.
Они подошли к ветхим ступенькам, упирающимся в не менее ветхую дверь, на которую вчерашний наряд полиции во главе с участковым и оперативниками налепил бумажный прямоугольник с печатью. Харламов взял из Машиных рук ключ, осторожно поддел бумажку пальцами, отлепил от притолоки, вставил ключ в замок, повертел, дверь была незаперта. Медленно ступая, они прошли темными сенцами, вошла в дом. Маша нашарила выключатель, зажгла свет. И тут же испуганно пискнула, невольно отступая за спину Харламова.
В комнате мебели и вещей было не много, но все они оказались перевернуты, растерзаны, поломаны. Старые щербатые тарелки и чайные чашки превратились в груды осколков, противно захрустевших под ногами Харламова.
– Он дрался, – вымолвил он, останавливаясь возле размазанных по полу следов крови. – Дрался.
– Да… – Маша присела возле смазанного пятна, всхлипнув, погладила его зачем-то. – Он… Как думаете, он жив?
– Я не знаю, Маша. – Харламов пожал плечами, перевернул опрокинутую деревянную скамью, сел. И повторил со вздохом: – Я не знаю. Я уже ничего не знаю. Может, вы мне чем-то поможете?
– Не помогу, – произнесла она, стискивая зубы.
Прошлась по комнате, подбирая вещи и складывая их на стол, скамейку, на панцирную сетку бабкиной койки, обнажившейся в драке ржавым плетением. Потом выхватила из-за печки веник и принялась сгребать битую посуду в кучку у двери. Ее сильно трясло, может, от прохлады, царившей в комнате? Сережа не топил сегодня. Душили слезы, невозможно было дышать от горя, это было почти больно. Потому что Сережа не мог сегодня протопить избу. Его еще вчера увезли отсюда бандиты. И еще вчера могли его убить.
Очень хотелось броситься на грудь этому надежному парню с экзотичным симпатичным лицом, разрыдаться, попросить помощи. И рассказать ему хотелось все, все, все. Все, что она знала, что узнала от брата. Все, что погубило Усову Ларису Ивановну. Странное желание, да?
Странное и невозможное. Она обещала Сереже. Ни гу-гу!
– Почему не поможете, Маша? – возмущенно воскликнул Харламов. – Вы не хотите помочь спасти вашего брата?!
– А вы сможете это сделать? – Она швырнула веник на груду битого фаянса, глянула на Харламова со злыми слезами. – Вы не смогли даже защитить своего сотрудника! Не смогли! А Сереже… Сереже теперь никто не поможет. Остается только молиться.
– Так молитесь! Вот иконы! – махнул рукой в правый угол, где у покойной бабки был целый иконостас. – Молитесь, Маша! Вместо того чтобы начать действовать, вы…
Он умолк на полуслове. Он и сам не знал, как надо начинать действовать. Сергея увезли люди Гаврилова. Куда увезли? Кто конкретно увез? Вчерашний опрос жителей деревни ничего не дал. Да, машины большие черные видели. Аж целых две штуки. Но как называются, и тем более номера, никто не запомнил, или не видел, или не хотел видеть. Насколько известно Харламову, у Гаврилова лично не было черных внедорожников. А что касается его людей, то…
То состав его банды постоянно мигрирует. Одних убивают, другие прибывают. Одни бегут, другие являются им на смену. Одних сажают, другие выходят на свободу и примыкают. Сам Гаврилов сейчас находился под следствием и содержался под стражей. С ним вместе было закрыто еще несколько человек, но это лишь верхушка айсберга. Кто-то остался, и кто-то осторожно и целенаправленно разваливает дело, убирая свидетелей. Дошла очередь и до Устинова Сергея Ильича, вознамерившегося заработать на своих свидетельских показаниях.
Вопрос – кто руководит всеми делами в отсутствие Гаврилова, повис в воздухе. Нет, было известно, что много лет назад Гаврилов начинал не один. Их было трое. Он, Рогов Станислав и еще кто-то, погибший еще в девяностых. Информация была разномастной, не очень правдивой, почти легендой передавалась из уст в уста боевиками банды. Известно, что Рогов после последнего срока завязал. Его проверяли очень тщательно, брали под наблюдение его дом, пару месяцев катались за ним, слушали его телефоны, выводы окончательные – в завязке.
