В комнате заметно потеплело. Ласковин подкинул еще дров.
Вошь и Даша появились из соседней комнаты. Вошь – невозмутим. Даша – смущенная, розовощекая, вместо балахонистого платья свитер и черные облегающие джинсы.
Ира даже есть перестала.
– Откуда у тебя джинсы? – изумилась она.
– Припрятала! – хитрая довольная мордочка.
«А не такая уж она дурнушка»,– подумал Ласковин.
– К столу, мадмуазель,– пригласил он.
– Мадмуазель? – Даша звонко рассмеялась.
Вошь присел к столу, налил водки в жестяную кружку, выпил молча, деловито.
– Эффективно,– вполголоса похвалил напарника Ласковин.– Не хочешь поработать психологом в реабилитационном центре?
– Нет,– отрезал Вошь.
Девушки кушали так, что у Ласковина потеплело в груди.
Глава третья
– Есть и бабушки,– сказала Даша.– Только мы с ними не разговаривали. Может, есть какая из Петербурга.
– Интересная мозаика,– проворчал Ласковин.
Десятка три домиков. Еще две служебные пятиэтажки, где тоже обитают «свидетели». И не факт, что только из военных. Попробуй отыщи. Попробуй вывези, когда найдешь. Они с Вошем и так, надо полагать, совершили государственное преступление, проникнув на запретную территорию. Но по поводу второй части проблемы Андрей пока не напрягался. Там видно будет.
– Дурак я, дурак! – Андрей сердито шлепнул ладонью по столу.
Девушки удивленно воззрились на него.
– Ириша, а где ваш главный обитает, можешь объяснить?
– Запросто. Как выйдете от нас…
– Лучше нарисуй,– Ласковин пододвинул блокнот.
Показал схемку напарнику. Тот кивнул – найдем. У девочки оказались верный глаз и твердая рука. Вероятно, училась рисовать там, в родной Пальмире.
Вошь тут же начал одеваться. Его немногословность давно перестала раздражать Ласковина. Сэкономленное на разговорах время Вошь немедленно превращал в действие.
Все-таки он шепнул что-то на прощание Даше. И та явно обрадовалась.
Ну что за мужик! Вылитый «настоящий мачо». Как в анекдоте:
Вопрос: «Какое слово говорит женщине настоящий мачо?»
Ответ: «Пойдем!»
Метель вертела вовсю. От прихваченных ноктовизоров – никакого проку. Вошь с места взял хороший темп, благо потеряться они не могли – связались. Андрей примерно ловил направление, но напарник давал ему сто очков вперед – шел, как по собственной квартире.
Из заверти проступила длинная дощатая стена. Затем – полузанесенный снегом военный грузовик, еще какая-то машина. Ага, вон пятиэтажка – ряды желтых окон. А искомый объект – сразу за ней.
Там он и оказался. Двухэтажный домина – новодел, а не вшивая избенка. Каменная лестница, навес над дверью.
Вошь отвязался, снял лыжи, припорошил снежком. Ласковин проделал то же, смотал бечеву. Его напарник зна?ком показал: «Ты первый». Подсвечивая фонариком, Андрей изучил дверь. Добротно сработано. И никаких средств сигнализации, кроме тривиального звонка. Хотя нет, кое-что имеется.
– Дай-ка мне свой тесак,– попросил Ласковин.
И перерубил аккуратно прибитый черный кабелек, бегущий вдоль стены.
Что ж, попробуем. Ласковин рефлекторным движением стряхнул снег с волос, сунул в карман рукавицы и позвонил. Прошла почти минута, прежде чем дверь открылась. Никаких цепочек. Вместо цепочки – мускулистый дядя этак метр девяносто. И еще один дядя, дальше, у следующей двери. Глаза Ласковина и открывшего встретились, и лениво-уверенное выражение, имевшее место на лице дяди, сменилось уже не столь уверенным и совсем не ленивым. Но в то время, как охранник изучал лицо гостя, гость действовал. Твердый рант ласковинского ботинка пришел в соприкосновение с коленом «свидетеля», а когда физиономию охранника перекосило от боли (что характерно: обычного при таких ощущениях восклицания не последовало), Андрей «подправил» перекошенное личико кулаком, после чего первый дядя на некоторое время выбыл из игры. Зато второй вознамерился проделать в незваном госте дополнительное отверстие.
Пистолет Воша хлопнул прямо над ухом Ласковина. Не будь на пистолете глушителя, Андрей рисковал оглохнуть. А вот второй дядя уже ничем не рисковал: во лбу его образовалась небольшая, но вполне достаточная дырочка.
Ласковин перепрыгнул через первого дядю (за спиной хлопнул еще один выстрел)… и успел заметить нечто, с невероятной скоростью летящее на него. Если бы не хорошая реакция и кое-какой опыт, вполне возможно, Андрей лишился бы жизненно важной части тела. Уход в сторону с выхлестом йоко-гери – и живой снаряд, изменив траекторию, врезался в стену. Но тут же отскочил жестким мячом, рявкнул и в высоком прыжке вознамерился вцепиться в глотку. Ласковин встретил его хорошим гияку-цки. Бил он в нос, но промахнулся, и кулак только чиркнул по башке. Однако этакую башку и топором не вдруг проломишь. Впрочем, «прицел» Ласковин сбил. Тварь пронеслась мимо, шлепнулась на пол, перевернулась, с невероятной быстротой щелкая клыками, еще раз перевернулась и встала на все четыре лапы, готовая к прыжку.
Хлопок съеденного глушителем выстрела, сочный звук угодившей в цель пули. Псину отбросило на полметра. Но зверюга и не собиралась сдаваться. Присела, оскалилась – здоровенная голова разделена пополам клыкастой пастью, сущий крокодил! – и с дьявольским рычанием прыгнула на нового врага. Вошь не двинулся с места, спокойно выпустил в зверюгу три пули. Одна, видимо, угодила в позвоночник, потому что задние лапы собаки парализовало. Но свирепая тварь по-прежнему рвалась в бой. Вошь выстрелил еще раз, перебив переднюю лапу. Последний выстрел – в подрезанное ухо.
– Стаффордшир,– определил Ласковин.
– Необученный,– уронил Вошь.– Повезло.
Андрей наклонился и поднял пистолет второго дяди, стандартный ПМ. Очень полезная штука, если рядом болтается еще один стаффорд.
За следующей дверью оказался длинный зал с рядами скамей, завершавшийся подиумом с кафедрой. Над подиумом большими буквами – «Бог есть Любовь». С этим Ласковин готов был согласиться. Но не в этом случае. Хорошенькая любовь – девчонок голодом морить! А уж если в роли Бога подвизается американский мошенник с постной рожей…
Ласковин пинком опрокинул стол с горкой пестрых журнальчиков. Хотя, может, и хорошо, что мошенник – американский, из тех, что не видят разницы между Богом и зубной пастой, а под проповедью понимают рекламную кампанию.
– Не шуми,– проворчал Вошь.
Андрей вместо ответа поставил ПМ на предохранитель и сунул пистолет в карман. Не было у Ласковина ощущения близкой опасности.
– Кто вы такие?
Высокий мужчина в зеленой пижаме появился из дверей в противоположном конце зала и бесстрашно направился к ним. Бравый отставной прапорщик? Белые волосы, розовые щеки. Нет, пожалуй, финский гражданин Айнаманнен, собственной персоной. Что ж, в смелости ему не откажешь.
