Гарретт завез «мазерати» в гараж и выключил зажигание. Он провел рукой по крепким мышцам шеи. Весь день он просидел на совещаниях с исполнительными директорами. Для нового года требовалось принять новую бизнес-стратегию.
Полный раздумий, он вышел из машины и направился к дому. Окна старинного особняка горели приветливым светом. Гарретту даже показалось, что он возвращается к родному очагу после долгого отсутствия. Странные, неведомые до этого ощущения.
– Не будь наивным, – буркнул он себе под нос. – Ничего особенного не происходит. Это просто означает, что твоя временная соседка дома. – И все же на душе Гарретта стало легче.
Стоило ему ступить на порог дома, как в нос ему ударил аромат готовящегося мяса. Незнакомое ощущение родного дома усилилось. Отставив портфель, Гарретт проследовал на кухню.
Он был уверен, что Тори не видела и не слышала его. Она стояла у плиты, помешивая что-то в большой кастрюле.
– Тушеное мясо, – ответила она на его немой вопрос. Тори сказала это так неожиданно и так резко повернулась к нему, что он вздрогнул. Смешинка в ее глазах свидетельствовала, что это не осталось незамеченным. – Вы же проголодались?
– Пахнет вкусно, – признал Гарретт.
– Еще как, – уверенно произнесла она и, снова повернувшись к плите, продолжила помешивать. Слегка наклонившись к кастрюле, она глубоко вдохнула идущий из нее аромат и протяжным «м-м-м» подтвердила свою уверенность. Неожиданно Гарретт почувствовал резкий приступ голода. Но этот голод относился не только и не столько к еде. – Мамин рецепт, – продолжила Тори, а затем подмигнула, – с некоторыми добавками лично от меня.
Гарретт лишь отдаленно слышал ее слова. Все его внимание было сосредоточено на этих пухлых, мягких, слегка влажных губах. Что бы ни значило ее подмигивание, он не мог устоять и не подойти к ней. Серые глаза всматривались в эти розовые губы.
Тори взглянула на него из-под длинных, пышных ресниц. Облизнув верхнюю губу, она сделала шаг влево.
– Пока я готовлю, вы можете освежиться. А о ремонте поговорим за ужином.
– Похоже, у вас на все есть план, – констатировал Гарретт в зыбкой дымке, все сильнее затуманивавшей ему рассудок.
У него тоже был план, и в него никак не входило увлечение этой женщиной. Но этим морозным вечером, после напряженного дня, план начинал трещать по швам. Блюдо, что готовила Тори, только усугубляло положение. Он не помнил, когда последний раз ел дома. Внезапно приступ голода окончательно сменил вектор с блюда на повара.
Гарретт принял душ и переоделся.
Господи, сколько эта женщина болтает! И делает это чертовски задорно. Откуда у человека столько оптимизма? Казалось, она действительно любит людей. Гарретт видел, как она общается с рабочими: на равных, прислушиваясь к их мнению, считаясь с их замечаниями и предложениями, даже если они шли вразрез с ее собственным планом.
Странно, но ее настойчивое присутствие нисколько не докучало ему. Даже вчерашняя поездка за елками прошла будто в удовольствие. Однако в какой-то степени это было испытанием: она заставляла его думать, смеяться. Она заставляла его жить. Притом что сам он по привычке хотел, чтобы его оставили в покое.
Спускаясь по лестнице, Гарретт засучил рукава. Тори успела накрыть стол на двоих. Здесь же стояло большое блюдо с золотистыми поджаристыми печеньями.
– Вам не обязательно готовить, – заметил он, усаживаясь на кресло. В животе у него заурчало. Поймав на себе взгляд, он слегка смутился. – Но я рад, что вы это сделали. Не только пахнет, но и выглядит волшебно.
– Я люблю и умею готовить, – похвасталась Тори, поднося к носу печенье, словно проверяя его на запах. – В морозный вечер так хочется чего-нибудь горячего.
– Это так, – согласился Гарретт, не сразу уловив двусмысленность этих слов. Когда он последний раз ел мясо домашнего приготовления? Если не считать индейку на День благодарения, то…
Не важно. Пожелав Тори приятного аппетита, он принялся за кушанье. Тори тем временем разлила по бокалам красное вино.
Какое-то время они молча наслаждались едой. Затем Тори вспомнила, что обещала поделиться процессом работы. Она рассказала ему, что было сделано за два дня. Что-то из этого он успел заметить, спускаясь по лестнице. Отполированные перила были украшены зелеными ветвями, кристаллами и фонариками. А самая высокая елка стояла в зале – скоро ее должны были начать украшать.
– Видите, как все закрутилось, – подметил Гарретт. – И все благодаря тому, что вы постоянно находитесь на объекте.
– Приятно, что вы рады. Сегодня вам выпадет шанс поучаствовать в процессе. – Тори поднесла бокал и чокнулась с ним. – После ужина мы нарядим елку.
– О нет, – закачал головой Гарретт. – Тем более что у нас нет семейных игрушек.
– Я знаю. Мы с Марией облазили весь чердак.
– Отец не был сентиментален.
– И поэтому я съездила и купила игрушки. – Янтарные глаза Тори воодушевленно горели. – В следующем году вы сможете нарядить елку ими же. Считайте, что теперь у вас есть семейные игрушки.
Фразы наподобие «Они мне не нужны» не последовало. Тори мысленно благодарила его за это. Она знала, что в следующем году он будет встречать Новый год в Санта-Барбаре, один в своем доме. Скорее всего, там снова не будет елки, чтобы напомнить ему о рождественском волшебстве.
– Я не умею ничего наряжать, – предупредил Гарретт.
– Зато я умею, – успокоила его Тори. – Опыта мне не занимать. – Она отрезала небольшой кусок мяса. – Я вам говорила, что наша мама обожает предпраздничную суету? В нашем доме отмечались все красные дни календаря. А Рождество – ее любимый праздник. Под Рождество она выбирает какую-нибудь тему и на ее основе украшает дом.
– Тему?
– Да, тему. Любую. Мастерская Санта-Клауса, замок Снежной королевы, рассказы Диккенса, ангелочки. Все, что имеет отношение к Рождеству. Знаете, какие мои любимые украшения?
Гарретт заинтересованно кивнул.
– Те, что мы сами делали в детстве. Даже если мы с сестрой выбивались из темы, мама все равно находила место для наших поделок.
Разделавшись с двумя порциями, Гарретт отставил тарелку и вытер салфеткой рот. Эти счастливые детские воспоминания озадачили его.
– У нас с вами было разное детство, – сказал он.
– Я знаю, что мне повезло. – Тори поставила грязные тарелки в раковину. – Потом помою, если вы не против. – Она взяла со стола бокал. – Вино можем допить в процессе.
Улыбнувшись, Тори исчезла в проеме кухни. Гарретт неохотно последовал за ней. У стены между окнами величественно возвышалась елка. Тори поставила бокал на кофейный столик и прибавила свет на выключателе.
Ель заблестела, словно уже была кем-то украшена. Гарретт засунул руки в карманы, восхищаясь этой волшебной картиной.
