Марджори Лоуренс барон фон Майнерхофф
Эльза Максвелл Бенжамен Малоссен
Марк Марронье Омеро Машри
Виржини Муза Тьерри Мюглер
Роже Нельсон Констанс Нейхофф
Масоко Ойя Пакита Пакин
Роже Пейрефитт Гийом Раппно
Роганы-Шабо + их родители Пьер Селейрон
Уильям К. Тарсис III барон и баронесса Труффальдино
ЛизТубон принцесса Глория фон Турн-унд-Таксис
Инее и Луиджи д'Урсо Денис Вестхофф
Фаб сестры Фавье
Его Превосходительство Генеральный консул Джеффри Фирмин Хардиссоны
Али де Хиршенберг Одри Хорн
Шамако Эрик Шмитт
Луиза Чикконе Генри Чинаски
(Марк с облегчением констатирует, что не приглашен ни один член правительства.)
Он читает список гостей вслух, дабы насладиться музыкой имен собственных.
– Вы только послушайте! – говорит он в сторону. – Это же музыка одиноких существований!
– Скажите, Марк, – перебивает его Лулу Зибелин, – вы знали, что Анджело Ринальди упоминал общественные туалеты?
– Да неужели?
– Ну конечно! В «Исповеди на холмах», если мне не изменяет память…
– Ага… Значит, в «Нужниках» будет исповедальня? Вот так новость! Это надо спрыснуть! (Марк часто говорит в такой манере, когда не знает, что сказать.)
Лулу Зибелин: сорок лет, журналистка в итальянском издании «Вог», специализируется на курортной талассотерапии и тантрических оргазмах (две области не столь далекие друг от друга, как это кажется на первый взгляд). На длинном носу – огромные очки в красной оправе. На лице безразлично-презрительное выражение – как у всех женщин, которых в настоящем кадрят гораздо реже, чем в прошлом.
– Мадам, – продолжает Марк, – не хочу вас пугать, но вы сидите рядом с законченным сексуальным маньяком.
– Не огорчайтесь, – отвечает Лулу. – Это проходит. Впрочем, вы меня слегка беспокоите: все мужчины – сексуальные маньяки, но опасны лишь те, что прямо об этом заявляют.
– Минуточку! Давайте не уточнять: я никогда не объявлял себя половым гигантом. Можно ведь быть и бездарным маньяком. Марк всегда заявляет, что никто в Париже не трахается хуже него: как правило, женщин охватывает непреодолимое желание проверить, так ли оно на самом деле, и это вынуждает их быть к нему снисходительными.
– Ладно, раз вы считаете себя спецом в этих делах, бросает он небрежно, – посоветуйте пару тройку ударных фраз для начала знакомства. Ну, типа: Вы живете вместе с родителями?», «Девушка, где вы такие хорошенькие глазки достали?» и все такое.
– Это может мне очень пригодиться сегодня вечером – Я слегка потерял квалификацию.
– Дорогой мой, фразы не так важны! Главное – выражение лица. Есть, правда, вопросы, перед КОТОРЫМИ не может устоять ни одна женщина. Ну, например: «Мы с вами где-то уже виделись?» Звучит банально, но успокаивающе. Или: «Вы, случайно, не топ-модель?» – ведь никто и никогда в мире не упрекнет вас за комплимент. Но иногда успеха можно достичь и при помощи хамства. Так, фраза «Ну, у вас, девушка, и задница: вы мне весь проход загородили» может подействовать (разумеется, если у девушки не слишком пышные формы).
– Безумно интересно, – заявляет Марк, делая пометки на листочках «Post-It». – А что вы думаете о чем-нибудь типа: «У тебя сдачи с восьмисот франков одной бумажкой не будет?»
– Слишком абсурдно.
– А так: «Ты согласна, что у нас с тобой ничего не получится?»?
– Так говорят неудачники.
– А как насчет вот этой, моей коронной: «Мадемуазель, вы в рот берете?»?
– Рискованно. Девять шансов из десяти, что заработаете фонарь под глаз.
– Разумеется, но разве остающийся шанс не стоит того, чтобы рискнуть?
– Если посмотреть с этой точки зрения – конечно! Кто ничем не рискует, тот не пьет шампанское.
Марк только что соврал: на самом деле его любимая фраза для начала знакомства – следующая: «Мадемуазель, позвольте угостить вас лимонадом?» Столик Марка расположен не худшим образом – прямо рядом со столиком Жосса. Армада метрдотелей в белых куртках выносят на блюдах устриц-жемчужниц. Забавный аттракцион: знай открывай себе раковины и смотри, что тебе выпало. То тут, то там раздаются возгласы:
–А в моей целые две жемчужины, посмотрите!
– А в моей почему ничего нет?
– Смотрите, смотрите, какая огромная, правда?
– Из нее вполне можно сделать кулон.
–Дорогая, ты лучше всех жемчужин на свете! Все это смахивало на крещенские развлечения: Марку кажется, что все они боб в куске пирога. Впрочем, ожерелья из бобов пока что не продают на Вандомской площади.
Ирэн де Казачок, британский модельер украинского происхождения, сплетничает с Фабом. Родилась 17 июня 1962 года в Ирландии, в Корке, ее любимый писатель – В.С.Найпол, обожает первый альбом группы «The Pogues». В университете у нее случился гомосексуальный роман с Дейрдре Малрони, капитаном женской сборной по регби. Ее старшего брата зовут Марк, и он принимает «мандракс». У нее было два выкидыша: в 1980-м и год назад. Фаб слушает ее, качая головой. Каждый из них не понимает ни слова из того, что говорит другой, но между ними установилось полное взаимопонимание. В будущем, наверное, все разговоры будут похожи на этот диалог. Тогда, возможно, мы наконец все настроимся на одну волну. Ирэн: «Одежда должна оставаться неподвижной на body because if you наденете нечто в этом роде, это будет просто жуть, вы не сможете ощущать фактуpy, it's just too grungy you know. Oh my God: look at this pearl1, она просто огромная!!!»
Фаб: «Полный транс, Ир, без проблем, мисс, я в полном параллелограмме, однозначно, do you сталкивались с ментальным гипнозом? Я есть вектор пространства-времени, мононуклеарный биохимик! We gonna do a mega-fly in космос! May I call U Perle Harbor?»
На Ирэн – корсет, сплетенный из колючей проволоки и надетый поверх винилового нижнего белья. Последний писк моды. Марк пытается не упустить ни слова из этого исторического диалога, но Лулу снова отвлекает его:
– Ходят слухи, что вы подались в рекламу? – спрашивает она. – В таком случае, я разочарована.
– Увы, я лишен всякого воображения: занялся светской хроникой, хочу походить на Марчелло Мастроянни в «Сладкой жизни», а еще – редактирую рекламу и подражаю КЈрку Дугласу в «Сделке».
– …На самом деле, вы похожи на плохую копию Уильяма Херта.
– Благодарю за комплимент.
– Неужели вам не противно манипулировать массами? Творить эпоху пустоты? Участвовать во всей этой мерзости?
На эти вопросы нельзя ответить однозначно. Лулу не забыла свой май 1968-го, когда она прикатила в «миникупере» в Латинский квартал и познала радости группового секса в театре «Одеон». С тех пор она тоскует по революционным корчам. Марк тоже, в некотором смысле. Он бы тоже хотел разрушить этот мир, вот только не знает, откуда начать.
