Июль, жара, вокруг села поля, цветущие луга и небольшая речка. Центральная улица, по которой я еле проехала – настолько высоки были борозды, оставшиеся от недельной давности дождя и грязи, – вывела меня в небольшой проулок, где я и обнаружила табличку «Виноградный тупик». А вот и дом 25. Выкрашенный синей краской забор, новые, свежевыструганные ворота, перед большим деревянным домом палисадник с пыльными мальвами и вишневыми деревьями, усыпанными темными мелкими ягодами. Я вышла из машины и нажала на кнопку звонка. Я ожидала услышать собачий лай, но вместо этого послышался скрип открываемой двери, затем шаги. Калитка отворилась, и я увидела женщину лет сорока пяти в зеленом дешевеньком платье, простоволосую, со смешными очками на носу. Лицо загорелое, в мелких морщинках.
– Вы – Травина? – спросила я.
– Конечно, проходите, пожалуйста.
Да, это вам не городские, которые не то что на порог незнакомого человека не пустят, но и знакомого-то не всегда пригласят войти.
Мы поднялись по крыльцу в дом. В сенях пахло, как водится, керосином и яблоками.
В просторной светлой комнате женщина усадила меня на стул и выжидательно взглянула на меня.
– У вас дочь есть? – спросила я, боясь ляпнуть что-нибудь не то.
– Есть, конечно. Что-нибудь случилось?
– А где она?
– На ферме. Вы из газеты, что ли?
– У вас есть квартира в Тарасове?
– Откуда! Мы, конечно, хотели бы купить дочери дом, ведь она учится в Тарасове, в университете, но откуда такие деньги…
– А можно мне ее увидеть?
– Конечно. Пойдемте.
Женщина заметно заволновалась. Мы с ней сели в мою машину и поехали на край села, где располагалась молочная ферма. Мои ожидания сбывались. Я была уверена, что сейчас увижу живую и здоровую Женю.
И действительно. Мы вошли в доильный цех, и я увидела высокую девицу со светлой косой, коричневым от загара лицом и голубыми глазами. На ней было цветастое ситцевое платье. Это и была Женя Травина. Но женщина, изображенная на фотографии над могилой, выглядела совершенно по-другому.
– Здравствуйте. Вы не могли бы мне ответить на один вопрос: не теряли ли вы свой паспорт? И когда?
– Теряла. – Голос у Жени был низкий, но какой-то детский, почти мальчишеский. – А что, вы его нашли?
– Нет. Просто вы должны знать, что в Тарасове два дня тому назад умерла девушка, носившая ваши имя и фамилию. Возможно, что это ваша однофамилица, что, впрочем, маловероятно… Я была в паспортном столе: у вас нет официальных двойников. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Значит, кто-то жил по моим документам? И что же теперь будет?
– Думаю, что ничего страшного. Просто непонятно, кому это понадобилось создавать вашего двойника. Вы где, извините, учитесь?
– На биологическом факультете. Третий курс.
– А где живете в Тарасове, снимаете квартиру?
– Нет. У родных. У тетки.
– Понятно. А молоко у вас вкусное?
Выпив кружку молока, я уехала, оставив в полном недоумении семью Травиных. Что это за дама приезжала? О чем спрашивала? Какие еще двойники? Кто умер?
Но иногда нужно именно таким вот образом задавать вопросы. Сбивать с толку, путать, но добиваться всеми правдами и неправдами нужной информации.
Я вернулась в город. Начинался дождь. И с ним, кажется, новое дело. Только зачем мне все это? Неужели я так и буду жить в постоянном напряжении, все время находясь в поиске и доказывая кому-то что-то…
Я вернулась домой, приняла душ, переоделась. Готовить не было сил, но если я не поем, то просто отключусь. Поэтому я решила съездить в небольшое кафе, где неплохо готовили грибной суп и цыплят. Я так и сделала.
Кафе располагалось в центре города, на одной из самых оживленных его улиц. Спустившись в полуподвальное помещение, заставленное красными блестящими столиками и задрапированными черно-красным ситцем удобными стульями, я села возле окна и стала ждать, когда подогреют суп. Из головы не шла история с Женей Травиной. Кто же та женщина, и умерла ли она от воспаления легких?
Последний вопрос можно было выяснить, лишь заехав в морг. Но я знала по себе, что, если я натолкнусь на что-нибудь подозрительное, моя поездка в Москву, о которой я мечтала вот уже целый месяц, мягко говоря, накроется. К тому же с какой стати мне заниматься этим бесплатным делом? А вдруг сегодня мне позвонит какой-нибудь богатый клиент и поручит новое дело? Стоит ли увлекаться? Но я уже увлеклась. Заинтересовалась. Мои ноздри затрепетали, сердце забилось сильнее, глаза стали смотреть внимательнее…
Подали горячий суп. Он оказался густым от шампиньонов и домашней лапши. От него поднимался аромат, заставивший меня забыть на время обо всем. После супа принесли жареного цыпленка в сухарях и ореховой подливке, после которого я чуть было не уснула прямо за столом. Ничего удивительного, наступал вечер, а я уже успела побывать в селе Подсолнухове и познакомиться с двойником, вернее – с оригиналом Жени Травиной.
Как бы мне вообще забыть ее? И Вика тоже?
Я выпила чашку крепкого кофе, вышла из кафе, отыскала на тенистой тихой улочке свою машину, села в нее и закурила. Билет на Москву лежал в кармане шорт. Завтра в это же время я уже буду спать на нижней полке под мерный стук колес или читать «Сагу о Форсайтах». Должен же и у меня быть отдых. Я решила вернуться домой и немного подготовиться к отъезду. И вот, как только открыла дверь своей квартиры, я поняла, что даже в мое отсутствие здесь происходит движение жизни. Звонит телефон, ветер треплет занавески на окнах, из радиоприемника доносится музыка. Не хватает только меня.
Я взяла трубку.
– Таня? Это Вик… – донеслось откуда-то из рая или ада, короче, с того света – настолько далеким был голос.
– Вик, ты где? С тобой все в порядке?
– Я точно не знаю где… Но здесь дорога и ходят машины… Судя по тому, что я сейчас с тобой разговариваю, я еще в Тарасове, но где-то на самой окраине… Я сбежал из какого-то частного дома… Я ранен, они пробили мне голову… Назови свой адрес, я приеду. Ты сможешь заплатить за такси, если я сейчас найду машину?
– Да-да, конечно, запоминай… – и я назвала свой адрес. – Ни о чем не беспокойся. Я через десять минут выйду из дома и буду поджидать тебя возле подъезда…
Он повесил трубку, а я достала из аптечки все необходимое для перевязки. Затем постелила постель, приготовила чистые полотенца и спустилась вниз.
Через сорок пять минут во двор въехали «Жигули» песочного цвета. Они остановились прямо возле подъезда. Я помогла Вику открыть дверь и подала ему руку. Расплатившись с водителем, я по названной им сумме поняла, что они действительно приехали откуда-то издалека. Но ничего спрашивать не стала. Машина отъехала, я повела Вика в подъезд. Выглядел он так, словно по нему проехало несколько машин: костюм весь в пыли, рубашка в кровоподтеках, лицо в коричневых разводах засохшей крови… Удивительно, что ему удалось еще остановить машину. Но самым пугающим была его рана на голове.
