– Беда,– выдохнул сотник.– Беда, достойнейший, умер…
IV
Тилод Зодчий проснулся в дурном настроении. Это всё сон. Самого сна Владыка Конга не помнил, но ощущение осталось отвратительное.
Слуга появился словно по волшебству. Иногда у Тилода возникало ощущение: постельничий наблюдает за ним, спящим, в замочную скважину.
Вода для омовения, бодрящий напиток, массажистка. Час утренних процедур, призванных укрепить силы Владыки Конга, который давно уже разменял седьмой десяток.
Завтракал Тилод вдвоем с женой. Скромно, как рекомендовал лекарь. В последние годы Тилод здорово прибавил в весе. А вот над Эйрис годы, казалось, не властны. Жена Владыки оставалась такой же стройной. Нет, конечно, никто не дал бы ей двадцати, но уж никак не больше пятидесяти. Лишь один недостаток у супруги Тилода: всего одного сына подарила она мужу. И больше у нее детей не было. А взять наложницу Тилод категорически отказывался. Раньше. Теперь, может быть, и согласился бы, да поздно. Единственная надежда: Сантан. Но сына Тилод Зодчий не видел почти тридцать лет.
После завтрака Тилод отправился в город. Сопровождали его жена и дюжина телохранителей из Черных Охотников. Тилод не любил пышной свиты, а для охраны этого вполне достаточно.
Кортеж Владыки выехал из дворца, чьи белые острые башни, казалось, вот-вот устремятся в небо,– в город, утонченная красота которого в Мире успела стать нарицательной. Хотя построен он был совсем недавно. Вернее, возрожден. Обновленный Ангтьян. Древняя столица Конга. Прекрасное дитя Тилода Зодчего.
Ангтьян невелик. Меньше Фаранга, а в сравнении с Сарбуром – совсем крошка. Зато к столице сходятся все дороги Конга, а в его просторной гавани никогда не бывает меньше сотни кораблей.
Кортеж выехал на площадь Ветра. Всадники спешились. С трех сторон площади – утопающие в садах павильоны с цветными многоступенчатыми крышами. С четвертой – причудливо изгибающаяся балюстрада из розового мрамора. Такого чистого, что кажется прозрачным. Ниже балюстрады – море. Изумрудное зеркало залива Данхен.
Людей на площади было немного, и все они, завидев кортеж Владыки, деликатно отошли к павильонам. Каждому ангтьянцу известно: Тилод Зодчий приезжает на площадь Ветра размышлять. Как же можно тревожить в этот час любимого Владыку!
Тилод неторопливо проследовал к балюстраде, оперся грудью на гладкий, теплый, как живое тело, мрамор, задумался, глядя на корабли. Эйрис остановилась в трех шагах позади, телохранители – подальше. Прошел час. Владыка Конга пребывал в неподвижности. Солнце уже заметно припекало. Последний месяц осени в Конге – не то что где-нибудь на севере Империи.
Эйрис посмотрела на солнце.
«Пора»,– подумала она.
Хушенскому посланнику назначено к началу второй стражи. Обидится, если заставить ждать сверх положенного этикетом. А отношения с Гурамом и так натянутые.
Эйрис подошла к мужу, положила ему на плечо руку.
– Тилод…
Владыка Конга не шевельнулся.
– Тилод!
Вялое плечо подалось, Тилод Зодчий повернулся к жене… и рухнул навзничь на светло-серые пятиугольные плиты площади Ветра. Эйрис успела поймать его голову прежде, чем затылок ударился о камень. Бессмысленная предосторожность. Неподвижные глаза слепо глядели вверх и не видели ни жены, ни высокого прозрачного неба. Владыка Конга Тилод Зодчий был мертв.
Виг отпустил сотника, сделал три шага к лестнице, остановился, поглядел на Турфанга:
– Как же так? – проговорил он.
– Все мы умрем,– спокойно ответил жрец.– Не думай о мертвых, думай о живых.
Виг кивнул.
– Пошли наверх,– сказал он.
– Достойнейший! – воскликнул палач.– Что прикажешь делать с этой?
Ответил Турфанг.
– Отвяжи и накорми. И держи ее подальше от открытого огня, если не хочешь поджариться. Мы побеседуем с ней позже.
