– А еще есть Лешинов,– напомнил Кирилл.– Тут случайностью и не пахнет. Человек, на которого повесили убийство, не имел ровно никаких оснований прикончить своего хозяина. Зато…
– Вижу, Кирилл, вы серьезно подготовились к разговору,– недовольно произнес Ласковин. Он хотел бы рассердиться на Игоева, но не мог. Слишком уж тот был дружелюбен.– Лешинов делал то, что делать не следует.
– А то как же! Я ведь тоже в некотором роде экстрасенс. Вдруг вы, Андрей, сочтете, что и я делаю не то, что следует?
– Такое возможно,– честно признал Ласковин.– Но не хотелось бы.
– Взаимно. Итак, вас интересует, каким образом была продана и приобретена некая квартира на Таврической улице. И где находится особа, которая ранее в этой квартире проживала.
– Именно так.
– Отвечаю. Названная квартира была продана вышеупомянутой особой агентству недвижимости «Супермонумент» за сумму в сорок восемь тысяч долларов. Цена неофициальная, разумеется. Судьба денег остается неизвестной, но есть основания предполагать, что они были переданы лично районному надзирателю секты, называющей себя «Свидетели Апокалипсиса». Потому что иных причин для встречи этого господина и названной особы я не вижу. Районный надзиратель регламентирует деятельность секты в нашем регионе. Это слишком крупная птица, чтобы встречаться с неофитами.
– Откуда это известно? – быстро спросил Ласковин.
– У вышеупомянутой особы остались подруги. Одна из них присутствовала при встрече, хотя самой передачи денег не видела.
– А не скажете ли вы, Кирилл, почему женщина вдруг решила продать квартиру, а деньги отдать этому самому районному надзирателю? Она что, психически больна?
– Андрей,– благодушно пророкотал Игоев,– вы меня удивляете. В сравнении с подобными сектами ваши экстрасенсы – сущие щенки. И по масштабам, и по уровню подготовки. «Свидетелям» технику психологической обработки ставили очень серьезные люди. Поскольку рассматривали их как один из рычагов идеологической войны систем. И хотя одна из систем приказала долго жить, секта по-прежнему процветает, ворочает миллиардами долларов и широко использует отработанные специалистами методики. Надо полагать, что и от шпионажа «свидетели» не отказываются. Разумеется, речь идет не о нижнем эшелоне. Но не будем отвлекаться.
К вышеупомянутой особе миссионеры прибыли на дом. Не удивительно, поскольку это их обычная практика. Но случай, тем не менее, не совсем обычный, поскольку миссионеры знали, что сын данной особы находится в госпитале с очень тяжелыми ранениями. Далее миссионеры заявили, что могут спасти ее сына. Но для этого ей следует уверовать в учение «свидетелей», полностью отречься от мирских благ и тогда все будет о‘кей до самого Страшного Суда. И после.
– Неглупо,– признал Андрей.– Если сын выживет, мать обязана им по гроб жизни. Если умрет, они ничего не теряют.
– Еще проще,– улыбнулся Кирилл.– К моменту указанного разговора уже было известно, что раненый останется жив. Мать об этом не знала, но наверняка знали собратья миссионеров, отиравшиеся в том же госпитале.
– Потрясающе,– проговорил Ласковин.– И все это вы выяснили за пять дней?
– За четыре. У меня, Андрей, нет детективного агентства, но зато есть люди, которые умеют разговаривать с другими людьми. Причем с теми, кто з н а е т. У меня есть хакеры, взламывающие практически любой код, и деньги, чтобы утром отправить агента в Париж, а вечером вернуть обратно. Но, самое главное, мне почти всегда известно, где искать.
– Все равно впечатляет,– сказал Ласковин.– И где теперь эта женщина?
– Полагаю, в поселке Сукачевка, поскольку именно туда она уехала после продажи квартиры. Так она сказала подруге, а подруга должна была сообщить сыну, когда тот вернется. Но не сообщила, потому что не смогла его найти.
– А где эта Сукачевка? И почему именно туда?
– Поселок Сукачевка располагается в ста двадцати километрах от Сыктывкара. Там же базируется военная часть с номером, который я вам называть не буду. И там же находится община «Свидетелей Апокалипсиса», возглавляемая финским проповедником господином Айнаманненом, если я правильно прочел фамилию.
– На территории военной части? – удивился Ласковин.– Занятно.
– Не совсем на территории части, а в военном городке,– Игоев улыбнулся.– Но то, что секта, чьи адепты не раз бывали уличены в шпионской деятельности, квартирует в непосредственной близости от ВЧ, я нахожу не занятным, а очень печальным. Господин Айнаманнен, кстати, полноценный финскоподданный, а в Сукачевке пребывает по приглашению своего родственника, гражданина России, отставного прапорщика указанной ВЧ. Родственник этот также член секты, имеет квартиру в одном из служебных домов и особнячок поблизости, который впору не бывшему прапору, а генералу. Согласно свидетельствам очевидца. Впрочем, с нашими «свидетелями» и генералы общаться не гнушаются. К обоюдной, я полагаю, выгоде. Если хотите, могу снабдить и этой информацией.
– Пока не нужно,– отказался Ласковин.– Огромное спасибо. Сколько я вам должен?
– Ничего,– усмехнулся Игоев.– Если вы, Андрей Александрович, имеете в виду деньги. Но когда-нибудь, если вдруг и мне потребуется ваша помощь, вы ведь мне не откажете?
– Твердо не обещаю,– сказал Ласковин.– Но постараюсь. Устраивает такой ответ?
– Более чем. А сейчас, если вас не затруднит…
Глава восемнадцатая
Известия о матери Вошь выслушал с каменным лицом. Каменным, но не равнодушным.
– Фантастика,– заметила Альбина.– Сколько мы ему должны?
– Нисколько. Игоев сказал: дружеская услуга.
– Вдвойне фантастично.
Ласковин так не считал. Он очень хорошо понимал: подарок требует ответного подарка. Правда, частично он уже расплатился – ответил на охапку вопросов самого Игоева. Кое о чем Ласковин предпочел бы помалкивать, но прекрасно осознавал: «человек, который знает все», держит его за горло. Пусть деликатно, в бархатных перчатках, но лапища – будь здоров. Одно грамотно сказанное слово – и уже не чей-то, а его, Ласковина, обгорелый труп найдут на шестьдесят каком-нибудь километре. И все же Кирилл ему нравился. Льстило, что подобный человек держится с ним так, словно он, Ласковин, нечто значительное. До сих пор аналогичные чувства он испытывал в отношении только двух людей: Наташи и Славы Зимородинского.
Вошь встал и прошелся по комнате. Андрей заметил, что походка его изменилась. Значит, изменился и сам Вошь. С той, первой встречи Андрей многое узнал, лишь понаблюдав, как этот человек двигается. Прежде всего о бойцовских качествах. Пластика Воша обещала очень большие неприятности тому, кто встанет на дороге. Но он уже не был человеком, обрушивающим молот на разбудившую его муху. Теперь он стал человеком, способным поймать муху на лету. И раздавить. Только глаза Воша, так похожие на собственные глаза Ласковина,– не изменились. Были и остались глазами берсерка.
