– И…
– В частности, созидательная движущая мысль бога-творца именовалась «сладость Эйа».
– Поэтичненько. Дальше что?
– «Сладость Эйа» в Колхиде, в античные времена служившей перевалочной базой между Центральной Азией и Европейским Средиземноморьем, звучит как «Медея».
– Стоп, ты хочешь сказать, что Медея, которая помогла Ясону попятить Золотое Руно, – творческая мысль искомого нами бога?
– С ней все очень непросто. Дело в том, что в греческом эпосе Медею называют жрицей Гекаты, богиней лунного света, подземного мира и всяческой магии. Но изначально не магии, а как раз созидания. Так вот, Геката – это греческая богиня, она является эквивалентом местной покровительницы всей Колхиды.
– Не то шоб уже запутался, но пока шо нить размышлений прослеживается слабо. Как сказал бы еще один всезнайка, Вальдар Камдил: «Это не клубок Ариадны, а какая-то пошлая китайская подделка»! Может, он и не так бы выразился, но в этом ключе.
– Между тем все совершенно четко и прозрачно. Колхида – это земля, посвященная данной богине, именуемой Элх, Эолх или просто Олх. В праязыке Междуречья не записывались гласные, так что эта самая Олх на деле Лиах – подельница Эйа. В некоторых текстах Медею называют не просто жрицей, но дочерью, скорее всего духовной дочерью Гекаты, ее земным воплощением. Причем ее отцом реальным, не духовным, был царь Колхиды с очень показательным именем – Эат, то есть посвященный Эйа.
– Не части! Ты хочешь сказать, что Медея – земное воплощение этой милой парочки?
– Вероятно, так и есть. Хотя отец подруги Ясона все же человеческого рода. Но сакральный брак…
– Погоди ты с сакральными браками и мистическими пьянками-гулянками! Ответь просто и ясно: Медея в своем нормальном человеческом виде служила вместилищем Олх – Лиах – Гекаты?
– Так считали в древности. Возможно, не без оснований. Но главное, если это действительно так, – у нас есть ключ, при помощи которого можно обратиться к вышеупомянутой Олх-Гекате. Должно быть, совместно пара творцов уравновешивает друг друга. Так сказать, принцип Дао. Если моя версия правильна, то, призвав Олх и убедив ее действовать с нами заодно, мы сможем остановить Эйа.
– Зашибись! И как мы это сделаем?
– Пока не знаю, – сознался Бастиан. – Но я думаю.
– Большая просьба – думай поскорее. Мы пока тут постараемся если не разгромить врага, то хотя бы остановить вторжение. Женечка, шо там твой подопечный?
– Он велел седлать коня. Сейчас отправляется, как бы это так сказать, за город, беседовать с отцом.
– Отрада глаз моих, как хочешь, тушкой, чучелком, неважно, ты должна быть на этой встрече!
Чуть свет Шарль из Люджа отправился в лесную молельню, к месту прозябания вельможного «отшельника». До самого отъезда геристальский бастард не верил, что так легко отделался. За такие забавы, как нападение на монастырские земли и расхищение имущества аббатства, его ждало как минимум повешенье на месте преступления. А уж за попытку исхитить собственную тетушку – еще и четвертование. От всего остального он мог бы попросту откупиться, но двух смертей на одну голову было вполне достаточно.
Там, на лесной дороге, когда он дал согласие отправиться посланцем к собственному отцу, едва успели отзвучать слова, на дорогу со всех сторон высыпали бойцы преданных Рейнару-нурсийцу баронов. Этот сухопарый верзила с носом, весьма напоминающим латинскую S, несомненно, рисковал, но вовсе не блефовал. Под каждое его слово были подложены реальные копья и луки. Затем, когда, ошеломленный происшедшим, Шарль направлялся обратно в замок, он всю дорогу ждал подвоха. Ждал, когда нападут на него и его людей. Ничего этого не произошло ни в пути, ни в замке. Более того, вернувшись в Форантайн, Лис устроил отменный ужин и пил за здоровье хитрюги Молота, предрекая тому славное будущее.
И вот теперь Шарль скакал по Сент-Эрженскому лесу, подбирая в уме слова, чтобы сообщить отцу приятную весть. Но на всякий случай он пару раз останавливался, разворачивался на склонах холмов, выискивая, не преследуют ли его, не спрятались ли где соглядатаи, только и ждущие момента, чтобы схватить укрывшегося в непроглядной чаще беглого майордома и на веревке притащить в столицу. Дорога позади была пуста, лишь порою крестьяне, отправлявшиеся по делам в город, медленно катили в сторону Парижа на запряженных волами громоздких возах, с каждым мигом все более удаляясь от юного всадника. Наконец, впереди показалось одиноко стоящее дерево у дороги, точно любопытный нос, вытянувшее над нею длинный поломаный сук. Оттуда следовало повернуть в чащу и двигаться по узкой едва намеченной тропке меж капканов и западней. Все остальные дороги здесь вели кратчайшим путем к вратам апостола Петра.
Вот перед глазами Шарля замаячила скрытая густой листвой хижина – приют ушедшего от мира богомольца. Небольшая калитка в каменной изгороди, обычно закрытая и подпертая камнем, была распахнута. Молодой воин напрягся, ожидая подвоха, спешился, обнажил меч и изготовился к бою. Но пустое! «Отшельник» встретил сына на пороге. Кожаная рубаха, усеянная начищенными до солнечного блеска медными пластинами, обтягивала мощный торс Пипина. Широкий пояс из буйволовой шкуры перепоясывал крепкий, будто доска, живот. На боку, совсем уж несовместимая с заповедями Святого Писания, висела прекрасная спата, с которой еще совсем недавно он направлялся отражать абарское нашествие.
– У меня отличные вести! – Шарль из Люджа бросился к отцу, распахивая объятия. – Ты не поверишь!
– Поверю. Ты похитил свою тетку, она, не заставляя себя долго упрашивать, подписала дарственную на все земли геристальского дома? Проклятый нурсийский выскочка сломал себе шею?
– Нет, увы, эта затея не удалась. Рейнар Лис неведомым мне образом сумел разгадать замысел и заманил меня самого в ловушку.
Лицо Пипина заметно помрачнело.
– Ты смог пробиться и уйти?
– Нет, он сам отпустил меня.
– Он что ж, затеял против Дагоберта заговор и желает моей поддержки? Если да, то над этим стоит подумать, он весьма ловкий пройдоха.
– Нет, он предлагает тебе прощение и возвращение привилегий.
– Вот как? – Пипин вытянул из ножен меч. – У меня в руках оружие, я жив, здоров и полон сил, а он предлагает мне свою милость? Ну нет, этому не бывать! За все, чего я достигну, я стану благодарить лишь эту холодную сталь. – Он тряхнул оружием. – Мне не нужно его прощение. Он хочет, чтобы я собственными руками накинул петлю на шею и пришел к его ногам побитой собакой. Не бывать этому!
– Но он не хочет этого, отец. Памятуя твои военные дарования и веря, что заговор во многом был измышлен чужаками, он готов дать тебе немалый отряд, чтоб ты выступил с ним против нового врага, пришедшего из-под гор. Ты вполне можешь вернуть себе пост майордома, власть, могущество, богатство. Ты будешь вспоминать эту лачугу как страшный сон…
