Понемногу я втянулся, и Трувору больше не нужно было впахивать за двоих.
Варяг, кстати, оказался замечательным мужиком: спокойным, толковым, дружелюбным. Он терпеливо загружал в мой мозг правила поведения в здешнем обществе, подсказывал, как что делать и куда класть. А главное, чего не следует делать ни в коем случае. Например, обсуждать приказы старших по званию. В общем, я естественно влился в компанию варягов. В ней все говорили по-русски, вернее, по-словенски. Меня приняли вполне доброжелательно, а когда я рассказал пару-тройку адаптированных под местные реалии анекдотов, последний ледок между нами растаял.
С чувством юмора у викингов дело обстояло отлично. Порой между ними затевались настоящие состязания: кто кого поизощреннее обзовет. Но – без обид. Каждый точно знал меру дозволенного. В ходу также было безудержное хвастовство. Особенно среди скандинавов. Послушать их, так каждый мог одним ударом слона поперек разрубить. Или – двух. Но вранье и похвальба, как я понял, тоже были своего рода искусством. Здесь вообще очень ценили рассказчиков и прочих мастеров слова. Нескольких викингов считали записными певцами и все время уговаривали петь. Они, впрочем, не отказывались. Кстати, это очень взбадривало при гребле. Намного лучше, чем барабан. Мощный ритмичный напев работал примерно как строевая песня. Временами к запевале присоединялись другие, и тогда песня превращалась в грозный рев, от которого на берегу взлетали птицы. Слова у песен были примитивнейшие, мотив – тоже. Если он был. Но разве в мелодии дело?
Плыли мы к городу, который скандинавы называли Альдейгьей и который оказался той самой русской Ладогой, или Старой Ладогой, которую наш президент (разумеется – в той жизни) назвал столицей Древней Руси в пику отошедшему к Украине Киеву.
Вот я и сориентировался в пространстве. Поселок Ладога стоял на одноименном озере. Из него вытекала Нева, по которой можно было выйти в Балтийское море.
Наше спокойное плавание продолжалось примерно две недели (календаря я не вел) и закончилось, когда кто-то из носовых углядел впереди полосатый парус.
Это был корабль совсем другого типа, чем наш драккар. Значительно шире, и борта, пожалуй, повыше. И весел у него, насколько я мог судить, было поменьше. Ветер дул нам в нос, поэтому мы сидели на веслах, а его гребцы наслаждались отдыхом.
– А-а-а! – радостно завопил впередсмотрящий, матерый викинг по прозвищу Два Зуба. – Ярл! Да пожрут меня инеистые великаны, если это не кнорр
[12]
Торстейна Детоубийцы!
– Ха! – рявкнул Хрёрек. – Благодарю тебя, Один! Клянусь, когда придем в Альдейгью, самая жирная телка – твоя!
– Почему детоубийца? – вполголоса спросил я у Трувора.
– Лет семь назад он скупил по дешевке два десятка детишек у полабов. Хотел привести в Упсалу и отдать жрецам для жертвы Одину. Но не довез – все перемерли. Видно, кормил плохо. Торстейн – кровник наш. Позапрошлой весной он и его люди убили в Хедебю троих наших. И сбежали. Но, как видишь, удача все-таки оказалась на нашей стороне.
– Разворачивается, сын шлюхи! – заорал Два Зуба. – Струсил, пожиратель падали!
Кнорр и впрямь поспешно менял курс. Полосатый парус упал.
– Свободная смена – на румы! – крикнул Хрёрек.
Мы с Трувором поспешно освободили скамьи. Свежие гребцы взялись за весла. На этот раз на каждом руме было по паре гребцов… И драккар полетел!
Весла двигались со скоростью лапок многоножки, вода шипела и пенилась. Мы развили узлов десять, не меньше. У пузатого кнорра не было никаких шансов.
Трувор и Хрёрек открыли ящики с оружием. Викинги поспешно вооружались… А мне не дали ничего. Или тут все по спискам?
Тут я вспомнил, что сказал Хрёрек: «Оружия я тебе не дам. Ты возьмешь его сам. В бою».
Ладно, как-нибудь выкрутимся.
– Смена! – рявкнул ярл, и мы снова сели за весла, чтобы дать возможность вооружиться остальным.
Я греб изо всех сил, но успевал завистливо коситься на Трувора. Вот кто экипирован отменно. Шлем с кольчужным тыльником, панцирь явно штучной работы, на правой руке – наруч, два меча на поясе, за поясом топор, запас метательных ножей…
– А-а-а! – дружно взревели викинги. Мы настигали. Свободные разбирали щиты. По распоряжению Трувора, я тоже снял щит, который висел на борту и приготовился нас прикрывать. Со стороны противника прилетели первые стрелы. Правда, почти не опасные, на излете.
Щит, кстати, был довольно интересно раскрашен. С внешней стороны – круглый глаз, центром которого был бронзовый умбон – выпуклая бляха посередине. Край разделен на красные и синие поля, в каждом из которых начертана руна. Изнутри щит зачем-то был выкрашен в белое.
Наши лучники тоже не бездельничали. Бодро защелкали тетивы.
Я мало что видел, поскольку всю панораму заслоняли спины передних гребцов и столпившиеся на носу.
– Суши весла! – заревел кормчий.
Трувор задрал весло. Драккар шел по инерции, но довольно быстро. И вдруг я увидел, как спереди надвигается корма кнорра. Мы догнали! И сразу – вжик! – в мой щит ударила пущенная навесом стрела. Я даже успел увидеть лучника. Но второй раз он выстрелить не успел. Кто-то из наших метнул копье, и стрелка не стало. Скорости кнорра и нашего корабля почти сравнялись. Вражеский борт был примерно на полметра повыше, и вдоль него уже выстроилась «комиссия по встрече».
Трувор уронил весло на борт кнорра и вскочил.
Два Зуба первым скочил на борт и… опрокинулся на палубу, забившись в судорогах. Из его груди торчало вражеское копье…
И точно такое же копье летело в меня!
Я вскинул щит, но меня опередил Трувор. Варяг рванулся вперед, играючи перехватил опасный снаряд и послал обратно. Тот, в кого он целил, принял копье щитом, но удар был так силен, что бойца швырнуло назад.
– На-ка! – Трувор сунул мне свой топор. – Вперед не лезь, безбронный!
Варяг вскочил на скамью, легко, будто и не было на нем добрых двадцати килограммов железа, сиганул на борт, оттуда на весло, толкнулся и с нечеловеческим рыком: «Перу-ун!!!» – еще на лету выхватывая мечи, вспрыгнул на борт кнорра.
Он не был первым – несколькими секундами раньше то же проделали еще человек двадцать наших. И сразу в воздух взвились канаты с «кошками». Стальные крючья намертво впивались в борт кнорра, соединяя корабли в одно целое. Викингам Торстейна было не до того, чтобы их выдергивать, – их уже связали боем.
Воздух наполнился лязгом, грохотом и безумными воплями.
Я, следуя совету Трувора, выждал с минуту и тоже полез на кнорр. Получилось не так лихо, как у викингов, но я все же оттолкнулся от весла (оно неплохо спружинило) и вспрыгнул на борт кнорра без помощи рук.
