Посвящается мне!
Одна моя цель — быть на свободе. Для нее я всем жертвую. Но часто, часто думаю я, что доставит мне свобода… Что буду я один в толпе незнакомой?
Ф.М. Достоевский Письмо брату от 16 августа 1839 г.
Название романа в русском переводе изменено по согласованию с автором.
Часть первая
ZIMA
— Итак, это дело решенное, — промолвил он, глубже усаживаясь в кресло И закурив сигару, — каждый из нас обязан рассказать историю своей первой любви. За вами очередь, Сергей Николаевич.
И. С. Тургенев «Первая любовь»
1
Окончательно я сошел с ума в год своего сорокалетия. До того, как водится, я делал вид, что вполне нормален. Однако финал комедии нравов чреват безумием. Со мной это произошло после второго развода. У меня оставалось немного денег, и я решил уехать из Франции. Я любил и полюблю еще, но тогда я очень надеялся, что смогу обойтись без любви — «смешного чувства, сопровождаемого непристойными телодвижениями», как говаривал Теофиль Готье. Удалось же мне завязать с тяжелыми наркотиками, почему же для любви надо делать исключение? Впервые с рождения я жил один и собирался этим воспользоваться. Возможно, я был лишь типичным представителем нашего бесхребетного времени.
Должен заметить, что жизнь без позвоночника — скучнейшее занятие. Уж не знаю, как они там устраиваются, прочие беспозвоночные. Я рос без отца и не преминул развалить собственную семью, не успела она появиться. У меня не было ни родины, ни корней, ни каких-либо привязанностей, не считая забытого детства, фотографии которого явно фальшивили, и ноутбука, создававшего, благодаря Wi-Fi, иллюзию моей связи с вселенной. Я принимал амнезию за высшую свободу — в наши дни это достаточно распространенное заболевание. Я путешествовал без багажа и снимал меблированные квартиры. Вы находите, что чужая обстановка наводит уныние? Не согласен. А вот часами торчать в магазинах, не зная, какой выбрать стул, — это и правда тоска зеленая. Автомобили тоже меня не интересовали. Мне жаль людей, которые меряются объемами двигателей; страшно сказать, сколько времени они тратят на перечисление марок. Читал я только карманные издания, подчеркивая некоторые пассажи шариковой ручкой, после чего выбрасывал и то и другое (ручку и книжку). Мне казалось, что вещи слишком обременительны, но мысли грузили меня ничуть не меньше. На мебельном складе в парижском пригороде, в глубине старого ангара из гофрированного железа, пылились в картонных коробках мои старые телевизоры. Я вычеркивал в ежедневнике прошедшие дни с упорством заключенного, покрывающего насечками стены своей камеры. Французских газет я не читал, и поэтому новости доходили до меня с многонедельным опозданием. «Умер Эдди Барклай? Да что вы?» Я подолгу не выходил из дому, общаясь с миром через фармацевтические и спанкинг-сайты. В 2005 году я ничего не ел. Думал, что бросил прошлое, как женщину: трусливо, избегая смотреть в глаза. Воображал себя гражданином мира. Европа представлялась мне памятником старины, которым можно любоваться без гида, ограничившись карманным GPS-навигатором и подчиняясь суровым приказам дамы из черной коробочки: «Через 500 метров приготовьтесь повернуть направо». Я писал открытки, но не отправлял их, складывая стопочкой в обувную коробку вместе с теми, что вернулись со штампом «Адресат выбыл». Я старался не вешать нос, но по заказу ведь ничего не забудешь. Не очень понимаю, зачем я вам все это говорю. В сущности, мне бы хотелось рассказать о том, как я понял, что печаль необходима.
