Он стоял на пару ступеней ниже Карашшера, но лица их были вровень. Ни ростом, ни шириной плеч Кэр теперь не уступал настоящему Фаргалу.
Синие глаза Карашшера холодно глядели в серые глаза Кэра. Слуга мага с неудовольствием подумал, что парень уже и сейчас кажется покрепче, чем он сам.
Кэр видел только глаза и верхнюю часть лица Карашшера. Нос, рот и подбородок слуги мага закрывала личина из тонкого листового золота. Карашшер выбрал ее из обширной коллекции масок, украшений и парадных доспехов вождя соктов. Карашшера золотая личина раздражала. Равно как и парадные доспехи, которые можно было пробить шпилькой для волос. Он чувствовал бы себя уверенней, неся на плечах тяжесть настоящих лат.
– Мне кажется, я могу полагаться на Шотара больше, чем на других,– сказал Кэр.– Он пришелся мне по душе еще там, в Реми. Настоящий воин!
– Шотар хорош, пока думает, что ты – Фаргал. Настоящий император Фаргал. А после твоей оплошности с послом…
– Довольно!
Окрик, отразившись от потолка Зала Приемов, еще несколько мгновений перекатывался в пахнущем подогретым воском воздухе.
«Как ему удается так ловко подделывать голос царя!» – в который раз удивился Карашшер.
Сам он с большим трудом имитировал голос сокта. В основном тембр и акцент. А вот Кэр копировал не только сам голос, но интонации, оттенки, то, о чем просто не мог знать. Наверняка об этом позаботился хозяин.
«Он – величайший из чародеев!» – подумал воин.
– Я решу это дело с послом,– сердито сказал Кэр.
– Интересно как?
– Война,– заявил сын вождя.– Война с Эгерином!
Карашшер хотел по привычке почесать шрам на щеке, но рука наткнулась на золотую личину. Пожалуй, мальчишка предложил удачный ход. Наверняка и сам не подозревает, какой удачный. Война сразу сметет все подозрения. Подозревать будут только врага.
– И как же ты это сделаешь? – поинтересовался воин.
– То есть как это – как? – искренне удивился Кэр.– Просто соберу войско, объявлю всем, что желаю завоевать Эгерин,– и завоюю! Разве Карнагрия не сильнее?
Карашшер хмыкнул:
– Думаешь, этого достаточно?
– Мой отец Хардаларул начинал войну, когда полагал ее необходимой для клана,– объявил Кэр.– Старейшины могли высказаться против, но отец своего мнения не изменял. Война полезна для народа! Закаляет боевой дух.
– Здесь не горы Аша! – напомнил Карашшер.
– Верно,– охотно согласился сын вождя.– Здесь куда больше гнили. Я научу их жить достойно!
«Дурак»,– подумал Карашшер. Он завидовал.
В Кэре было то, что давно утратил он сам. Кроме того, какими бы глупыми ни были объяснения парня, но идея казалась верной.
«Его никогда не били плетью»,– подумал воин.
Кэр задумался. Взгляд его рассеянно скользил по стенам, на которых красовались гербы подвластных Императору Карнагрии земель, остановился на огромном – в десять локтей, Коронованном Льве, потом поднялся вверх, к прозрачному куполу, сквозь который падали вниз цветные, окрашенные витражными стеклами полосы света. На паркете они смешивались, создавая впечатление пестрого шелкового покрывала, брошенного на пол.
Сын вождя прошелся по ковровой дорожке – от трона до дверей и обратно. Ступал он так мягко, что Карашшер не слышал звука шагов.
Слуга мага тоже оглядел стены. Но не праздно, а высматривая потайные отверстия. Прежде их здесь не было, но за тридцать лет могли и появиться.
«Нет,– решил он.– Многое изменилось во дворце со времен Аккарафа, но не этот зал».
