– Это – девушка?! – вырвалось непроизвольно у госпожи де Боже.
И тут госпожа Фатима зарыдала так, что потек несокрушимый кохл на ее веках.
– Я была честной девушкой! – звучно рыдала по-французски госпожа Фатима, и горе ее было слышно во всех уголках зала. – Ни один, ни один господин не дэлал со мной брачную запись, спросите кади, спросите соседей – все, все знают Фатиму, а теперь позор Фатиме! Никто, никто не возьмет ее замуж! Господин, – стрельнула она глазами в виконта, который стоял со скучной миной на лице, – молодой и горячий, как андалузский жэребец, и, конечно, не удержался сорвать бутон розы, но бэдная Фатима в чужой земле, в чужих руках, загубленная навсегда!
Госпожа де Боже смотрела на честную девушку ничего не выражающим взглядом. Но горе тому, кто подумал бы, что Анна Французская спит на ходу. Современники короля Людовика Одиннадцатого помнили, что когда он начинал усиленно думать, вид у него был – как у полного придурка.
И у его дочери мысли сейчас были ясные и светлые.
Безумный виконт давным-давно всем мешал. Очень мешал.
И вот попался…
– Бедная девушка – мусульманка? – спросила она.
Умом госпожа Фатима не уступала госпоже де Боже и уловила в вопросе все, что хотела сказать регентша королевства.
Решительно бухнувшись перед Анной Французской на колени, она залепетала:
– Прошу вас, госпожа, стать крестной мамой бэдной Фатиме!
В который раз за последний час воцарилась гробовая тишина.
Все поняли, что бедную восточную девушку с потрохами-то не съешь.
– Разумеется, милое дитя! – улыбнулась благостно Анна де Боже. – Это мой христианский долг. Виконт, прошу вас следовать за мной. Господа, мы вас оставим ненадолго. Дело настолько важное, что я вынуждена переговорить с дорогим племянником без свидетелей. Стража! Проводите нас.
Теперь под стражей оказался не Жерар, а Волчье Солнышко.
Когда регентша и виконт покинули Свадебный зал, рыжий пират, Жаккетта и госпожа Фатима захлопотали вокруг Жерара. Госпожа Фатима умело оторвала от нижнего края рубашки Жаккетты длинный кусок полотна, пират замотал Жерару голову, прямо с королевским платком.
Убедившись, что они закончили с перевязкой, Карл Восьмой сказал:
– Сейчас госпожа де Боже, я более чем уверен, уладит дело наилучшим для всех нас образом. А пока же я хочу восстановить справедливость и посвятить этого достойного юношу в рыцари. Милые дамы, раз уж вы так горячо встали на его защиту, может быть, вы послужите ему и дальше? Приподнимите его.
Жанна и королева Анна поддерживали Жерара с боков, а рыжий пират – со спины. Общими усилиями они придали ему нужное положение.
Король сошел с трона, встал перед беглым оруженосцем и торжественно коснулся его плеча обнаженным мечом Карла Великого, знаменитым Жуайезом.
– Я посвящаю вас, Жерар, в рыцари и властью, дарованной мне Господом, освобождаю от данных ранее клятв. Теперь я – и только я – ваш сеньор. И вам не придется выбирать между верностью господину и спасением Прекрасных Дам, ибо я, как и вы, почитаю это первейшим долгом истинного рыцаря…
Вряд ли Жерар слышал эти прекрасные слова. Но главное, что их слышали остальные.
* * *
…Когда Жанна с искаженным лицом побежала в Свадебный зал, Жаккетта, чуть отдышавшись и хлебнув водички, поспешила обратно.
Она успела как раз в тот миг, когда рыжий пират сломал-таки замок и дверцы шкафа распахнулись.
В шкафу, как бриллиант в дорогом футляре, сидела госпожа Фатима. Целая и невредимая. Жаккетта ткнулась лицом в ее пухлое плечо и заревела, как маленькая.
– Все хорошо, слава Аллаху высокому, моя звездочка, – погладила ее по голове Фатима. – И неисповедимы пути его. Помоги мне выбраться из этого сундука на ножках.
Глава VII
Госпожа де Боже приказала отвести виконта в первую же пустую комнату с плотно закрывающейся дверью. Этой комнатой оказалась королевская опочивальня, ведь и король, и королева были сейчас в Свадебном зале.
Виконта де Шатолу втолкнули, госпожа де Боже, аккуратно подобрав юбки, перешагнула порожек – дверь закрылась, стражники встали по ее бокам.
Возмущенный виконт отряхнулся и постарался принять независимый вид. Который не произвел на регентшу ровным счетом никакого впечатления.
– Итак, мой любезный друг и родственник, – сказала она. – Будьте так добры, напомните мне, что кричали уважаемые люди, подстрекаемые принцами лилий на Генеральных Штатах в Туре, после смерти моего батюшки, в одна тысяча четыреста восемьдесят четвертом году от Рождества Христова.
– А-а, э-э-э, я не помню… – растерялся от такого начала виконт.
– А я помню, – с удовольствием сказала Анна де Боже. – Потому что они, в том числе и с подачи вашего отца, заявили мне прямо в лицо: «Королевская власть есть достоинство, а не наследственное достояние». И мы тогда были вынуждены с этим согласиться. А теперь я добавлю к этим словам, что королевская кровь тоже есть достоинство, а не наследственное достояние. Раз уж мы признали первое утверждение. И вы женитесь, дорогой племянник. Женитесь на бедной, обесчещенной вами иноземке. Не так ли?
– А может быть, я удочерю эту достойную даму-иностранку? – попытался применить виконт излюбленный прием. – И охотно оставлю ее при себе, ибо я питаю к госпоже Фатиме самые добрые чувства.
– Нет, дорогой друг, – подошла к нему вплотную Анна де Боже. – Вы женитесь. Женитесь на девушке, которую похитили! Потому что королевская кровь, текущая в ваших жилах, это не только привилегии, богатство и власть, полученные с рождения, – это еще и обязанности, очень тяжелые обязанности. Ваш суверен был вынужден поступить низко по отношению к даме, которая предназначалась ему в жены с трех лет. Он пожертвовал собой, своим личным счастьем, своей совестью ради государственных интересов. Ему было отказано в праве поступать так, как велят ему долг и сердце рыцаря, как имеет право поступить любой из его подданных. И именно поэтому вы – Бурбон! – поступите так, как должен поступить истинный рыцарь, и женитесь на моей крестнице госпоже Фатиме, заключите брачный договор, за которым и я, и король, и королева проследим лично. Обеспечите свою жену всем, что полагается принцессе лилий. И свадьбу вашу мы отпразднуем в том же зале, что и королевскую.
Виконт выразительно посмотрел на госпожу регентшу.
– Я еще так молод для женитьбы… – заметил он жалобно.
– Не моложе короля! – отрезала Анна де Боже. – А если учесть, в каких количествах вы в последнее время похищаете девушек и дам, то можно однозначно сказать, что вы как раз доросли до уз брака.
Терять виконту было нечего.
Жениться он совершенно не хотел.
И виконт пошел в атаку:
– Будто бы я не знаю, зачем вы склоняете меня к этому браку, драгоценная тетушка! Ваше самое страстное желание – чтобы род мой угас вместе со мной и ваш супруг, а мой дядюшка, стал герцогом Бурбонским! Я ваши планы насквозь вижу!
