– Куда же вы, куда? – залепетал брат Ленард, стараясь не отставать. – Здесь надо держаться вместе. Здесь свирепствуют лесные разбойники…
Едва прозвучали эти слова, точно призыв к темнеющей чаще, из лесу на дорогу выехал стройный всадник на норовистом берберийском скакуне. Конь прядал ушами и рыл землю копытом, будто возмущаясь, что вместо бешеного галопа ему велят идти шагом. Вслед за всадником на проезжий тракт вывалили десяток копейщиков. Брунгильда оглянулась, намереваясь дать стрекача. Но не тут-то было. Всадники, только что мирно охранявшие возок, уже ссаживали с козел возницу, приставив тому к горлу острие скрамасакса.
– И снова приветствую вас, тетушка! – в голосе Шарля из Люджа звучала насмешка. – Да простит меня Господь, я вынужден прервать ваше богомолье. Прошу вас, не сопротивляйтесь, и вам не причинят зла. Поверьте, мое почтение к вам неизменно и все, что делается, направлено вовсе не против вас.
– На тебя, Господи, уповаю! Да не посрамлюсь я вовек! – памятуя наставления Рейнара-нурсийца, заорал брат Ленард.
– Это еще что такое? – возмутился Шарль. – Вам никто не угрожает. Просто сойдите с мула, а вы, сударыня, с коня, и следуйте за нами. О животных позаботятся.
– Ты что же, нас похищаешь? – подбоченилась Брунгильда.
– Упаси Бог! Немного, и лишь для пользы дела, изменяю направление вашего движения.
Он пустил коня шагом по направлению к Брунгильде. В этот самый миг длинная стрела, взявшаяся невесть откуда, вонзилась в древко его копья, всего лишь на толщину пальца выше его пятерни.
– Ау! – послышалось из леса. – Шарли, не шали! Без глупостей! Движение, которое я сочту резким, станет для тебя последним!
– Проклятье! – Геристальский бастард лихорадочно начал оглядываться, стараясь понять, откуда доносится голос.
– Медленно спешивайся, бросай на землю палку и двигай на полсотни шагов вперед. Руки держи на виду.
Сын Пипина нехотя выполнил команду. Голос был ему знаком, несомненно, знаком. Таким тоном с сильными мира сего, не разбирая титулов и положения, мог разговаривать лишь один человек в мире – Рейнар-нурсиец.
Шарль неспешно пошел вперед, разведя в стороны руки, демонстрируя, что в них нет оружия. Мысль его работала быстро, как чаще всего и бывает у бастардов, вынужденных полагаться на собственную отвагу и сообразительность больше, чем на законное право.
«Если не убил сразу, желает говорить. Как это он меня так раскусил? Еще утром улыбался, хлопал по плечу как ни в чем не бывало. Хитер, хитер. Что ж, на всякого хитреца найдется уловка».
Едва отмерил он указанные полсотни шагов, из-за кустов появился Лис. В правой руке его был ростовой лук, и стрела лежала на тетиве, лишь ожидая короткого, отработанного годами тренировок движения.
«Это не на меня, – сообразил Шарль из Люджа. – Тут бы хватило меча и даже кинжала. Это чтобы мои парни не пытались чересчур резвиться. Он рискует, очень рискует. Я вооружен, он это знает и видит. Покуда он пустит стрелу, я успею выхватить меч. Но он совсем не дурак, раз так рискует, значит, есть причина».
– Приятный вечер, не правда ли? – расплылся в улыбке Сергей.
– Неправда. Что все это значит, месье Рейнар?
– Хороший вопрос, я тоже хотел его задать.
– Я готов ответить. Когда мои люди патрулировали дорогу, к ним прибежал один крестьянин с сообщением, что поблизости он видел разбойников, готовящихся захватить некую крупную добычу. Я тут же понял, что они говорят о тетушке Брунгильде, и бросился сюда, чтобы спасти ее.
– Браво, Шарль, хорошая попытка! Ты мне положительно нравишься. А крестьянина вы, конечно, отпустили заниматься его нелегким сельским трудом?
– Вы угадали, так оно и было, – не смущаясь, подтвердил геристальский бастард.