Тридцать лет назад хозяин отправил Карашшера десятником в царскую охрану. Тогда это показалось воину рискованной прихотью. Теперь воин понимал: маг строил будущее. И знал, что его слуге понадобится знание Дивного города. Даже сейчас, когда жрец Аша был за тысячу миль от Карашшера, воин ощущал его присутствие. Любое действие, любая случайность могли оказаться работой мага. Сумма очков, которую воин выбросит, играя в кости на постоялом дворе, споткнувшаяся лошадь, понос, внезапно поразивший привратника…
Тридцать лет назад Карашшер прибыл в Великондар тоже под чужим именем, но был куда более уверен в себе, чем сейчас. Маг «сделал» его чистокровным карнитом, Алым, и не просто Алым, а заслуженным сотником с эгеринской границы. С таким послужным списком ничего не стоило попасть в царскую стражу, и Карашшер прожил во дворце шесть лет, до самой смерти Аккарафа. Не худшие годы, как он считал. Шесть лет – а потом хозяин приказал ему уйти. Что же, шести лет хватило, чтобы изучить и Дивный город, и придворный церемониал. Теперь же это оказалось очень кстати. Но все равно следовало быть предельно осторожным. Фаргал – необычный Император. И окружил себя необычными людьми. Людьми, которых его предшественники никогда не подпустили бы к настоящей власти. Взять, например, того же Шотара. Верность капитана дворцовой стражи покоится только на уважении к более сильному. Сочти Шотар, что он сам более достоин трона, чем нынешний Император,– и нет Императора.
«Умеет разбираться с трудностями»,– как сказал Кэр. Еще бы! Непринужденность, с которой капитан рассказал «Люгу» о своем намерении убить Хонт-Хурзака, если бы Фаргал не вернулся, как нельзя лучше характеризовала Шотара. («Кстати, с Хонт-Хурзаком надо разделаться,– подумал воин.– Чем меньше претендентов на Кедровый Трон – тем лучше!») Капитан Шотар. Человек силы. Без почтения к такой чепухе, как должность или древность рода. Шотар, человек войны. И Саконнин, человек мира. Эти двое были доверенными людьми Фаргала. Одними из самых доверенных… Доверенных же отталкивать не стоит. Трудность в том, что те, кто и есть настоящая опора царя, не станут просить аудиенции. Царь сам вызывает их, когда появляется нужда. Забытые, они начнут беспокоиться, задумываться… Есть Шотар. Есть Саконнин. Хотя этот-то скорее предан Кедровому Трону, чем Фаргалу.
Карашшер помнил Саконнина еще с прежних времен. Только тогда аристократ не был Старшим Советником. Даже просто Советником. Но Аккараф ценил его и понемногу продвигал наверх.
Кто еще? Бренелар? Нет, это человек Саконнина. Серьезное упущение. Карашшер должен был сам подыскать человека на должность начальника царской стражи. Но это поправимо. Если Бренелар окажется неподходящим, Кэр его разжалует и назначит другого.
Кто еще может быть полезен? Дарзар, Кайр… Эти ходили с Фаргалом в Реми. Полезные люди? Безусловно. Но не для дворцовой интриги. Зато и тот и другой поддержат идею войны с Эгерином с большой охотой. Алый – потому что любит драку, самериец – потому что наемник – всегда наемник. Даже если он носит пояс тысяцкого и пользуется особым покровительством государя.
Теперь Карашшер полагал, что знает причину, по которой его хозяин не желал трогать Фаргала. Кто бы еще мог оставить им в наследство империю, идеально подготовленную к тому, чтобы подмять под себя весь Мир Ашшура? Всех, даже хитроумных соктов. Вот от кого следует держаться подальше. И держать подальше Кэра. С ними хозяин пусть управляется сам. А Карашшер будет держаться от посла подальше. Можно поклясться Третьим Глазом Аша: стоит Кен-Гизару взглянуть на них поближе, и сокт мигом пронюхает правду.
