Ведь у тех же капиталистических стран с ослаблением советской научно-технической политики создались благоприятные условия для злокачественного перерождения капитализма. Он теперь основан не на получении прибыли из нормального производственного процесса, а на получении сверхприбыли из финансовых трюков – вроде деятельности широко расплодившихся хедж-фондов.
[2]
Поэтому Западу не только не выгодны, а прямо противопоказаны новации в науке и технике. Они требуют инвестиций в реальный сектор экономики, тогда как свобода рынка приводит к перечислению денег туда, где намечается сверхприбыль. Финансовая надстройка над реальным сектором стала самодостаточной и переродилась в раковую опухоль мировой экономики.
Наши же неолиберальные реформаторы, поставившие целью любой ценой срочно встроить Россию в мировой рынок, встроили её прямо в момент его болезненного пика. Злокачественный социализм органично соединился со злокачественным капитализмом. Произошла конвергенция негативов социализма и капитализма – вопреки, скажем, призывам Андрея Дмитриевича Сахарова провести конвергенцию позитивов двух систем. При всей очевидности (для тех, у кого с умом и с совестью в порядке) гибельности так называемого неолиберального вектора развития он продолжает шествовать, в том числе по /6 суши.
Либеральные идеологи, политики, экономисты, как известно, призывали и призывают ограничить вмешательство государства в хозяйственную деятельность на том важном основании, что государство – всегда неэффективный менеджер. Деятельность либеральных министров экономического блока нескольких подряд правительств России, начиная с Гайдара-премьера и заканчивая его более мелкими последователями, весьма убедительно доказывает этот тезис. Они – менеджеры не просто неэффективные, а явно профессионально непригодные. Российское правительство, увы, не только не способно распорядиться грандиозными ресурсами страны. Оно ещё и систематически запрещает использовать эти ресурсы тем, чьим благом постоянно клялось – российским эффективным частным менеджерам.
В самом деле, откуда взялся, например, пресловутый Стабилизационный фонд, чьим ростом постоянно гордились Алексей Леонидович Кудрин и Герман Оскарович Греф? Это в конечном счёте часть дохода от продажи невосполнимых российских ресурсов, изъятая из рук отечественного частного бизнеса и переданная в распоряжение бизнеса зарубежного. Причём переданная не напрямую (скажем, закупкой акций успешных предприятий, чьими доходами мы могли бы пользоваться в виде дивидендов или курсовой разницы), а через крупные инвестиционные фонды, где решения принимает уже не Россия, или даже просто через закупку иностранных валют, чью устойчивость могут обрушить те самые экономические потрясения, для защиты от которых формально и предназначается фонд.
Правда, перед глазами наших либералов убедительный пример Норвегии. Тамошний Нефтяной фонд создан ещё в 1990-м – дабы не допускать инфляции. И действительно не допускает: там она давно удерживается на среднем уровне 1 % в год (с колебаниями от 0.7 % до 2 %), хотя и правительство, и независимые эксперты считают безопасным для Норвегии уровень в 2,5 % в год.
России до таких успехов далеко. У нас даже Стабилизационный фонд не помог опустить инфляцию ниже 9–10 % в год.
[3]
Это и не удивительно: в стране фактически отсутствует – или по меньшей мере поддерживает неприемлемо высокие ставки – рынок кредитов для бизнеса. Не в последнюю очередь потому, что чуть ли не все свободные средства, поступающие от экспорта нефти, изымаются ради стабилизации. Значит, всё те же эффективные частные менеджеры вынуждены заимствовать деньги за рубежом. Параллельно с сокращением государственного долга растёт долг частный. Его кризис, впрочем, также способен породить потрясения немногим меньшие, нежели памятный всем нам дефолт 17-го августа 1998-го.
[4]
А главное, экономике в целом всё равно, по каким каналам – экспортным или кредитным – поступают в неё деньги. Важно, способна ли она ответить на рост денежной массы соответствующим ростом массы товарной. Если не способна – инфляция неизбежна.
Норвежский же товарный рынок давно стабилизирован и насыщен. Его рост в натуральном выражении возможен, по сути, лишь в меру появления новых видов товаров и услуг. Поэтому и рост в денежном выражении носит в заметной мере инфляционный характер. Значит, ограничивая приток нефтедолларов, норвежский Нефтяной фонд действительно препятствует инфляции.
В России же потребление товаров и услуг до сих пор катастрофически отстаёт от очевидно разумных уровней, не говоря уж об уровне общественных ожиданий, неизбежно завышенном десятилетиями радужных обещаний, как коммунистических, так и либеральных-антикоммунистических. Страна остро нуждается в росте предложения из любых источников – как собственного производства, так и импорта (не надо его бояться: в рыночном мире покупатель контролирует продавца). Предложение же обеспечивается в конечном счёте платёжеспособностью спроса. Искусственно ограничивая платёжеспособность изъятием доходов от экспорта, правительство способствует дальнейшей разбалансировке рынка. Парадоксально, но именно Стабилизационный фонд в первых рядах порождает дестабилизацию экономики.
В переломный период конца 1980-х – начала 1990-х, когда отечественная экономика переживала очевидный кризис, многие премудрые учёные и политики левой ориентации предлагали для выхода из этого кризиса воспользоваться технологией, употреблённой в США во время Великой депрессии и известной как Новый курс. Не вдаваясь в сущность этого курса, отметим только: Великую депрессию породило массовое превышение предложения товаров и услуг в США над уровнем платёжеспособного спроса – кризис перепроизводства. У нас же кризис проистекал из массового превышения платёжеспособного спроса над предложением чего бы то ни было. Очевидно, Новый курс по-американски мог бы лишь усилить такое превышение и тем самым утяжелить кризис.
Сейчас аналогичная картина на правом фланге нашего политического спектра. Средствами, успешными в Норвегии, пытаются лечить болезни, прямо противоположные норвежским. И результаты, понятно, далеко не норвежские.
В старинной сказке дурак узнал: людей, несущих в закрома мешки с урожаем, надлежит приветствовать словами «Таскать вам не перетаскать». И вскоре обратился с этим призывом к похоронной процессии. Похоже, наши профессиональные экономисты – что левые, что правые – ещё не раз будут нас напутствовать столь же уместными советами и рецептами.
