Рафаэль еще ни разу не упоминал об отце. Гваделупа тоже ничего не говорила о муже. Но Магнус припомнил, что у Рафаэля есть несколько братьев.
– Да, он это сделал? – Магнусу было любопытно узнать за что, но продолжения не последовало.
– Второго раза не было, – сказал Рафаэль.
Это было небольшое кладбище, довольно уединенное для Квинса
[13]
, окруженное высокими темными зданиями. А точнее, одной ночлежкой и одним заброшенным домом в викторианском стиле. Магнус хотел оказаться на земле, окропленной святой водой. Земля, на которой стоит церковь, также считается святой, однако кладбища – другое дело. Всех вампиров где-то хоронили, и все они восставали из могил.
Здесь не могло быть барьера, как возле Института, однако коснуться окропленной земли для Рафаэля было непросто.
Это и был следующий тест. Рафаэль всего лишь хотел постоять на земле, которая другим вампирам обожгла бы ноги.
Когда они пришли, мальчишка опустил подбородок, словно лошадь, закусившая удила, и с диким воплем помчался вперед. Магнус проклинал себя на чем свет стоит за то, что повелся на это.
– Рафаэль! – крикнул он и нырнул за вампиром в темноту.
Рафаэль запрыгнул на надгробие и, балансируя, старался удержаться на нем. Кудрявые волосы прилипли к голове, тело нелепо изогнулось, черные глаза казались лишенными жизни. Облик его являл собой оживший кладбищенский кошмар.
Потом мальчишка побежал к границе кладбища. Магнус бросился за ним. Рафаэль стоял, облокотившись на низкую каменную ограду, и его трясло, как в день обращения. Кожа на его руках пузырилась. Он выглядел так, точно хотел бы содрать с себя остатки кожи, но не имел на это сил.
– Ну вот, ты это сделал, – едва отдышавшись, сказал Магнус. – Правда, бегая за тобой, я мог бы отдать концы, хотя и обречен жить вечно. Не стоит останавливаться на достигнутом, мой мальчик. Ночь только началась. Чем ты собираешься доконать меня?
Рафаэль посмотрел Магнусу в лицо и ухмыльнулся. Это был плохой знак.
– Я собираюсь сделать это снова.
Магнус предполагал, что услышит нечто подобное.
Повторив свой забег по кладбищу в десятый раз, Рафаэль, совершенно обессиленный, привалился к оградке и сильно закашлялся.
Магнусу было жалко его. Мальчишка едва держался на ногах, но все продолжал истязать себя.
– Рафаэль, тебе не кажется, что ты сделал достаточно?
Рафаэль предупреждающе посмотрел на него:
– Нет.
– У тебя впереди вечность, чтобы понять, как научиться себя контролировать. У тебя есть…
– Но они не будут ждать! – выпалил Рафаэль. – Неужели ты ничего не понимаешь? Единственное, чего я хочу, – это увидеть своих родных и не разбить сердце мамы. Я должен ее убедить. Я должен действовать без промахов и как можно скорее, пока она еще не потеряла надежду увидеть меня.
– Ты был очень неплох…
– Неплох… – сказал Рафаэль. – О боже, Dios. – Если бы я все еще был храбрецом, я бы сделал то, чего хотела бы моя мать, узнай она правду. Я бы вышел на солнечный свет и покончил с этим существованием. Но я эгоистичная, бессердечная тварь, и я не хочу гореть в адском пламени. Я хочу увидеть маму, и я это сделаю. Сделаю! Сделаю!
Магнус кивнул.
– А если Бог тебе поможет? – мягко спросил он.
Это было все равно что сказать: «Ты ошибаешься во всем, но все еще можешь быть прощен».
Рафаэль замотал головой:
– Нет. Я один из детей ночи. Я больше не Его сын, и больше не хожу под Его оком. Бог мне не поможет. – Рот его был полон крови. Он сплюнул. – И Бог не сможет меня остановить.
На этот раз Магнус не стал возражать. Рафаэль был слишком юн, и ему, конечно, казалось, что весь мир вращается вокруг него.
Смысл для него имело лишь то, во что он верил, а верил он в то, что проклят навсегда и… мертв.
Магнус не знал, надо ли его сейчас разубеждать.
Позже, этой же ночью, Магнус внезапно проснулся. Из гостиной раздавалось приглушенное бормотание. Колдун не мог ошибиться, это были слова молитвы. Мальчик повторял имена, и Магнус надеялся, что это имена друзей Рафаэля. Потом он услышал имя Гваделупы и еще имена – Рафаэль перечислял своих братьев.
Как смертные молятся Богу, ангелам и святым, так Рафаэль, новообращенный вампир, без устали молился своей семье.
* * *
Жить рядом с Рафаэлем по-прежнему было непросто. Помимо того что он считал себя проклятым, появились и другие проблемы. Так, например, из душа начало в огромных количествах исчезать мыло, и это притом, что Рафаэль никогда не принимал душ (он перестал потеть и теперь не нуждался в частом мытье). Когда Магнус попытался выяснить, что происходит, мальчишка заявил, что… ест мыло.
Еще одна проблема возникла в день, когда Рагнор Ужасный – Верховный колдун Лондона, а также огромная заноза в жизни Магнуса – решил нанести неожиданный визит.
– Рагнор, какой приятный сюрприз, – пропел Магнус, широко распахивая дверь.
– Мое путешествие оплатили несколько нефилимов, – произнес Рагнор. – Им нужно от тебя очередное заклинание.
– Лист ожидания у меня и так слишком длинный, – покачал головой Магнус. – Я пользуюсь огромной популярностью.
– И ты готов снова надерзить Сумеречным охотникам, за что они все поголовно тебя не любят. Ну что тебе стоит спасти несколько заблудших, мятущихся душ. Сколько раз тебе говорить, Магнус, бери пример с деловых людей. Это означает, что нефилимам можно грубить, но дозированно. А по большому счету, с ними лучше не связываться.
– Я никогда с ними не связывался!
Рагнор закашлялся и произнес нечто вроде «эрондейл».
– Ну, – сказал Магнус, – почти никогда.
– Вот видишь, – улыбнулся Рагнор. – Мой тебе совет – вежливо обходись с клиентами и оказывай им посильную магическую помощь. А грубости прибереги для друзей. Кстати, я еще никогда не видел тебя в таком состоянии, выглядишь просто ужасно.
– Грязная ложь, – пробурчал Магнус.
Он был одет по последней моде. Не говоря уже об изумительном парчовом галстуке.
– Кто это там? – донесся из ванной голос Рафаэля, а затем появился и он сам. В одном полотенце и, как ни странно, с мокрыми волосами. – Я ж тебе говорил, Бейн, пора бы уже ввести четко регламентированные часы посещений.
Рагнор недоумевающе воззрился на Рафаэля. В воздухе повисло напряжение.
– Ох, Магнус, – простонал Рагнор и прикрыл глаза огромной зеленой ладонью. – Ох, нет, нет.
– Что? – спросил Магнус, делая вид, что не понимает.
