– В этих камнях что-то есть. – Я аккуратно разделил их на две группы: старые – в левую, новые – в правую. – Я что-то чувствую, – сказал я. – Но только от тех камней, что светлее, от старых. Это не Песня, это что-то другое.
– Возьми один и походи вокруг, – предложила Эли. – Может, они как счетчик Гейгера. Запищит, когда ты окажешься рядом с локулусом.
Я подобрал камень и принялся расхаживать по двору, прошел мимо ворот, затем вернулся назад к обрыву.
– Молодой человек, вы ищете уборную? – послышался голос Канавара.
– Нет, все нормально. – Я посмотрел за береговую линию на запад. Представил корабли рыцарей Святого Петра, идущие на всех парусах. Исчезающие за горизонтом… С трюмами, забитыми искусными статуями и ограненными камнями…
«Если они были частью мавзолея, они должны быть возвращены. Туда, где их место. Лишь там они вернутся к жизни. Лишь там их существование обретет смысл».
Я развернулся и подошел к Канавару, который сейчас о чем-то говорил с папой и Торквином.
– Канавар… – начал я.
– Доктор Канавар, – вновь поправил он меня.
– Доктор Канавар. Я бы хотел попросить вас о большом одолжении. Можно ли нам отнести ваши камни на то место, где раньше стоял мавзолей?
– Но мы ведь там уже были! – шепнул Касс. – И ты сказал, что ничего не почувствовал.
– Я хочу попытаться еще раз, – ответил я. – С камнями.
Канавар перевел взгляд с папы на Торквина и усмехнулся:
– Ах, дети, им лишь бы повозиться с камнями! И сколько ни тверди им о ценности антиквариата, они все пропускают мимо ушей. Мистер Маккинли, уверен, вы уделите должное внимание воспитанию вашего отпрыска, дабы уберечь его от проявления культурного неуважения.
– Простите? – несколько обескураженно спросил папа.
Канавар отвернулся и бочком пошел к оставленным камням:
– Ваши извинения приняты. Доброй ночи.
Папа посмотрел на Торквина. Тот понимающе кивнул, обогнал Канавара и двумя взмахами своих широченных ладоней подобрал все камни.
– Я… Я прощу прощения… – опешил Канавар. – Следует ли воспринимать сие как своего рода шутку?
Торквин сунул камни в рюкзак, после чего схватил Канавара за шкирку и поднял его:
– Торквин тоже любит возиться с камнями.
Глава 22
Сокрытая в камнях тайна
– И это все? – спросил папа. – Ты уверен?
Яма была около тридцати футов в длину и ширину. Ее окружали кучи камней и обломков, залитых мягким светом фонарей. Я опустился на колени у разбитой колонны, лежащей сбоку ямы подобно выкорчеванному голому стволу дерева.
В словах папы был резон. Здесь не было ничего примечательного.
– Хорошие камни, – сказал Торквин, с глухим буханьем уронив рюкзак на землю. – Пойдет на неплохое патио.
– Итого, господа вероломные нападающие, – пробурчал Канавар, – вы не только вынудили меня пропустить вас сюда с помощью моей магнитной карты, но вы также осквернили сие священное место.
– Заглохни, гном, – отозвался Торквин.
– С Колоссом у нас хотя бы были его обломки, – вздохнул Касс. – А как восстановить Чудо света, если оно частично уничтожено?
Эли присела у скульптуры головы какого-то животного:
– Похоже на мушушу.
– А мне кажется, это лев, – возразил Касс. – Мы уже не в Вавилоне, Тото.
Доктор Бредли подкатила ко мне кресло-каталку с профессором Бегадом.
– Дело предстоит трудное, Джек, – сказал Бегад. – Но археология по своей сути – это всегда поиски крупицы бриллианта в горе мусора. Нельзя упустить ни единой песчинки, сынок.
– Да, – согласился я. – Спасибо.
Но с чего начать? Я присел у маленького плоского камня, немного похожего на те, с какими работал Канавар, и провел по нему ладонью.
Эли положила на нее свою руку:
– Я что-то чувствую.
Я вздрогнул и выдернул руку из-под ее ладони.
– Ты чего? – удивилась Эли.
– Ничего, – поспешно ответил я. – Просто ты меня напугала.
Прищурившись, Эли посмотрела на меня:
– Ты покраснел.
– Вовсе нет. – Я отвернулся. – Ты… ты сказала, что что-то почувствовала. Что именно?
– Тепло, – сказала она.
Я сглотнул.
– Тепло?
– У замка ты сказал, что камни кажутся тебе теплыми. Я попыталась почувствовать это тепло через твою руку. – Эли улыбнулась. – А ты что подумал?
У меня запылали щеки.
– Ничего я не думал!
Она продолжала смотреть на меня. Я же просто сидел и краснел как идиот и ничего не мог с этим поделать.
Я еще раз коснулся камня. Он и в самом деле был теплым. Мои пальцы заскользили вверх, пока не наткнулись на диагональную линию, похожую на вздувшуюся на руке вену.
– О, вы обнаружили мой любимый рельеф, – раздался совсем близко голос Канавара. Он успел подобраться к нам и теперь водил скрюченным пальцем по высеченной в камне линии. – Удивительная четкость и прямота.
– Похоже, они вырезаны тем же греком, что высек вашу букву «М», – сказал Касс.
– Опытный глаз немедленно уловил бы различие в технике исполнения, – нахмурился Канавар. – Сии линии выступают над плоскостью фона, а не вырезаны в нем. Сие есть совершенно иной процесс.
Я заметил еще один плоский камень, за ним – другой. Потянувшись к рюкзаку, я достал из него фонарик и посветил вокруг: тусклого света фонарей было явно недостаточно.
– Да их тут много. – Я указал на еще несколько похожих камней. – Вон там. И там. И там. Думаю, все они являются частью одного большого барельефа.
– Неужели? – насмешливо улыбнулся Канавар. – А может, вы также обладаете сверхъестественным видением, что явит вам изображение самой Артемисии?
– Вы зря его недооцениваете, – усмехнулся папа. – Он выиграл соревнования по складыванию пазлов среди средних школ в Первом дивизионе. Мы еще праздновали это мороженым.
– Соревнование по складыванию пазлов? – переспросила Эли. – В дивизионах?
– Мороженым? – добавил Касс.
– Как ми-и-ило, – протянул Торквин.
Мое лицо опять запылало.
«Сосредоточься! Забудь о них! Ответишь им позже».
Я уставился на обломки, мысленно крутя их и переставляя. Затем я собрал их и разложил перед собой.
И осторожно, боясь повредить края, составил вместе.
– Похоже на какую-то плиту, – сказала Эли. – С выгравированной семеркой наоборот.