2
Мое занятие трудно считать профессией: скаут, охотник за талантами, ну и название. Я должен был отыскать самую красивую девушку на свете, и в России у меня глаза разбегались. Иногда мне казалось, что я нечто среднее между дармоедом, контрабандистом и сутенером — этакий стервятник, пожирающий живую плоть, капитан Ахав, чей белый кит звался на сей раз Миряной, Любой или Варварой. Мой карьерный рост зависел от нескольких промеров, объема груди, изгиба бедер и игривого личика. По строптивому носику, чувственному рту и выпуклому лбу я научился распознавать куколку, укутанную в шелковистый кокон. Я строго следил за соотношением длина шеи/расстояние между глазами и выискивал пленительную несогласованность дерзкой юной груди с целомудрием хрупкой надключичной впадины. Красоту можно свести к математическому уравнению: скажем, дистанция между основанием носа и подбородком должна равняться промежутку между верхом лба и бровями. Существуют правила, от которых никуда не денешься, в частности «золотое сечение» (1,61803399), результат деления, например, высоты пирамиды Хеопса на половину ее основания. Вы должны получить эту цифру, разделив свой рост на расстояние ступни — пупок, и ей же в идеале будет равняться частное от деления отрезка ступни — пупок на промежуток пупок — макушка. В противном случае вы неебабельны.
Дни мои протекали незамысловато: утром я подолгу валялся в постели, поднимаясь с тяжелой головой только часа в два, конец дня был посвящен кастингам и фотосессиям, вечера — раздаче визитных карточек. В качестве образца для подражания я выбрал француза Доминика Гала, откопавшего в 1987-м на дюссельдорфской дискотеке Клаудию Шиффер. Я с ним познакомился на одном из пляжей острова Сен-Бартельми, где он поселился, выйдя на пенсию в 43 года. Обаятельный мужик с выразительными чертами лица. Он неплохо сохранился для человека, который не спал двадцать лет. Труден хлеб гламурного вербовщика: сколько раз мне казалось, что я напал на редкое сокровище, на топ-модель будущего, на бедра века, а, подойдя поближе, обнаруживал увядшее, тучное, прыщавое существо со срезанным подбородком, толстыми икрами, редкими волосами, пустым лифчиком и узловатыми коленями. Гала неустанно повторял свою любимую поговорку (Уайльд наоборот): «Не доверяй первому впечатлению — оно обманчиво». Клаудия Шиффер, дергавшаяся на немецком танцполе, не представляла из себя ничего особенного. Подумаешь, тевтонская дылда с квадратными плечами и зубами — такие там растут как грибы. Но Гала угадал в ней потенциал новой Бардо. Или вот Гия, грузинский скаут, раздобывший Наталью Водянову в Нижнем Новгороде, и армянин Тигран, крышующий московскую вербовку, у которого в арсенале глаз-алмаз, Windows Vista и всевозможные наводки. Здесь модельфайндером так просто не станешь, надо знать все входы и выходы, иметь связи, а также соблюдать определенный набор правил, шесть наиважнейших привожу ниже.
1. Не насиловать девушек (разве что они того потребуют).
2. Никогда не спрашивать номер мобильного телефона у девушки, уже заключившей контракт с Гией или Тиграном.
3. Перемещаться только на машине, с личным шофером и телохранителем.
4. Никогда не заговаривать с девушками, которые ночью носят темные очки.
5. Не употреблять кокаин.
6. А главное — никогда не влюбляться.
Фотогеничность — великая тайна. Некоторые девочки, от которых в жизни глаз не оторвать, выходят пустышками. Таких лучше трахать, не вербуя. Самые потрясающие красотки тускнеют на снимке, а незаметная писюшка с носом картошкой и затравленным взглядом может оказаться вполне рентабельной, если Богу будет угодно влюбить в нее объектив. Все зависит от телосложения, индивидуальности, теней на щеках, волевого подбородка, меланхолии и звериных повадок. Поэтому я никуда не выхожу без доброго старого поляроида. Цифровые аппараты сглаживают рельефы, и волосы становятся сальными от дигитальности. Коринна Дэй открыла Кейт Мосс и продала ее в «The Face» благодаря случайно попавшемуся ей на глаза поляроидному снимку Сары Дукас из лондонского агентства «Storm», которая столкнулась с Кейт в аэропорту Нью-Йорка. Этой англичаночке было тогда всего четырнадцать лет, и она мечтала стать стюардессой. Теперь она зарабатывает 300 миллионов фунтов стерлингов в год (не забывайте, что скаут получает десять процентов от всех ее гонораров! Иногда мне снится чужое счастье). Не знаю, летает ли еще Кейт Мосс пассажирскими рейсами.
