Здесь наложилось друг на друга сразу несколько сюжетов.
Гений Суворова, отточенный десятилетиями сражений в причерноморских степях (с эпизодическими боями на северо-востоке Европы), совершенно не был отшлифован условиями серьёзно пересечённой местности. Суворов спланировал швейцарскую кампанию в том же стиле, какой принёс ему бесчисленные победы в кампаниях против Турции. Между тем особенности движения в горах совершенно иные, чем на равнине. Там одинаковые расстояния требуют иной раз времени, различающегося во многие разы. Синхронизация движения двух русских и двух австрийских отрядов нарушилась, и французы получили возможность бить их по частям. Если бы австрийцы заранее предупредили Суворова об этой особенности прекрасно изученного ими театра военных действий или хотя бы обеспечили войскам надлежащее снабжение и организовали точки промежуточных стоянок для новой синхронизации маршей, осложнений не возникло бы. Но союзники самоустранились и от снабжения, и от планирования. Ошибка Суворова, не исправленная вовремя, стала роковой. Правда, ему удалось вывести из Швейцарии неожиданно большую долю войск. Преследовавший его генерал – и будущий наполеоновский маршал – Массена говорил, что отдал бы все свои победы за такое отступление. Тем не менее провал был налицо – и налицо была вина союзников как за саму идею переброски русских войск в Швейцарию для замены уходящих австрийцев, так и за дезорганизацию похода. Австрийцы поступили абсолютно непорядочно и в политическом, и в военном смысле.
Одновременно предали «союзнички» – англичане. После ухода Суворова они стремительно вытеснили русских из Италии – прежде всего руками своих южноитальянских союзников. Решающую роль тут сыграли легендарный адмирал Горацио Нельсон и его любовница Эми Лайон (по мужу – Гамильтон). Они имели непререкаемое влияние на короля Неаполя и обеих Сицилий (леди Гамильтон, по слухам, даже стала по совместительству любовницей королевы) и добились резкого поворота Италии спиной к России, фактически спасшей Италию от полной французской оккупации.
В довершение те же англичане в 1800-м захватили Мальту – но не восстановили её независимый статус и не отдали Павлу, бывшему уже гроссмейстером Мальтийского рыцарского ордена, а оставили в своём владении. Остров обрёл независимость только в 1964-м – на исходе распада Британской империи.
Словом, у Павла накопилось множество поводов к новому сближению с Наполеоном. Но кроме поводов были и причины – причём причины стратегического характера.
Главная стратегическая причина – промышленная революция в Европе. К тому времени она лишь начиналась, и её плодами успела воспользоваться только Англия. Российская (и французская) промышленность ещё пребывала на предыдущем эволюционном витке и заведомо проигрывала в конкуренции с английской. Для её совершенствования требовались немалые капиталовложения, а кто же по доброй воле вложится в явно невыигрышное дело? Ещё тогда многие инстинктивно понимали то, что лишь во второй половине XIX века внятно сформулировал немецкий экономист Даниэль Фридрих Йоханн Лист: развитие новых отраслей и технологий требует временной самоизоляции рынка от внешних конкурентов. Наполеон лишь через несколько лет установил полную блокаду европейского континента от английских товаров – но первые намёки на неё уже просматривались. Да и опыт фактического главы французского правительства Жана-Батиста Кольбера, создавшего при Короле-Солнце первое поколение французской крупной промышленности, ещё не забылся.
После Трафальгарской битвы (21-го октября 1805-го года) Наполеон уже не мог бороться с Британией на море, где Англия стала почти единственной владычицей. Но торговлю английскими товарами можно было блокировать на суше – это подорвало бы экономику Британии.
Идея экономической блокады Великобритании родилась во времена французского Конвента. В 1793-м году Комитет общественного спасения запретил ввозить во Францию многие фабричные изделия – конечно, изготовленные в Англии. Разрешалось ввозить фабрикаты только из дружественных Франции государств. Нейтральные страны начали жаловаться на «права», которые Англия присвоила себе на море благодаря собственному перевесу. В 1798-м англичане разрешили нейтральным судам ввозить продукцию враждебной страны в Британию и в их отечественные порты, и ещё подтвердили это правило в 1803-м, но этого было мало – и англичанам, и Наполеону. Англичан не устраивала оживлённая американская торговля: американские суда ввозили в английские порты товар из французских и испанских колоний Вест-Индии. Тем более, что американцы вскоре превысили свои права, начав ввозить во Францию и Голландию товары из колоний этих стран.
Король Великобритании Георг III 16-го мая 1806-го подписал указ: Англия объявляла блокаду всех портов Европы, всех берегов и рек на всём пространстве от Эльбы до Бреста. На практике было блокировано только пространство между устьем Сены (порты Гавр и Онфлёр) и портом Остенде. В порты между этими двумя пунктами не имели права заходить никакие нейтральные суда. Корабль, захваченный при попытке зайти туда, признавался законной добычей англичан. Однако нейтральные суда могли свободно входить в указанные порты и выходить из них, если они «не грузились в каком-либо порту, принадлежащем врагам Его величества, или не следовали прямо в какой-либо из принадлежащих врагам Его величества портов». В тексте указа старательно не уточнялся вопрос происхождения грузов.
Наполеон этого допустить никак не мог. Сославшись на то, что Англия нарушает признанное всеми цивилизованными народами международное право, 21-го ноября 1806-го – после разгрома прусской армии французами – Наполеон подписал Берлинский декрет о континентальной блокаде, благо к тому моменту контролировал всю береговую линию Европы. Декрет запрещал торговые, почтовые и иные отношения с Британскими островами; эту политику должны были поддержать все подвластные Франции, зависимые от неё или союзные ей страны. Любой англичанин, обнаруженный на этих территориях, становился военнопленным; корабли отходили французам, товары, принадлежащие британцам, конфисковывались. Ни одно судно, следующее из Англии или её колоний или заходившее в их порты, не допускалось во французские порты.
Великобритания в ответ широко развернула торговую войну на море. Процветала контрабандная торговля. «Королевские приказы» 1807-го года запретили нейтральным государствам торговать с враждебными странами и принуждали корабли нейтральных стран заходить в британские порты – платить налоги и пошлины Англии.
В конце 1807-го года Наполеон подписал так называемые «миланские декреты», по которым всякий корабль, подчинившийся распоряжениям английского правительства, приравнивался к вражеским судам и подлежал захвату. А 18-го октября 1810-го издал указ, по которому все британские товары, обнаруженные на твёрдой земле, должны быть сожжены.
Континентальная блокада способствовала интенсификации отдельных отраслей промышленности (главным образом металлургической и обрабатывающей), но подрывала экономику тех европейских стран, что были традиционно связаны с Великобританией. Конечно, они непрерывно нарушали указы Наполеона. Главная задача блокады – сокрушение Великобритании – оказалась невыполненной. Чем сильнее Наполеон закручивал гайки, тем больше росло внутреннее сопротивление на вроде бы подвластных ему территориях.