– А теперь послушай меня, друг мой ситцевый. Все эти байки мне нужны, как рыбке зонтик. Шо это такое, ты не знаешь, но сути дела сей вопиющий факт не меняет. То, шо легендарный разбойник Молот – это ты, для меня даже не вопрос. Но я готов закрыть на это глаза, готов поверить твоим бредням насчет добродетельного крестьянина и твоего душевного порыва спасти родственницу, если ты перестанешь развлекать меня дурацкими враками и станешь предельно внятен. Если нет, я прямо сейчас подаю сигнал, и ты с грустью убеждаешься, шо находишься в окружении и что засада, которую ты подстроил Брунгильде, на самом деле изначально выставлена на тебя. Уловил, о чем я?
– Уловил, – со вздохом заверил Шарль из Люджа.
– Вот и славно. Значит, теперь по делу: сегодня ты отправишься к отцу.
– Ты уверен, что я знаю, где он?
– Я уверен, шо ты знаешь, где он. Если об этом знает Мустафа, то странно, если бы этого не знал ты.
– Откуда вы знаете, что Мустафе известно местонахождение Пипина? – появился на канале связи Бастиан. – Вы что, уже допросили его?
– Да Господь с тобой, делать мне больше нечего было! Старые оперские разводки. Типа: «Нам и без тебя все известно. Ты можешь лишь подтвердить информацию и свое полное раскаяние. Или можешь дальше играть в молчанку со всеми вытекающими последствиями».
– Хорошо, предположим. Что я должен ему передать?
– Вот видишь, правду говорить несложно, – улыбнулся Сергей. – Итак, передай отцу, шо сейчас у всех нас появился общий, весьма опасный враг. Дагоберт милосерден, и он простит твоему отцу попытку убийства. Кесарь знает, шо она была подстроена, знает, кем и для чего. За верную службу Пипин Геристальский может получить не только прощение, но и возвращение всех прав и привилегий. Это говорю тебе я, Рейнар Лис, а тебе известно, шо я всегда держу слово.
Глава 18
О презрении Бога к людскому разуму свидетельствуют чудеса.
Поль Валери
Карел отпрянул, и очень вовремя: столетний вяз переломился, будто соломинка. Вслед за этим на образовавшийся пень огромной гусеницей начало всползать нечто странное, чему и названия-то не было, кроме всеобъемлющего, дышащего ужасом – хаммари. «Нечто» имело длину метров пятнадцать, зазубренные лезвия-шипы по бокам, длинный рог впереди и клубнеобразные наросты по хребту.
– Господь – моя защита! – прошептал сэр Жант, в прежние времена не проявлявший особого рвения в посещении храмов и всяческих религиозных служб.
Существо, перебирая боковыми лезвиями, будто ногами, вскарабкалось на поваленный ствол и начало тереться об него спиной, будто желая почесаться.
– Это еще что такое? – пробормотал принц Нурсии и вдруг увидел, как странные пупырчатые «клубни» начинают отваливаться, демонстрируя еще один ряд кривых шипов. А то, что еще мгновение назад казалось обычными наростами, вдруг зашевелилось и начало не то что бы вылупливаться, скорее, разворачиваться, превращаясь в мелкое подобие рогатой «мамаши».
Существа быстро расползлись в поисках съестного. Карел нервно сглотнул: одно из новорожденных, заметив притаившегося в кустах зайца, стремительно метнулось к ушастому. Зайчишка опрометью бросился наутек, но не тут-то было. Другая мелкая тварь ринулась наперерез, короткий удар зазубренного хвоста и… обе шипастые охотницы схлестнулись не на жизнь, а на смерть над телом верещавшего от боли зверька. И тут же, привлеченные запахом крови, к месту схватки бросились прочие ожившие «клубни». Лишь только громоздкая «мамаша», удовлетворенная тем, что спина больше не чешется, свысока наблюдала за первой охотой. Впрочем, как видел сэр Жант, для некоторых она тут же стала последней. Зато победителей ожидал завтрак из двух блюд, что не вызвало ни малейшего удивления или возражения у старшей родственницы.
