Они поели и поднялись в сад на крыше. Здесь, под сенью широких листьев, улегшись на шелковые подушки, Эйрис и зодчий предались тому, о чем мечтали с самого утра, а потом погрузились в полдневную дрему, необязательную на севере, но необходимую на Юге, где на это время приходилось слишком много солнечного огня.
Разбудил Тилода раздавшийся снизу удар бронзового гонга. Зодчий сел, мгновенно сбросив с себя сонную расслабленность. Эйрис приподнялась на подушках:
– Кто? – шепотом спросила она.
Тилод приблизился к самому краю крыши и заглянул вниз. У дверей стоял человек. Сверху видны только черная макушка и бронзовые плечи. Человек был один и, ударив в гонг, терпеливо ждал.
Знаком показав Эйрис, что опасности нет, зодчий по деревянной лестнице сбежал вниз, на ходу наматывая набедренник. Оружия он брать не стал.
За дверью стоял юноша года на два моложе Сантана. Увидев зодчего, он искательно улыбнулся и только тогда Тилод его узнал.
– Соан! Как ты вырос! Входи же, мой мальчик!
Юноша, поклонился, поднялся по ступеням и, обтерев о придверный коврик босые ноги, все еще смущенный, вошел в гостиную.
– Ты стал совсем мужчиной! – одобрительно произнес зодчий.– Когда я видел тебя в последний раз, ты не доставал макушкой до моего плеча! А сейчас у тебя самого плечи – не у?же моих!
Это было преувеличением. Юноша был на треть локтя ниже Тилода и по меньшей мере в полтора раза легче. Но перемена и впрямь разительная. Из тщедушного подростка он превратился в высокого, хотя и худого парня с треугольным торсом, обещавшим в будущем обрасти крепкими мышцами.
– Мне помогли! – сказал Соан.
– Налей себе вина, возьми фрукты! Угощайся! Как ты узнал, что я вернулся?
– У меня есть глаза,– улыбнулся юноша.– Когда я увидел в саду твоего слугу…
Сверху спустилась Эйрис. На ней была косая конгайская юбка из синего шелка и короткая безрукавка мехом внутрь, сколотая на груди серебряной брошью.
Глаза Соана округлились. Он вскочил и поклонился с такой поспешностью, что едва не перевернул столик.
– Моя жена, госпожа Эйрис! – сказал Тилод.– Эйрис, это Соан! Мой ученик! Он – неплохой художник и прекрасно режет по дереву. Если будет упорен, то имя «Соан» еще прозвучит в Конге!
Юноша покраснел от похвалы, но по-прежнему не сводил глаз с Эйрис. А потом у него возникла новая мысль, и он, не задумавшись о приличиях, спросил:
– Где я мог видеть тебя, госпожа?
Эйрис покачала головой.
– Ты видел ее сына! – улыбнулся Тилод.– Это мать Сантана, ученик. Соан и наш сын – большие приятели,– пояснил зодчий Эйрис.
Женщина кивнула.
– Что я могу сделать для тебя?
На языке народа Вечного Лона это выражение означало просто приязнь, но Соан этого не знал.
– Я… Я хотел бы нарисовать твой портрет, госпожа…– волнуясь, проговорил юноша.
– Не сейчас! – возразил Тилод.– Эйрис, милая! Ты не хочешь взглянуть на мой сад? Мне надо поговорить с этим парнем, а пока ты здесь, говорить с ним невозможно! – он улыбнулся.
– Но…– пробормотал Соан.
– Конечно, милый,– Эйрис вышла из гостиной.
– Сантан! – произнес Тилод.– Что ты о нем знаешь?
– Не много, господин зодчий. Как я рад, что ты вернулся! – воскликнул он с энтузиазмом.– Теперь я верю, что увижу Санти! Даже если у северян ничего не вышло!
– У каких северян? – насторожился Тилод.
– Я расскажу, мой господин! Вскоре после того, как вы, как вас… забрали, в Фаранг приехали четверо из империи. Разве ты не слышал о них?
– Немногое. Мы в Фаранге лишь с сегодняшнего утра. Не один ли из этих северян убил Шинона Отважного?
– Да, один из них,– с огорчением согласился Соан.– Но Шинон, говорят, сам хотел поединка. Тот аристократ жил у него в доме. А в день, когда Шинон погиб, северянин выехал оттуда поутру в сопровождении людей Начальника Гавани. Выехал с эскортом, а вернулся один! Мне говорили: на них напали в Камаровой Теснине! Непонятная история, господин зодчий! Светлорожденный прискакал назад на чужом парде, весь в крови, порубил стражу, убил Шинона, девушку-служанку и покалечил Морона, управителя! Только про девушку и Морона – это вранье! Так сказал сам Морон, а слуги говорили: Шинон не велел никому входить! Что бы ни случилось. Тот северянин прямо на парде влетел в дом и они дрались наверху, а потом все стихло. Тогда туда и пошел Морон, а следом за ним – Дайна, девушка, которую убили. Она была очень смелая, эта Дайна. И оба были там, когда пришел Нил!
– Кто такой Нил?
– Он вроде телохранителя у того аристократа! Сильнее его я в жизни не видел человека! Даже ты, господин, не можешь сравниться с ним! И он добрый! Для воина, конечно. И он не мог убить Дайну! – с жаром воскликнул Соан.– И этот аристократ не мог! Нил вынес его на руках, как мертвого! А, может, он и впрямь умер! Этот Нил, он умеет оживить и мертвого.
– Да ну?
– Верь мне, мой господин! – Соан прижал руки к груди.– Он сказал: «Болезнь уйдет от тебя, Соан, и ты вырастешь сильным!» Правда, господин! Ты ведь помнишь, каким я был? А сейчас я на ладонь выше своего отца и совсем здоров! Все, как он сказал! И еще,– проговорил юноша очень быстро, боясь, что его перебьют.– В порту говорили: Нил схватился с Тороном, телохранителем Дага…
– Ого! – удивился зодчий.
– Да! Он убил Торона! А потом оживил! – с гордостью заявил Суон.– Колдунья Герема говорила: ему нельзя убивать! Такое бывает, если боги дают человеку особую силу! Об этом даже сказка есть!
– Может быть. Но я бы Торона оживлять не стал! – сказал зодчий.– Нет таких богов, что сочли бы злом смерть Торона! Хотя история и впрямь запутанная! Кстати, спросил я тебя о Сантане! Ты не забыл?
– Нет, мой господин! Так вышло, что я пел его песни. Сам для себя, мой господин! Я тогда принес продавать фигурки в «Добрый Приют», гостиницу. Раскладывал их и пел песню Санти. А меня услышал воин-северянин, тот самый, благородный! И захотел узнать, чью песню я пою! Собственно, он думал, что это моя песня, но я сказал ему: нет. И он заявил, что найдет твоего сына, потому что таково его желание. А потом у них начались неприятности после… после гибели Шинона. Но не из-за Шинона, я думаю! Тут такое было, мой господин! В порту моряки устроили настоящее сражение со стражей! Один дурак-сотник ворвался со стражниками Наместника на подворье храма Тура! Народ едва не разорвал их в клочья. А другие солдаты, те, что поклоняются Туру, стали рубить тех, кто не поклоняется. К счастью, прискакал Ганг и самолично убил сотника! А стражникам велел убираться прочь! И те ушли, хотя были людьми не его, а Наместника! И он был так зол, ты знаешь Ганга, господин, он самый яростный почитатель Тура в Фаранге! Ганг отовсюду отозвал своих воинов, и моряки так всыпали страже, что на следующий день наместниковы командиры объявили новый набор!
