Лукреция не знала, как утешить подругу. Она осознавала, что удар был слишком сильным, и относилась к ее чувствам с пониманием.
В первое же утро Полисена взяла шкатулку и швырнула ее вместе со всем содержимым на камни у подножия крепости. Но Лукреция подала знак Казильде, и та тайком собрала и принесла все обратно. Спрятала в корзину на телеге, на самое дно, под костюмы и декорации.
На шестой день, когда они проходили по дороге, вдоль которой тянулись виноградники и фруктовые сады, Полисена вдруг остановилась и поднесла руку ко лбу.
– Ну ладно, придется принять все как есть, – сказала она. – Моим отцом был Подлогнус. Но он ведь не родил меня сам. Лукреция, как же я раньше не додумалась! Моя мать! Надо непременно разузнать, кто моя мать.
Лукреция вздохнула:
– Должна тебе сообщить, что монеты из чулка уже на исходе. Сначала придется дать пару представлений, а уже потом продолжать поиски. Знаешь, что я скажу? Тебе пора выступать перед зрителями. Сегодня надо придумать какой-нибудь новый трюк, в котором и ты примешь участие.
Только она закончила говорить, как из ворот виноградника вышли два молодых крестьянина. Тот, что был повыше и покрепче, при виде труппы радостно воскликнул:
– Лукреция Жиральди! Вот это небесный дар! А где же твой дедушка, детка?
– Он умер. Теперь я директор труппы. И вообще, знаете что, с этого момента мы будем называться «Труппа Рамузио».
– Почему? – ошеломленно спросила Полисена.
– А это моя фамилия!
– Правильно, детка, – кивнул крестьянин. – В последнее время старик только и делал, что пропивал в кабаке все деньги, заработанные тобой и животными. Без него-то уж точно представления будут лучше. Я приглашаю вас на неделю. Будете выступать на моем гумне.
– Ты что, нашел горшок с кладом? – рассмеялась Лукреция.
– Нет. Я женюсь и собираюсь хорошенько это отпраздновать, – тут юноша заметил Полисену. – Я смотрю, у тебя новый компаньон?
Полисена хотела было сказать: «Я девочка», но Лукреция ее опередила:
– Будьте знакомы, это Людвиг, мой дальний родственник.
– Молодчина, парень! – одобрил крестьянин. – Твоей маленькой кузине лучше не путешествовать в одиночку. Надеюсь, из тебя выйдет такой же умелый акробат, как она.
– Нет, Людвиг поет и играет, – уточнила Лукреция.
– Вот и славно! А мои гости потанцуют под его музыку.
Глава пятая
Труппа в полном составе последовала за крестьянином на ферму, которая была в получасе ходьбы. Полисена приятно удивилась тому, что от давней постройки из серого камня, окруженной старыми яблонями, веяло спокойствием и радостью.
Гости увидели конюшню, где находились коровы и лошади-тяжеловозы. Был также пруд, к которому тут же побежала поплескаться Аполлония, а за нею и Белоцветик – он с блаженным видом принялся кувыркаться в грязи на берегу. С одной стороны за изгородью виднелся небольшой садик, весь заросший осенними цветами.
– Это гордость моей матери! – объяснил юноша. – Я ей больше не позволяю работать в поле, и теперь она все свое время посвящает георгинам и левкоям.
В этот момент мать находилась как раз на кухне, где вместе с остальными деревенскими женщинами пекла сладости для свадебного пиршества. У них было прекрасное настроение, они месили тесто и пели песни. Потом пробовали сладкую выпечку и довольно улыбались.
Полисена тут же вспомнила кухню в Камнелуне и Агнессу, которая вместе с молодыми служанками пекла хлеб и разрешала Петронилле играть с кусочками теста. А ей и Ипполите поручали очищать орехи и сушеные фрукты для пряников… Интересно, они и сейчас так делают, без нее?
Увидев Лукрецию, хозяйка засветилась радостью.
– Как хорошо, что вы здесь! Именно вас и не хватало для превосходного праздника! А кто этот паренек? Твой кузен? Добро пожаловать! Да вы, небось, устали, идите сюда, я провожу вас в вашу комнату.
Звери уже устроились в конюшне, а девочки с наслаждением залезли под чистые простыни, пахнущие лавандой. В бродячей жизни редко выпадает такое счастье.
В мягкой постели тут же захотелось спать, но перед сном Лукреция рассказала Полисене все, что знала о хозяевах дома. Она была с ними хорошо знакома, так как уже не раз здесь останавливалась.
– Они так щедры с путешественниками потому, что и сами когда-то были очень бедными. У них не было ни дома, ни земли, а мать-вдова батрачила у других крестьян. Когда мальчику – его звали Пакувий – исполнилось двенадцать лет, он решил отправиться на поиски счастья. Попросил соседей приглядывать за его матерью и ушел, босой и без гроша в кармане. Все были уверены, что он никогда не вернется, а мать целыми днями плакала.
Но спустя три года Пакувий вернулся. Он подрос на целую пядь, а с собой принес столько денег, что их хватило на покупку вот этой фермы, виноградника, где мы его встретили, и пшеничного поля на холме. Он никому не рассказал, откуда взял деньги. Но никто не сомневался, что заработал он их честно, потому что добрый и искренний Пакувий не может даже мухи обидеть. Сейчас он самый преуспевающий фермер в округе, но, как видишь, никогда не забывает о своем прошлом.
На следующий день Пакувий решил познакомить девочек со своей невестой, которая жила в соседней деревне. Они поехали в двуколке. Светило солнце, играя яркими осенними красками. Распевали птицы на ветвях, пчелы жужжали, перелетая с цветка на цветок, спелые яблоки краснели среди листьев, а сочный крупный виноград так и просился в рот. Полисена исподлобья посматривала на молодого фермера, который пел и щелкал кнутом в ритм конного шага, и находила его все более симпатичным. Если бы ей не нужно было идти дальше, она бы охотно осталась здесь, с ним и его матерью, в сером каменном доме.
Прибыли в деревню. Девушка оказалась простой и любезной. Жених и невеста были будто созданы друг для друга – оба смуглые и темноволосые, с румянцем на щеках и глазами, искрящимися от радости, оба остроумные, подвижные, всегда готовые разразиться смехом. Они с Лукрецией обсудили, какие песни петь в церкви, а для пиршества предоставили ей полную свободу выбора – чтобы народ мог танцевать. Потом все пополдничали в саду девушки, за каменным столом под тенистой кроной липы.
Все было настолько хорошо и безмятежно, настолько спокойно и беззаботно, что у Полисены, когда она вспоминала рассказ пиратов, жену рыбака и ехидное высказывание Серафимы, было ощущение, что она пробудилась от кошмарного сна.
Перед тем как отпустить гостей обратно, невеста пожелала пригласить Лукрецию в свою комнату и показать приданое и свадебный наряд.
– Кто знает, девочка, может быть, и ты когда-нибудь сможешь оставить бродячую жизнь, выйти замуж за хорошего парня и пустить с ним где-нибудь корни! – сказала она и ласково погладила ее по щеке. Лукреция совсем не собиралась добровольно запираться в клетке, но ей казалось невежливым говорить об этом девушке, которая так рьяно к этому стремилась. Она ограничилась улыбкой и сделала вид, что с большим интересом рассматривает белое платье, разложенное на кровати, и все, что к нему прилагалось: миртовый венец, перчатки, пояс, шелковые чулки и белые туфли на каблуках с большими атласными бантами.
