Открыли дверь в квартиру, вошли — конечно, не ожидая увидеть того, что предстало их взорам… Перегородка между двумя соседними квартирами на лестничной клетке была сломана. Получилась одна по-настоящему роскошно, со вкусом обставленная большая квартира. Артур профессиональным взглядом окинул эти хоромы, прикидывая в уме стоимость и самого помещения, и мебели, и во сколько обошелся евроремонт двух бывших скромных и обычных квартир.
— Здесь вот — туалет, здесь — ванная, там — кухня… — Петюня ходил по огромной квартире и показывал гостям, где что есть.
Артур разулся, спросил у Петюни, кто сюда может нагрянуть без предупреждения, — у кого, проще говоря, еще есть ключи?
— Да вообще-то только у Петро, — подумав, ответил Петюня. — Обычно он сам дает ключ кому надо. Я не очень-то в курсе… Ну, ладно, поеду дальше. Устраивайтесь. Если что, Петро мне скажет — ехать за вами или не ехать. Спокойной ночи!
— Ага, пока, — отозвался Горохов и запер за Петюней дверь.
— Пойду сразу душ приму! — Артур скинул с себя пропыленную и пропотевшую одежду, пошел в ванную и включил воду.
Петрович в это время проверял оружие, курил и ждал своей очереди мыться. Включил какой-то компакт-диск с надписью: «Релакс: шум океанских волн»… Звуки, поплывшие из четырех колонок сразу, были в самом деле такими приятными, что Вадим расслабился и как-то повеселел. Да и оружие в руках всегда бодрило его.
Артур в ванной намылил шампунем голову, стал ожесточенно промывать спутанные волосы. Сложен он был великолепно — настоящий атлет с рельефной мускулатурой живота, груди и прочих частей тела. Оплетенные венами бугры бицепсов привычно вздымались, когда он поднимал над головой руки. Сказывались годы занятий у личного тренера — знатока самых разных восточных единоборств. Правда, с недавнего времени Артур плюнул на все эти занятия, решив, что ему достаточно уже приобретенных знаний и навыков. Да и вообще, он все больше и больше замыкался в себе, становясь скрытным, мстительным и озлобленным. Что-то нехорошее зрело в душе, какое-то странное желание поиграть в кошки-мышки с судьбой…
Получив все, что, в принципе, хочет иметь любой нормальный мужчина, Артур, похоже, пресытился — сердце его словно превратилось в кусок льда. Беспричинные приступы ярости и даже бешенства овладевали им все чаще. А ведь и деньги немалые у него имелись, и женским вниманием он никогда не был обделен, и дела у него до недавних пор шли хорошо!
Пресыщение всем и вся сочеталось с чувством навалившейся страшной усталости. Он уже давно не знал элементарного отдыха и покоя, вечно занятый умножением кровавого своего капитала. Видимо, ничто не проходит безнаказанно… Все те убийства, к которым имел прямое отношение Артур, незаметно, но неуклонно накладывали свой отпечаток на сознание Князева. Стала мучить бессонница, странная для молодого и столь крепкого организма… Душа! Душа Артура была будто изъедена червями — он это уже ясно ощущал. Князев никого не любил. На женщин смотрел лишь как на орудие для удовлетворения самых низменных страстей. На мужчин вокруг — как на пешек в своей игре в деньги или как на потенциальных врагов.
Достаточно образованный, Артур все чаще вспоминал из истории такую одиозную фигуру, как Иван Грозный… Тоже ведь у человека было все — а какая чудовищная жестокость! Почему? Наверняка потому, что сердце обратилось в лед! Или это обычная желчь буйствует, требуя выхода отрицательным эмоциям и чистой злобе? Хотелось порою крушить, рвать зубами, мучить, жечь, убивать — всех без разбору…
Артур сам не мог разобраться в этих болезненных эмоциях, а визит к какому-нибудь психотерапевту или другому врачу считал ниже своего достоинства. И вот еще что: это состояние — озлобленности на весь белый свет — Артуру даже порой нравилось! Он сознательно вытравлял из души сострадание к другим людям, мысленно сравнивая себя, красивого, умного молодого парня, с бешеным волком или псом. Звери не знают сострадания, но обычно волк терзает более слабое создание лишь ради пищи. Бешеный волк или пес убивает, как машина для убийства, не задумываясь; несет в мир разрушение и страдание.
Князев потешался над любыми проявлениями человеческой доброты, отрицал их цинично и холодно. Раньше (надо же, словно это было совсем и не с ним, в какой-то другой жизни!) он всерьез интересовался искусством, наукой, красивыми женщинами, всем прекрасным — это был искренний интерес. Теперь его ничто по-настоящему прекрасное и интересное не волновало. В душе остался один только жуткий смех — над всем, что делают люди.
С такими запасами злобы в душе Артуру пойти бы на войну, в одну из горячих точек, где он наконец-то выплеснул бы всю свою желчь вместе с выстрелами по врагу… Но воевать ради амбиций жирных политиков? Чтобы потом твой труп бросили в хранилище и он бы валялся там неопознанным месяцами? Нет, туда он не собирался! Его война здесь, война ради своих денег и своего удовольствия, — это совсем другое дело…
Князев включил холодную воду — стиснул зубы, чтобы не заорать от внезапной смены температур, только скрипнул ими и сжал кулаки… Скорее бы кончилась эта распроклятая жизнь! Ничего уже не хочется от нее, никаких, даже самых утонченных и недозволенных, пороков и развлечений — изнасиловать малолетку, перерезать какому-нибудь старому хрычу горло ножом… Ничего в этом нет интересного! Интересным стало другое — водить за нос государство и всякие спецслужбы, играть с ними, подбрасывая всем этим сволочам и охреневшим чиновникам новенькие трупы.
Но и это когда-нибудь приестся — как приелось, к примеру, ледяной водой окатываться… Все надоело! Как же все надоело!
Артур выключил воду, обтерся большим махровым полотенцем и босиком прошлепал в комнату. Петрович в недоумении посмотрел на него:
— Артур, что с тобой? Чего ты ржешь-то?
— Да так, не обращай внимания, — продолжая нервно смеяться, бросил ему Артур и, порывшись в стенном шкафу, достал оттуда длинный, роскошный халат. Сел в кресло и вдруг нахмурился.
Петрович только удивленно вскинул брови и молча пошел в душ.
Артур откинулся в кресле и закинул руки за голову. Закрыл глаза, словно медитируя, и шумно засопел носом… В сознании, как на экране компьютера, медленно высветились разноцветными строчками все нынешние проблемы риэлтора Князева.
Первое. Насколько они задержатся здесь? И чего они дожидаются? У них есть оружие, но нет транспорта. Есть деньги, но нет возможности пополнить их запасы. Ответ: удачно скрылись — никто не знает, где сейчас Князев и Горохов. Это означает, что у них есть возможность внезапно нанести удар.
Второе. Кацман: мертв он или жив? Пришлось его бросить, чтобы самим унести ноги. Если Жору спасут и подлечат, то это очень серьезная проблема. Нажмут как следует — заложит всех. А ведь с Кацмана еще и больше деньги Артуру причитаются!
Третье. Теперь он знает, где эти деньги лежат. Кацман сам потерял жетон или его помощник-старпер жетон заныкал? И где теперь старик? Нелепо гоняться за ним, если жетона у него нет. Ответы на второй и третий пункт: надо любым способом извлечь кейс из камеры хранения — возможно, придется все-таки искать Жориного старпера. И выяснить поскорей — дал Кацман дуба или нет?
