Устроившись поудобнее, я наконец позволила себе немного расслабиться. Тонкое нарядное платье для подобного приключения оказало не очень приспособленным. Камешки впивались в кожу, да и, пока заползала сюда, основательно поцарапалась. И так как боль чуть-чуть отошла на второй план, на первый непроизвольно вылезли другие вопросы.
Я задумалась, чем может мне грозить произошедшее.
Прыжки на много веков назад считаются очень опасными. Помимо того, что такое спонтанное перемещение, как у меня, – это большой стресс для организма, так еще и готовятся творцы к таким прыжкам постепенно, каждый раз прыгая все дальше и дальше в прошлое, пока не достигают своего максимума.
У меня же организм был спровоцирован на подобный прыжок стрессовой ситуацией и опасностью. Но, увы, он был совсем не подготовлен. То, что я не преставилась, – просто чудо и причина для гордости. Не каждый творец может перемещаться так далеко. И этот прыжок спас мне жизнь.
Впрочем, я рано обрадовалась: неизвестно, каких инфекций я могу тут нахвататься, да еще и остро стоит вопрос местных обитателей.
Но основательно подумать о здешней флоре и фауне я не успела, ибо мое обожженное лицо начало не столько болеть, сколько чесаться. Сильно чесаться. Потом – сильнее и сильнее. Зуд потихоньку сводил меня с ума.
Не знаю, сколько времени я пыталась сдерживаться, но потом начала аккуратно поглаживать и тереть щеки, стараясь не издавать никаких звуков, хоть это было и трудно.
Несмотря на то что я уже немного привыкла к окружающей реальности и дышать стало чуть-чуть полегче, тем не менее каждый вдох порождал неприятные ощущения.
Так продолжалось, наверное, несколько часов, после чего зуд уменьшился, а потом и совсем прекратился. Я даже немного задремала, благо земля была теплой, хоть и влажной.
В реальность меня вернул подозрительный гулкий ритмичный звук. Невдалеке явно ходил кто-то тяжелый, и, как только я поняла это, мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не вскрикнуть и не заползти поглубже. Все равно некуда. Я замерла.
Топот постепенно приближался, и вскоре я ощутила, как под щекой вздрагивает земля, а затем в поле моего зрения появилась огромная чешуйчатая лапа рептилии – размером, наверное, с человеческое тело.
Я рефлекторно вжалась всем телом в землю, мечтая вообще куда-нибудь провалиться. Для большей безопасности даже зажала себе рот рукой.
Очень большая рептилия стала принюхиваться. В том положении, в каком я находилась, я смогла увидеть край ее морды с носовыми щелями. И дышала она шумно, словно заправская лошадь.
Чудовище подошло практически вплотную к расщелине под скалой, где в полном ужасе лежала я. И вдруг резко наклонилось – и на меня уставился желтый глаз с вертикальным зрачком, а потом в поле зрения появились жуткие зубы. В такой пасти я вся умещусь, а зверюга этого даже не заметит!
На этот раз, не выдержав, я что есть мочи заорала:
– А-а-а-а-а-а‑а!
Тварь тоже не осталась в долгу и зарычала, как мне кажется, в полном восторге от того, что нашлась добыча.
Правда, нагромождение камней мешало хищнику достичь цели. Боднув глыбу и досадливо заревев, он немного отступил и принялся, не прекращая реветь, крошить скалу когтями.
Но вскоре тварь изменила тактику и принялась ковырять землю. Пару минут спустя жуткие когти проходили практически у меня перед носом. Я прижималась к скале, но когти, наконец, подцепили шелк и потащили к себе. Послышался треск – ткань лопнула по шву.
А я, заорав в очередной раз, постаралась сконцентрироваться, чтобы прыгнуть назад. Тело пронзила боль, но я не поддалась неприятным ощущениям и продолжала настраиваться на прыжок, хоть беснующаяся тварь этому мало способствовала.
Наконец, когда я думала, что сойду с ума от пронизывающей боли, а рептилия уже вытягивала меня из-под камня, я почувствовала, как мир расплывается.
Выдохнув: «Слава богу», – перенеслась в свое время.
А там меня уже поджидали…
Еще не понимая, в какой именно реальности нахожусь, я, увидев тени, скользнувшие ко мне в еще размытом мире, снова закричала и дернулась назад. А когда меня схватили чьи-то руки, судорожно забилась. Изо всех сил. Но вконец сорванное горло отказалось издавать громкие звуки, и ко мне пришла спасительная темнота.
* * *
Очнулась я в помещении, напоминающем лазарет у наших лекарей, но это была другая комната – с зелеными драпировками на стенах. Посмотрев по сторонам, заметила седовласого мужчину с добрым лицом, одетого в темный сюртук и – поверх него – в белый халат, и наткнулась на ответный внимательный взгляд.
Желая поприветствовать седовласого джентльмена, я хотела хоть что-то произнести, но без толку.
– Не стоит, юная барышня, пытаться заговорить. У вас сорван голос. Видимо, вы сильно кричали в последнее время. Я прав?
Я молча кивнула.
– Так я и думал. Сейчас вы находитесь в отделении творцов, в медицинской комнате. Я – доктор Кованиц, и я настоятельно рекомендую вам поехать сегодня домой.
Увидев ужас, промелькнувший у меня на лице, доктор поспешил успокоить:
– Понимаю. Если хотите побыть в тишине и покое, то корпорация может предложить вам комнату, где вы сможете отдохнуть.
Я поспешно закивала.
– Вот и договорились. Заседание по вашему делу назначено на завтра, – улыбнувшись моей озадаченности, доктор пояснил: – Не думали же вы, что такое событие, как обнаружение еще одного творца, пройдет незаметно?
Я лишь пожала плечами.
– Давайте-ка я проведу полное обследование и необходимые процедуры, чтобы вы завтра были хоть немного в форме, и провожу вас в комнату для отдыха.
Доктор не обманул и после всех манипуляций с приборами и лекарствами, вопросов, ответы на которые я писала на бумаге, и анализов меня проводили в довольно-таки шикарные апартаменты с двуспальной кроватью и все тем же красно-зеленым убранством.
Едва я оказалась одна, как подумала, что и так сегодня много отдыхала, пока находилась в обмороке, поэтому, подойдя к секретеру, открыла его и, достав листы бумаги, села писать.
Мысли метались в голове, словно рой пчел, и я начала переносить их на бумагу, чтобы хоть как-то упорядочить.
Забыться сном удалось только ближе к утру.
* * *
Мне очень не хотелось ехать домой. Сейчас там сидят обеспокоенные родители, с которыми меня ждет непростой разговор. Очень, очень непростой разговор.
Есть еще сестра и младший брат, и именно он является одной из основных причин, почему я все же решила на вторую ночь отправиться ночевать в отчий дом.
Голос ко мне вернулся, но доктор строго-настрого запретил перенапрягать связки.
В корпорации пока не установили, почему они были повреждены. И вообще, сначала нужно определиться с тем временем, куда я попала. Хорошо уже то, что хоть никакой инфекции не подцепила.
