– Он там! – закричал Ла Валетт. – Я видел его! – Менестрель ринулся в чащу, спеша покарать разбойника. Стражи были не столь резвы. Конечно, в других обстоятельствах они бы ни на пядь не отстали от песнопевца, но опыт подсказывал им, что вблизи может оказаться та самая засада, и потому они ждали, не донесется ли из лесу вопль или хотя бы сдавленный вскрик чересчур торопливого горе-вояки. Но оттуда, все дальше от дороги, слышалось:
– Лови его, лови!
Убедившись, что нападавшие поленились обустроить подобающую случаю западню, стражники все еще с опаской начали углубляться в лес. Домчав до оврага, Бастиан остановился и активизировал связь:
– Первый шаг сделан. Я выманил их с дороги. Что дальше?
– А дальше, мой юный друг, тебе следует натурально создать причину, чтобы мадам Брунгильда проявила к тебе христианское милосердие, как та самарянка.
– Самаритянка, – автоматически поправил Ла Валетт. – Речь шла не о Самаре, а о Самарии, это город такой в Святой Земле.
– А типа в Самаре волчицы злые живут? – возмутился Сергей. – Короче, начинай заниматься членовредительством, в хорошем смысле этого слова.
Менестрель с сомнением огляделся, спрыгнул с лошади и проговорил на канале связи:
– Но… должны же быть следы. Не знаю, как прочие, но Мустафа легко сообразит, что кроме меня здесь никого не было.
– Красавец, не отвлекайся, время идет. Ты слишком умный, пытаешься думать за всех сразу. Большинство людей себя вовсе не утруждают использованием содержимого черепной коробки. Делай свое дело и не облегчай жизнь врагу. Когда ты будешь валяться в мертвой позе, трагически залитый кровью, не тебе, а ему придется соображать, откуда взялись злые вороги, куда делись все следы и куда они, не попрощавшись, коварно испарились с места преступления. Усек?
– Да.
– Тогда вперед, действуй!
Голоса приближались, времени медлить и впрямь не было. Менестрель наклонился, поднял с земли толстенную сухую ветку, оглянулся по сторонам, печально вздохнул и с размаху тюкнул ею себя по лбу. Обруч закрытой связи немного смягчил удар, но хлынувшая из рассечения кровь теплой струйкой залила глаза. Колени Бастиана подкосились, теряя сознание, он рухнул в траву.
Фрейднур уселся на землю, подпер мощный лоб кулаком, с трагическим вздохом констатировал:
– Нет еды.
– Да погоди ты со своей едой! – возмутился Карел, опасливо глянув на великана. – Тут бы понять, где мы вообще находимся.
– Горы, – снова вздохнул десятый сын Зигмунда. – Высокие горы.
В этом он был, несомненно, прав: вокруг, сколько видел глаз, тянулись отвесные скалы, над ними, радуя взгляд белизной и величавой, но бездушной красотой, высились заснеженные вершины. Место их «посадки» было выбрано как нельзя менее удачно. Должно быть, в невесть какие давние времена, когда нарождавшиеся горы наползали друг на друга, росли и тянулись к небу, здесь находился вулканический кратер. Вероятно, более ушлые скалы со временем сдавили его. Но и сейчас его аккуратная чаша была видна без каких-либо оптических приборов.
– Надо отсюда выбираться, – бодро сообщил Карел, пытаясь определить по солнцу, с какой стороны восток, с какой запад.
– Куда? – неожиданно грустно спросил Фрейднур.
Простое немудрящее слово потрясло молодого оперативника. С утра, кроме как о голоде и добыче, великан не сказал ни единой фразы.
– К нашим, – удивленно ответил он.
– К нашим, – словно пробуя слова на вкус, протянул гигант. – А кто наши? – Он шумно выдохнул, демонстрируя печаль-тоску и вызывая небольшую осыпь на склоне.
Видя уныние побратима, сэр Жант приблизился, дружески похлопал его по колену и обнадежил:
– Ты погоди, я сейчас взберусь на скалу, гляну, куда это нас занесло, вернее, занес.
Нурсийский принц честно попробовал исполнить обещанное, однако без альпинистского снаряжения взобраться на крутой, почти отвесный склон не представлялось возможным.
– Давай я подниму, – участливо предложил Фрейднур, глядя на терзания соратника. Но и этот вариант не дал желаемого результата.
– Похоже, мы в западне, – подытожил результаты безуспешных попыток Карел. – Ничего, сейчас попробуем по-другому.
Он вытащил из сумки заветную дудочку и что есть силы дунул в нее, точно желая выбить застрявшие там ноты струей воздуха. Баляр появился тотчас, серый хвост его мелькнул перед глазами «заплутавших путников», и сам юноша вырос точно из-под земли, недовольно оглядывая хозяина музыкального инструмента и его спутника.
– Ну, что еще? – Губы, да и все лицо молодого вождя невров были заляпаны кровью. – Ты мог бы дергать меня пореже? Я тут, между прочим, обедал. Такого оленя завалили! – Баляр мечтательно поглядел в небо, затем на окружающие скалы. – А где это мы?
– У тебя хотел спросить, – ответил Карел.
– Представления не имею. Ну, я пошел.
– Стой! Куда это ты пошел? – сэр Жант стальной хваткой вцепился в предплечье вождя, не давая тому снова превратиться в волка и исчезнуть. – Нам отсюда выбраться нужно.
Невр по-волчьи оскалился и, недобро сверкнув глазами, процедил:
– Мне тоже.
– Ну, так давай, зови своего шамана.
Баляр попытался высвободить руку, но тут же был подхвачен широченной, как лопата, пятерней Фрейднура.
– Корм? – изучающе, почти нежно глядя на гостя, спросил тот.
– Нет, нет! – Принц Нурсии встревоженно замахал руками. – Поставь на землю!
– Шаман не пойдет, – оказавшись на твердой почве, буркнул оборотень. – Тут чужая земля и чужие боги.
– Бог един! – возмутился Карел, в юные годы посещавший Пражский кафедральный собор.
Баляр только криво ухмыльнулся в ответ.
– Не пойдет шаман.
Он снова огляделся, напрягся, точно заметил притаившуюся меж камней змею.
– Хаммари?
– Дохлый, – пренебрежительно махнул рукой нурсийский принц. – Дракон его расколотил.
– А это у него что? – он с некоторой опаской подошел к зубастому колобку, внимательно осмотрел, увидел рыбий скелет, зажатый в многопалом кулаке, и попытался вытащить. Дюжина пальцев крепкой хваткой сжимала добычу. Баляр наступил на запястье, стал давить на пластину хребта, используя ее как рычаг. – Хорошая штуковина, – пояснил он, – ребра сбить, рукоять насадить – почти абарский меч. У нас такой только у шамана есть.
Карел внимательно поглядел на странный остов. И впрямь размерами и формой рыбий хребет напоминал клинок меча.
– Оставь, нам эта штука самим пригодится.
Баляр отвернулся от хаммари, вновь глянул недобро, оскалился, не желая делиться трофеем, но, своевременно вспомнив о неуемном аппетите великана, предпочел ретироваться: момент – серый хвост, мелькнувший перед глазами, и запах свежей добычи на месте юного вождя.