Южная эскадра Империи вышла в море Зур на четвертый день третьего месяца осени. Ближе к полудню дозорный на мачте флагмана крикнул, что прямо по курсу – конгайская почтовая шекка. А еще через час командующий эскадры светлейший Эрд Асенар узнал: его друга Тилода Зодчего больше нет среди живых. К вечеру того же дня большая часть эскадры, как и предполагалось, совершила полный поворот и взяла курс на север. Флагман же в сопровождении еще трех кораблей продолжал идти на юг. Адмирал Эрд пожелал в последний раз взглянуть на своего друга. Кроме того, здесь, в южных водах, именно он, Эрд Асенар, олицетворял Империю. А Империи тоже следовало отдать последний долг правителю, не одно десятилетие бывшему ее другом.
Еще один друг Тилода Зодчего узнал о смерти Владыки Конга значительно позже. Впрочем, получи он весть вовремя, это ничего бы не изменило. Страж Севера Нил Биоркит во главе десятитысячного войска спешно двигался на запад. А навстречу ему безумной волной катились орды магхаров. Что-то произошло там, на Проклятых землях. Позднее маги постараются выяснить, что именно. Но сейчас армия Нила должна была стать тем камнем, о который разобьется смертоносный вал. Такое уже случалось: порождения Проклятых земель врывались в пределы Империи, натыкались на копья ее стражей и отбрасывались назад. А потом долго хольдские патрули отлавливали и убивали уцелевших тварей. Страж Севера Нил еще не знал то, что было известно в Вагаровых горах, где спешно собравшиеся старейшины Малого Народа уже избрали туринга – военного вождя,– и сорок сотен вооруженных вагаров двинулись наперерез проклятому полчищу. Практически одновременно со сторожевым войском Империи. Не ведал Нил и того, что шестеро рунских магов призвали своих драконов и также устремились на север. Потому что знали: на сей раз вал может захлестнуть камень и покатиться дальше, неся смерть всем, кому дарована жизнь.
Данил открыл глаза и не увидел неба. А между тем лицо его обдувал ветер, а ладонь чувствовала землю и траву на ней. Первое движение – к поясу. Данил вздохнул с облегчением: меч на месте. И руки-ноги тоже. Ровный свет, свежий воздух. Больше ничего. А между тем Данил лежал на спине и смотрел вверх. Светлорожденный прислушался… Ничего необычного. Кроме тишины. Незнакомый запах. Приятный. Данил осторожно перевернулся на живот. Теплая земля, ровно поросшая серо-зеленой тонкой травой, легкий туман. Вставать Данил не спешил. Лежащий привлекает меньше внимания. Неплохо бы знать, где он. И как сюда попал. Последнее воспоминание – полет в черную бездну. Все что раньше, помнилось смутно. Вроде бы его пригласил какой-то чародей. Куда и зачем? Вопросов явно больше, чем ответов. Данил выждал еще минуту. Вроде никто не собирался на него нападать. Светлорожденный встал. Все что дальше двадцати шагов, поглощала дымка. Ждать или идти? Для Данила выбор был очевиден: он двинулся вперед. Или назад. В тумане все пути одинаковы. Странно, в воздухе не ощущалось влаги. Выходит, этот туман – не сгустившийся пар, а нечто иное? Данил считал шаги. Когда он дошел до ста тридцати, из тумана проступило нечто, напоминающее округлый бугор высотой около четырех локтей. Еще несколько шагов – и оказалось, что это не бугор, а удлиненный валун, покрытый все той же сероватой травой. Поскольку он был единственным украшением однообразного ландшафта, Данил подошел поближе и… На макушке валуна внезапно обнаружился тусклый серо-зеленый глаз на коротком крабьем стебельке. Данил не успел даже как следует удивиться, а глаз уже втянулся обратно у лунку, поверхность валуна, чмокнув, разъехалась, образовав подобие воронки, и в следующее мгновение светлорожденный оказался внутри, в полной темноте, сдавленный со всех сторон так, что, даже будь здесь воздух, вдохнуть Данил все равно не смог бы… А еще через мгновение ловушка раскрылась и светлорожденного выплюнули (самое подходящее слово) наружу. Совершенно ошеломленный, Данил сидел на траве и глядел, как из земли уходит ввысь серая колонна, унося на своей вершине хищный валун, который побрезговал отужинать благородным потомком Русов.
