А здесь из-за попорченного клинка можно навсегда утратить возможность совокупляться.
Я вложил меч в ножны и поглядел на Рагнара-конунга.
Маленькие глазки, упрятанные под тяжелыми арками надбровных дуг, взирали на меня без тени доброты. Впрочем, добротой никто из здешних вождей не отличался.
Конунг тоже не торопился. Наконец вяло обозначил рукой: подойди.
Я бросил взгляд на своего ярла. Я – его человек. Рагнар – хозяин здешних мест. Но Хрёрек – мой старший.
Ярл кивнул: иди.
Огромное тело Торсона лежало на моем пути. От великолепного воина осталась груда мертвечины. Лужа крови, вонь вспоротых кишок…
Я не стал перешагивать через мертвеца – обошел.
Рагнар восседал на подобии трона с обитой бархатом высокой спинкой и позолоченными львами вместо подлокотников. Этот предмет мебели был здесь, на площади, столь же уместен, как «мазератти» на деревенской улице где-нибудь под Пинском. Этакое кресло – в сочетании с засаленными штанами из знаменитой козлиной шкуры…
Тем не менее выглядел конунг величественно. И на меня глядел, как опер – на рецидивиста.
Я перевел взгляд на его сыновей.
Детишки у Рагнара – еще те.
Самым крутым, насколько мне известно, был Сигурд Глаз Змея, но его нынче не было на острове.
Следующим по старшинству считался Бьёрн Железнобокий. С ним я уже встречался, и он мне был более или менее понятен. Воин и авантюрист. Прирожденный вожак.
Ивар Бескостный… Одного взгляда достаточно, чтобы понять: для этого люди – инструменты для достижения собственных целей. Еще о нем говорили, что никто не сравнится с ним во владении мечом и копьем. Ивар встретил мой взгляд и чуть усмехнулся. Счел меня полезным инструментом.
Хальфдан… Совсем молодой, и двадцати нет, но уже стяжавший изрядную славу. Тоже разглядывает меня с любопытством. Еще бы! Никому не известный салага завалил чемпиона.
– Покажи мне нож, которым ты убил Торсона! – прогудел Рагнар.
Я вынул засапожник. В Рагнаровой руке-лопате он выглядел почти игрушечным.
Конунг тронул лезвие толстым ногтем, понюхал и зачем-то лизнул…
– Он чист, отец, – подал голос Ивар. – Я же сказал тебе – простое железо. Он вспорол ему брюхо. Можешь пойти и посмотреть на требуху.
– Может, и так, – буркнул Рагнар. – Мои трэли такими ножиками шкуру со свиней сдирают. Кто бы поверил, что им можно убить такого, как Торсон.
Конунг поднял на меня тяжелый взгляд:
– Ты зарезал его, как свинью! – обвиняющим тоном объявил он.
Я пожал плечами. Если бы в таких поединках нельзя было использовать нож, мне бы сказали. Что не запрещено, то разрешено.
– Как свинью! – с горечью повторил Рагнар. – А я рассчитывал увидеть его в своем войске, когда пойду стричь франков…
– Если то, что я слышал о франках, правда, то думаю, ты, конунг, сможешь остричь их даже в одиночку, – заявил я. – Однако без войска тебе все равно не обойтись. Кто-то же должен привести домой корабли с серебром.
Рагнар хрюкнул. Ему моя реплика понравилась.
– Твой нож не отравлен, – сообщил мне конунг то, что я и без него знал. – Получается, ты убил его честно. – И добавил ворчливо: – Из-за тебя я не только потерял славного воина, но и проиграл две марки серебром. Вот ему, – толстый кривоватый палец показал на Ивара. – Я поставил против тебя десять к одному – и проиграл.
– Я бы и сам поставил против себя, – скромно заметил я. – Но боги поставили иначе.
– Да, – пробасил Бьёрн Железнобокий. – Удача сильнее мастерства. Надеюсь, Хрёрек наградит тебя по заслугам. Сойдись он с Торсоном – неизвестно, кто бы отправился в Валхаллу.
– Отец, – вновь подал голос Ивар, – сдается мне, этот хускарл принесет нам не меньше пользы, чем Торсон, – и коснулся висяшего на груди амулета – золотого копья размером с сапожную иглу.
– Может быть… – пробормотал Рагнар. Он все еще был недоволен. Интуиция подсказывала ему, что со мной – не совсем чисто.
– Придешь ко мне обедать, – пригласил, точнее, велел конунг. – Расскажешь, откуда ты и кто твоя родня.
Рагнар ушел, и тут же начала рассасываться толпа зрителей. Сеанс окончен.
Я победил. Но, боюсь, ни триумфа, ни прижизненной славы мне эта победа не принесет.
– Ты убил его ножом, – чуть слышно произнес Хрёрек-ярл. – Зарезал, как свинью.
И этот туда же. Оружие и доспехи покойного Торсона грудой лежали у наших ног. Они, равно как и вооружение погибшего Фрёлава, принадлежат победителю. То есть – моему ярлу. Я – всего лишь посредник. Отличные доспехи, кстати, совсем непокоцанные. Отмыть от крови – и вовсе будут как новенькие.
– Да, я убил его ножом, – согласился я.
Народ разошелся. Похоже, разочарованный. Вот кабы я Торсону ногу отрубил, а он бы храбро гонялся за мной на оставшейся конечности, пока не истек кровью из культяпки, вот это было бы шоу. А так… Незрелищно получилось. Так же обидно для болельщиков, как победа техническим нокаутом.
– Берсерка ты тоже убил ножом.
– Другим, – уточнил я.
Ярл дернул краем рта. Какая, на хрен, разница. Нож и есть нож. С него мясо кушают, а потом в зубах ковыряются. Разве это оружие воина?
Разговаривали мы с Хрёреком практически тет-а-тет. Наши стояли на приличной дистанции. Еще дальше – ребятки покойного Торсона. Этим-то что нужно?
А вот недовольство конунга мне понятно. Здесь нет СМИ. Вместо них – слухи. И скальды. Они во многом и определяют общественное мнение. И престиж того или иного вождя. Ты можешь быть сколь угодно великим полководцем, но, если какой-нибудь длинноволосый потребитель незрелого пива споет в твой адрес нехороший стишок – пиши пропало. Не знаю, есть в этом колдовство или нет, но если нахальный стихоплет в авторитете, то твоему собственному авторитету конец. Ты очень скоро станешь полководцем без полка.
Но сделай свою кровавую работенку красиво – и тот же потребитель пива состряпает в твою честь получасовую хвалебную драпу
[48]
. И люди к тебе потянутся.
Впрочем, скальда можно подкупить. Или припугнуть.
– Ты не очень-то силен, – задумчиво проговорил Хрёрек.
Я склонил голову, признавая очевидный факт. Девять из десяти произвольно взятых викингов сделают меня в армрестлинге, не вспотев.
– Не очень силен… А брюхо у Торсона вспорото, будто его поддел клыком Гуллинбурсти
[49]
.
