Сергей Ильич некоторое время смотрел на нее, вертя в руке пакет. Потом открыл его, заглянул внутрь, но пока ничего не достал. Он сам волновался. Но наконец решился:
— Наташа?..
Это имя заставило девочку замереть. Совсем как тогда с Надей — понятно почему, созвучное с Найдой. Но теперь реакция была совсем другая.
Наташа медленно повернулась к нему, внимательно и серьезно посмотрев, словно видя первый раз в жизни. Теперь он знал точно — она Наташа. Наташа Румянцева, у которой не осталось родных, кроме носящих ту же фамилию и живших далеко отсюда, в глухих поселках, людей, что несколько лет назад приняли девочку. Лишь недавно стало известно об этом, когда утонул при загадочных обстоятельствах в лесу… выходит, дядя Наташи.
— Тебя зовут Наташа.
Девочка сидела, немного непонимающе глядя на него. А потом вдруг замотала головой.
— Найда.
Видимо, новое имя, непонятно пока откуда взявшееся, было чем-то болезненно запечатано в ее памяти, так крепко, что она забывала свое. Сергей Ильич поманил девочку к себе, и она, к его облегчению, как и обычно, быстро подошла, заинтересовавшись шуршащим бумажным пакетом в его руках. Доктор погладил малышку по голове, усадив рядом.
— Наташа, — произнес он, глядя на девочку. — Сейчас ты не все помнишь, и, наверное, это тяжелее всего. Пойми сейчас одно, неважно даже, как тебя зовут. Важно другое. Кто ты на самом деле, вот здесь… — Доктор коснулся рукой груди девочки, и она, проводив взглядом его руку, подняла глазки. — В душе. А память вернется. Понимаешь?
Девочка немного подумала и кивнула.
— А это твое. — Сергей Ильич протянул ей пакет.
Медленно взяв его, задумчиво осмотрев, Наташа засунула туда руку и вынула вещицу, похожую на шар со снегом, что стоял на столе в кабинете дяди Сережи, где она часто бывала. При ближайшем рассмотрении это оказался прозрачный шарик с вилкой с одной стороны. Наташа долго вертела его в руках, пытаясь понять, что это. А потом вдруг притихла. Еще какое-то время она смотрела на шарик, а в памяти переливались цвета и горел в темной комнате ее лучик надежды, ее память о дорогой любимой маме. Наташа неуверенно подняла на доктора глазки, блестящие от впервые за все это время подступивших слез.
— Светик… — прошептала девочка.
Из ее комнаты Сергей Ильич выходил, сам пряча слезы. Вспомнила. Как бы ни были тяжелы воспоминания, память — то, что делает человека человеком. Дает ему душу. Ведь что мы без светлой памяти и теплоты, что хранится в нас, переданная от наших близких, пусть покинувших нас, но всегда наблюдающих за нами с небес. И сегодня Наташа вспомнила маму. Самое дорогое.
— Кошка родила, Лена едет, — отрапортовала девушка на посту дежурной.
— Какая кошка? — не понял растерянный доктор. — Ах, кошка…
— Сергей Ильич… вы что? Как там Найда-то? — тут же поняла она его состояние, увидев взгляд.
— Ее Наташа зовут, — улыбнулся Сергей Ильич и направился к своему кабинету. Но потом приостановился и вернулся: — А не найдешь мне телефон попечительской службы? Не срочно, просто до Лены желательно.
— Детского дома? Он у нас на стенде, в рекреации, я перепишу, — кивнула девушка.
— Нет, не детского дома, а именно попечительской службы, — поправил доктор, а сам подумал: «Или кто у нас там по усыновлению-удочерению?..»
— Хорошо, — немного удивленно согласилась та.
— Ну и отлично, — Сергей Ильич развернулся и направился к себе. — Кошка… Ой, Ленок, выдумщица… Кошка рожает!
Сергей Ильич рассмеялся, шагая по коридору, держа в руке пустой бумажный пакет.
