На лице у Разинского все еще отражалось сильнейшее недоумение, а я постаралась не рассмеяться: Светлана-то думает, что он в нее влюблен и уже засох от тоски.
– Алексей, вам, как и моей внучке, наверное, со мной скучно. Может, вы потанцуете, вместо того чтобы развлекать меня?
На мгновение лицо творца скривилось в гримасе, но он быстро взял себя в руки и сказал:
– Я буду просто счастлив, если мадемуазель окажет мне честь.
– Благодарю вас, господин барон. Но я, пожалуй, посижу с бабушкой: мы очень давно не виделись, – отказалась я, не желая танцевать с этим нахалом.
И присела на диван.
– Что за чушь? – фыркнула бабушка. – Мы виделись на прошлой неделе.
Я, не ожидая от нее таких слов, растерялась и лихорадочно раздумывала, что бы такое сказать, а Разинский чуть сузившимися глазами пристально наблюдал за мной.
Видимо, размышлял, как я могла отказаться от такой чести, как танец с настолько популярным кавалером, как он. Но не успела я придумать достойную причину для отказа, как подошли сестра и мать.
Поприветствовав бабушку и Разинского, мама, пока сестра притворялась кротким и милым созданием, спросила у творца:
– Что же вы, совсем не развлекаетесь?
На что тот, улыбнувшись, сообщил:
– Я как раз пригласил на танец вашу дочь и надеюсь, она не откажет мне в удовольствии потанцевать с ней.
Мама довольно улыбнулась, сестра, судя по ее лицу, лихорадочно соображала, как же она пропустила приглашение, а бабушка заявила:
– Конечно, не откажет. Ольга?
Посидев несколько мгновений в поисках решения, но так ничего и не придумав, я встала и протянула руку мужчине.
Даже сквозь ткань двух перчаток – моей и его – чувствовалось, какая горячая у него кисть. Как же это обстоятельство не сочетается с цветом его кожи!
– Вы так пристально смотрите на меня, госпожа Орлова. Тому есть причина?
– Сопоставляю свои впечатления, насколько вы изменились с момента нашего знакомства.
Приподняв бровь, творец повел меня в центр зала, и мы встали, приготовившись к танцу.
– И как?
– Изменились вы не сильно, разве что ваши манеры стали лучше.
После этих слов барон рассмеялся:
– Вот она – прямота женщины, работающей на Лемнискату! Хотя ваши высказывания – на грани оскорбления даже для корпорации.
Я проигнорировала это замечание, так как заиграла музыка и начался танец.
Делая первые шаги, я исподтишка рассматривала одного из самых удачливых творцов, который уже на протяжении многих лет выполняет для Лемнискату задания, и выполняет блестяще.
Сейчас в корпорации они – вместе со вторым творцом – самые известные и значимые люди. Да и в светском обществе, благодаря красоте и некоторой дерзости, он очень популярен. Смелые манеры не прощаются только женщинам.
Во время танца Разинский практически не сводил с меня пристального, насмешливого взгляда. Также я заметила, что не менее пристальный, но только ненавидящий взгляд на меня устремила сестра. Она, видимо, полагала, что я пытаюсь завлечь господина барона. А вот мне от такого внимания сейчас было сильно не по себе.
Но вот наступил момент, когда танец закончился, и меня сразу отвели к родственникам.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, за танец. Вы прекрасно танцуете, – услышала я и мысленно возблагодарила месье Лурье за его безжалостность в обучении.
После этого творец нас покинул, а я – впервые за долгое время – удостоилась одобрительной улыбки матери.
Далее вечер протекал гораздо спокойнее, я даже умудрилась поболтать с младшей царевной, великой княжной Анастасией.
И хотя ей было всего одиннадцать лет, этот разговор доставил мне несколько приятных минут, пока моя собеседница не поинтересовалась:
– Мадемуазель Ольга, почему вы совсем не танцуете?
– Что вы, ваше императорское высочество, я в начале вечера танцевала, а потом столь утонченное общество так увлекло меня разнообразным и интереснейшим общением, что я не в силах была прервать ни один свой разговор. Тем более – с вами.
Не покривила я душой только в отношении самой дочери императора, поскольку в большинстве своем высший свет был довольно банален.
– О! Тогда я настаиваю, чтобы вы приняли приглашение первого же джентльмена, который попросит вас о танце, – лукаво улыбнулась юная великая княжна.
– Хорошо, ваше императорское высочество.
Но не успела я договорить, как сзади раздался голос, который заставил меня вздрогнуть:
– Тогда позволит ли мадемуазель Орлова пригласить ее на танец? Вы ведь не откажете мне, к тому же такова просьба самой великой княжны.
И, склонившись в поклоне, Разинский прикоснулся губами к руке Анастасии, обаятельно улыбнувшись. Девочка зарделась.
– Правда, мадемуазель Ольга, идите с его светлостью танцевать. Говорят, он замечательный танцор.
– Мадемуазель Орлова уже могла сегодня это оценить. И сама она танцует практически так же прекрасно, как вы, ваше императорское высочество. Поэтому я и прошу ее оказать мне такую честь второй раз. Мы можем встать в танце подле вас и вашего партнера.
– Прекрасная идея, – засмеялась Анастасия, очень довольная своей шуткой, и мы направились в центр зала.
Благодаря тому что танец мы начинали рядом с юной царевной, все взгляды были направлены в нашу сторону. Вот заиграла музыка, и мы в молчании начали движение.
Только немного позже я решилась задать мучающий меня вопрос:
– Ваше сиятельство, чем я заслужила подобное внимание?
Приподняв одну бровь, Разинский чуть насмешливо спросил в ответ:
– А вариант, что я от вас без ума, вами не рассматривается?
Я удивилась: творец откровенно мне дерзил.
– Нет.
– Почему же?
– Может, сначала ответите на мой вопрос? – ответила я дерзостью на дерзость.
– Простите, забылся, – улыбнулся Разинский, поворачивая меня в танце и касаясь руки. – Раз дама хочет правды, кто я такой, чтобы отказывать ей в этом?
Еще раз плавно крутанув меня, господин барон продолжил:
– Я весь вечер наблюдаю за вами, и что-то в вас кажется мне странным. Но все никак не удается понять, что именно. А я не люблю чего-то не понимать.
Ох, боже ж ты мой, какие мы внимательные! Но вместе с удивлением в мою душу вползло и чувство страха. Я испугалась того, что этот мужчина откроет мою тайну, которую я еще не готова обнародовать. Творцы, как собаки, всегда чувствуют друг друга. А ведь моя жизнь только-только начала налаживаться.
