Суббота
Горные лыжи – современный вариант мифа о Сизифе.
Воскресенье
В «Галлимаре» вышли записные книжки Монтерлана. Многие великие книги составлены из неоконченных разрозненных фрагментов (часто посмертно): «Мысли» Паскаля, дневники Жюля Ренара и Кафки, «Коллажи» Жоржа Перроса, «Книга неуспокоенности» Пессоа, «Мир как воля и представление» Шопенгауэра. Великие писатели, случается, пишут интереснее, набрасывая на скорую руку какие-то заметки, чем когда горят на работе, силясь рассказать какую-нибудь историю. Я говорю это вовсе не для собственного успокоения. Хотя…
Вторник
Тест на знаменитость: пойдите в ресторан отеля «Кост» часов в 11 вечера. Входя, примите утомленный вид. Улыбнитесь распорядительнице Эмме и скажите: «Добрый вечер. Мы впятером». Если она ответит: «Извините, но сегодня мест нет» – это значит, что вы неизвестно кто. Если скажет: «Вы заказали?» – это значит, что вас начинают признавать. Если же она промолвит: «Столик освободится через пять минут» – значит, недавно вас показывали по телевизору. А если она вас поцелует со словами: «Привет, Оскар, как дела? Сейчас я тебя провожу к твоему столику» – это значит, что вы – это я. С чем вас и поздравляю.
Пятница
Странное ощущение, что вы, не будучи участниками историй, которые я тут рассказываю, все-таки там были. Вы повсюду со мной. Я переживаю все это, только чтобы вам потом рассказать. Если бы вы меня не читали, я бы и не переживал. Я пишу, чтобы не потерять память; вы помогаете мне вспоминать. Без вас моя жизнь стала бы еще бесполезнее.
Суббота
Стать писателем проще простого: надо всего лишь отвечать «писатель», когда вам задают вопрос о вашей профессии.
(Вообще-то, если подумать, тут требуется еще и мужество.)
Воскресенье
Я педик, который спит только с женщинами. Я люблю иронию без цинизма, трезвость мысли без нигилизма, загул без чувства вины, вежливость без лицемерия, робость без позерства, щедрость без благотворительности, ночь без одиночества, улицы без машин, счастье без скуки и беспричинные слезы.
Понедельник
Людо повествует о своей новой распутной жизни:
– Мне уже скоро сорок, я больше не могу семь раз подряд – после пятого мне необходимо передохнуть.
(Заметьте, что я уже меньше говорю о Франсуазе. Может быть, потому, что о счастье не рассказать? Или страсть ослабевает?)
Среда
Лото выбирает наугад какого-нибудь француза и делает его богачом.
Реалити-шоу выбирает наугад какого-нибудь француза и делает его знаменитым.
Я вспоминаю слова Марии-Антуанетты: «У них нет хлеба? Пусть едят пирожные!» Когда толпа замечает слишком вопиющую несправедливость, надо идти ей на уступки. Жаловать дворянство мужланам. Гестапо поступало наоборот, выбирая по жребию жертву на расстрел. Но цель одна и та же: чтобы притормозить пыл народных масс, нужен либо кнут, либо пряник. Но пряник и кнут надо раскрутить (потому что вложения, равно как и бунт, должны быстро окупаться).
Четверг
Людо, вечный мой Людо, совсем отвязался и ускакал:
– Я теперь трахаюсь только в зад. Я уже забыл, что у женщин есть влагалище.
Я:
– По крайней мере ты перестанешь размножаться…
Пятница
Смерть забрала Жан-Франсуа Жонвеля молниеносно, так же, как он делал свои снимки. Он посвящал свое существование украденным мгновениям; смерть поступила с ним так же, выхватив его прямо из жизни. Опухоль обнаружили в начале января, а две недели спустя мы попрощались с ним. Внезапная смерть, как вспышка фотоаппарата.
Листаю последний альбом своего приятеля, и у меня мутится в глазах. Сквозь слезы работы Жонвеля становятся похожи на снимки Дэвида Гамильтона.
[142]
Думаешь, я оплакиваю друга? Какое там, я реву от страха.
Суббота
Мне повезло: моя лень замедляет выдачу нетленок на-гора. Я издаю по роману раз в три года. Такая нерасторопность вызывает любопытство. Литературным лодырям часто везет (Дж. Д. Сэлинджер, Антуан Блонден, Бернар Франк, Альбер Коссери…). Критики благодарны им за то, что они их не заваливают работой.
Понедельник
Профессор Гренобльского университета опубликовал литературный памфлет «Литература без желудка», в котором он расправляется со всеми успешными авторами. Анго, Даррьёссек, Бобен, Соллерс, Ролен, Туссен, Делерм – все там будем, в том числе ваш покорный слуга. Один лишь Уэльбек вышел сухим из воды. Ай да Мишель! Уэльбек – это Мак-Гайвер
[143]
от литературы: что бы ни случилось, он в шоколаде.
Воскресенье
Однажды Жан Ко
[144]
случайно столкнулся со своим кумиром Полем Леото.
[145]
И тут же попросил назначить ему встречу:
– Могу ли я зайти к вам в четверг?
– Что вы! – ответил Леото. – В четверг я умру.
Ко увиделся с ним в среду, назавтра Леото умер. Вот две морали сей правдивой истории:
1. Гении всегда держат слово.
2. Не надо до отказа заполнять свой ежедневник.
Суббота
Я думал, что меня разбудил луч солнца, но было всего 4 часа утра, горела лампа у изголовья, но тебя не было рядом, а в телевизоре рябил снег. Во власти страшных сомнений я позвонил Людо и напал на тебя. Я повесил трубку, ничего не сказав. Не хотел, чтобы ты знала, что теперь у меня есть доказательства. Не терять же лучшего друга и любимую женщину только потому, что они спят вместе.
Воскресенье
Поначалу, на манер Виктора Гюго, я хотел быть Шатобрианом или никем. Потом, старея, я пересмотрел свои запросы. Антуаном Блонденом или никем, решил я. На следующий год – Фредериком Даром или никем. Потом Чарльзом Буковски или никем и Филиппом Джианом или никем, а теперь – Оскаром Дюфреном или никем. Кем угодно, лишь бы не никем.
Четверг
Ох, вот и она, вошла, ищет меня взглядом в ресторане, набитом мудаками, переживает, что опоздала, а я злился, что она заставляет меня ждать, сидел один за столиком в сигаретном дыму, вокруг ваннабишки
[146]
хихикают, чего это Оскар сидит один, бедняжка, его продинамили, на фиг тогда книжки писать, если тебя так кидают, но стоит ей войти, как я прощаю ее, и кайфую, и длю это мгновенье, чтобы насмотреться на нее, пока она меня не видит, так вот какое у нее лицо, когда меня нет рядом, – сосредоточенное, серьезное, озабоченное, – я отнюдь не против ждать тебя часами, и за это тоже я тебя люблю: ты первая женщина, ради которой я употребил слово «отнюдь». Как можно ревновать к такой красавице? Все те, кто тебя хочет, – нормальные люди. Я не заслужил эксклюзивного права. Лишить других возможности воспользоваться такой красотой было бы верхом эгоизма. Чудо нельзя запереть на замок. И я настоятельно прошу тебя оставаться всегда такой же красивой, чтобы я мог и дальше тебя любить, пока смерть не разлучит нас.
