— Ладно.
Она легла на него сверху и губами скользнула по шее и груди.
— Я тебе не мешаю?
— Хмм?
Она потерлась грудью о его сильную грудь, покрытую мягкими волосами, пробормотала:
— Мне холодно, — и прижалась бедром к бедру.
— Выключи кондиционер, — предложил Тай.
Эшер, недовольно хмурясь, приподняла голову. И встретила его смеющийся взгляд, в глазах не было и следов сна. Тогда она скатилась с него, отвернулась и натянула на себя простыню, спиной чувствуя его довольную ухмылку.
— А вот так теплее? — Он обнял ее и прижался всем телом. Она, вместо ответа, пожала плечами. — Теплее? — настаивал он, потом положил руку ей на грудь и сразу почувствовал ответную реакцию.
— Я замерзаю, — сказала она, — кондиционер включен на полную мощность.
Он поцеловал ее в шею.
— Я сейчас выключу.
Он встал, выключил установку и обернулся. Шутка замерла на его губах. У него перехватило дыхание. В призрачном утреннем свете она лежала обнаженная, в окружении разноцветных шаров. Огромные глаза, светлые разметавшиеся волосы, на губах лукавая, вызывающая улыбка. Ее кожа матово блестела и отливала золотом. Он почувствовал, как желание с новой силой вспыхнуло в крови.
Он пошел к ней, и она протянула руки ему навстречу.
Глава 10
— Эшер, каково это — быть всего в трех шагах от выигрыша Большого шлема.
— Пытаюсь об этом не думать.
— Ты снова победила в четвертьфинале Стейси Кингстон, теперь счет 0:5 в твою пользу. Это внушает уверенность?
— Стейси — сильный и очень жесткий противник. Я никогда не знаю, кто выиграет, когда выхожу с ней играть.
Эшер сидела на пресс-конференции, положив локти на стол, отвечая на вопросы, чувствуя направленный на нее яркий свет. Перед ней стоял микрофон. Ее спокойный голос уверенно достигал самых отдаленных углов большого зала. На ней были спортивный костюм и кеды. Волосы влажными волнами обрамляли лицо. Ей почти не дали времени после игры, она едва успела принять душ после матча в Форест-Хиллз, поспешив на наспех собранную пресс-конференцию. Нацеленные со всех сторон камеры отслеживали каждое ее движение, каждое выражение лица. Один из репортеров торопливо записывал в свой блокнот, что Эшер не красит губы и на ней нет ни одного украшения.
— Эшер, ты ожидала, что твое возвращение будет таким успешным?
На ее лице мелькнула усмешка, чего она не позволяла себе еще два месяца назад.
— Я много тренировалась, — просто ответила она.
— Ты все еще качаешь мускулы?
— Каждый день.
— Ты как-то изменила свой стиль?
— Несколько приемов стали более жесткими. — Из всех собравшихся здесь она одна знала, как изменилось ее отношение к прессе. Она больше не испытывала прежнего напряжения, не ждала подвоха, не боялась опасности. — Я значительно усовершенствовала подачу, — продолжала она, — и мой процент эйсов стал гораздо выше, чем был три года назад.
— Ты часто играла за время отсутствия?
— Не очень.
— Твой отец снова будет твоим тренером?
Эшер помолчала, прежде чем ответить.
— Официально нет. — Ответ прозвучал уклончиво.
— Ты приняла предложение журнала «Элегантность»?
Эшер заправила прядь за ухо.
— Новости быстро разносятся, — обронила она под одобрительный смех. — Я еще не решила. Сейчас меня больше волнует Открытый чемпионат США.
— Кого бы ты выбрала для финала?
— Мне еще надо дойти до финала, а для этого победить в четверть- и полуфинале.
— Тогда кого ты считаешь самым сильным соперником?
— Конвей. — Она ответила не задумываясь. Последняя дуэль с Конвей все еще была свежа в памяти. Три изматывающих сета, три раза счет становился равным, игра длилась два часа. — Тия Конвей сейчас самый сильный игрок среди женщин.
— Почему ты так считаешь?
— У Тии удивительное чутье, скорость и сильнейшая подача.
— Но тем не менее ты ее каждый раз побеждала в этом сезоне.
— Но это было нелегко.
— А что ты думаешь о мужских соревнованиях? Будут в этом году на Открытом чемпионате США участвовать два победителя Большого шлема?
— Кто-то здесь уже упоминал, что еще осталось сыграть три матча, хотя я уверена, что, если Старбак продолжит играть в таком же стиле, как играл весь сезон, никто не сможет его побить, особенно на траве, где он особенно хорош.
— Твое мнение зависит от личного чувства?
— Я руководствуюсь независимой статистикой, — возразила Эшер, — ничего личного.
Она поднялась, прекратив тем самым пресс-конференцию. Репортеры еще пытались выкрикивать вопросы, но Эшер, наклонившись к микрофону, извинилась, что вынуждена закончить встречу. Пробираясь к выходу, она увидела Чака.
— Отлично сработано, Лицо.
Эшер вздохнула с облегчением:
— Наконец-то закончила. А ты что здесь делаешь?
— Присматриваю за женщиной своего лучшего друга. — Чак обнял ее за плечи. — Тай не хотел смущать тебя своим присутствием во время твоего тет-а-тет с прессой. И послал меня.
— Да ради бога, о чем ты? Мне не нужен телохранитель.
— Не скажи. — Он подарил ей улыбку рубахи-парня, живущего по соседству. — Тай считает, что пресса может тебя обидеть.
Эшер лукаво улыбнулась:
— И что бы ты стал делать?
— Я бы их быстро поставил на место. — Чак продемонстрировал свои мускулы. — Хотя было искушение позволить им откусить от тебя несколько кусочков после комментария о том, что никто не сможет победить твоего Тая. Ты разве не слышала, что моим именем названа ракетка?
Эшер обняла его за талию.
— Прости, дружище, я не знала.
Чак остановился, положил руки на плечи Эшер и заглянул в глаза. Она пыталась улыбкой вернуть его шутливое настроение, но он остался серьезен.
— Ты знаешь, Лицо, что выглядишь потрясающе.
Она рассмеялась:
— Спасибо. Разве раньше я была хуже?
— Я не имею в виду, что ты стала красивее. Ты всегда была красавицей, и ничего не меняется. Я имею в виду, что ты выглядишь счастливой.
Она пожала его руку, лежавшую на плече.
— Я действительно счастлива.
— Это заметно. И Тай тоже. — Чак немного поколебался, потом решился: — Послушай, не знаю, что произошло между вами раньше, но…
— Чак… — Эшер предостерегающе покачала головой.
