Лера спрыгнула с подножки микроавтобуса, отперла калитку, вошла во двор и распахнула ворота. Что-то отвлекло ее внимание, она покрутила головой, пока еще не понимая, что произошло, в это время автобус въехал во двор, она бросилась запирать ворота. Приятное чувство собственницы охватило ее, когда она увидела микроавтобус уже в гараже. Такой серебристый, может, и не совсем новый, но выглядевший прямо как новенький.
– Да, Лера, я уж думал, что не доедем… – Родион спрыгнул на цементный пол гаража, подошел к задней дверце микроавтобуса и распахнул ее. – Ковер достаю?
– Конечно, доставай!!! Господи, как же я рада!
И только когда они вынесли ковер и стали подходить к крыльцу дома, оба, почти одновременно, заметили слабо светящееся окно кухни, как если бы горела лампа в прихожей и ее свет проникал в кухню.
– Я не включала утром свет, – опередила Лера вопрос Родиона. – А я думаю, что это меня так напрягло? Родя… Может, это Надя?
Имя внучки она произнесла шепотом, чтобы не спугнуть возникший образ любимой Наденьки.
– Вернулась? – так же тихо произнес Родион. – Вот тогда бы твоя душенька точно успокоилась!
– Вдруг это бандиты? Воры? Узнали, что никого нет, да и забрались в дом?! – ахнула она испуганно.
– А я говорил тебе, чтобы ты не оставляла ключ в старом башмаке под крыльцом, – проворчал и без того уставший и нервный Родион, едва передвигая ноги под тяжестью огромного нового ковра, который они несли вдвоем с Лерой. Уже много лет живя с этой женщиной, он никак не мог понять, где она черпает свою энергию! Ну просто конь, а не женщина! И при этом привлекательна и не стареет!
Эх, вот бы еще все обошлось с этим подозрительным светом в окне. Лера бы сейчас на стол собрала, выпили бы по маленькой, поужинали да и спать легли. Уж больно день тяжелый…
– Родя, дверь изнутри заперта, – прошептала, хватая судорожно мужа за руку, Лера. – Звони в полицию!
– Да подожди ты с полицией! – зашипел Родион, представив себе, какой поднимется шум вокруг, приедут полицейские машины, выйдут из своих домов соседи, а в доме, потом окажется, заперлась Надя, к примеру. Почему бы ей дверь-то за собой не запереть? – Лера, ну подумай сама! Вот если бы ты бандиткой была и проникла в дом, стала бы запираться? Смысл? Думаю, ты бы вынесла все, что нужно, да и сбежала бы. А тут – свет в окне, дверь заперта. Да там кто-то из своих, говорю же, Надя! Кому еще-то быть?
Родион постучал, и почти сразу же за дверью послышались чьи-то мягкие шаги, дверь открылась, и на пороге при свете уличного фонаря они увидели высокого молодого человека в джинсах и свитере. Круглые очки в металлической оправе придавали ему беззащитный и добродушный вид.
Лера обомлела. Сердце ее под тремя теплыми кофтами и дубленкой (утеплилась в дорогу!) заколотилось, а мозг никак не мог воспринять образ незнакомого парня-очкарика вполне интеллигентного вида.
Родион тоже молча рассматривал молодого человека.
– Вы кто? – первой пришла в себя Лера. – Что вы делаете в моем доме?
И тут незнакомец распахнул дверь, как бы приглашая их войти, даже волнообразные жесты руками делал, мол, давайте, входите, и все твердил тихо так, словно играя словами: «Фрау Лида… Фрау Лида..»
У него был сильный акцент.
– Ты что, иностранец? – догадался наконец Родион, осмелев и уже более уверенно входя в дом. Ковер был благополучно прислонен к стене дома и забыт.
В доме было темно, не считая единственного светильника в прихожей, освещавшего все вокруг приглушенным оранжевым светом.
– Я – Питер, – прошептал доверительным тоном парень на ухо Родиону. – Питер. Там, – он взял Родиона за руку и потянул за собой в большую комнату, – фрау Лида.
Глаза быстро привыкли к полумраку, и Родион с Лерой, вошедшей следом за ним, увидели на диване спящую женщину. Она спала лицом к спинке дивана, выставив на обозрение обтянутый черным тесным платьем задок, стройные икры женщины были обтянуты прозрачными светлыми чулками или колготками. Родион включил свет, и женщина стала ярче, реальнее, загорелись золотистой рыжиной ее блестящие, остриженные по плечи кудри, а платье стало еще чернее, а материя – плотнее, теплее. Маленькие ступни под прозрачным нейлоном были нежно-розового цвета.
– Господи, Надя… Постриглась… – растерянно улыбнулась, обращаясь к мужу, Лера. – А этот… С ним, что ли, она сбежала от Бориса-то?
Между тем молодой человек сел на стул рядом с диваном, выпрямив спину и уложив большие белые ладони на колени.
– Ну и слава богу, – вздохнула с облегчением Лера, перекрестив спящую. – Родя, пойдем, занесем ковер-то…
– Да мы сами, ты иди, Лера, согрей ужин… – Родион тронул парня за плечо и знаком приказал следовать за ним.
Пока мужчины вносили ковер, Лера, вместо того чтобы идти в кухню, оставшись наедине с внучкой, опустилась перед ней на колени, села на ковре, чувствуя, как отпускает ее боль в груди, как расправляется светлым солнечным облаком внутри ее душа от сознания, что самое любимое существо на свете, Надя, жива и здорова и что она, поплутав впотьмах своей судьбы, пришла все-таки к ней, к своей бабушке, к своей Лере. Значит, ближе ее у нее никого и нет. Разве что нашла она свою любовь? Этого мальчика в круглых смешных очках? Ну что ж, это ее жизнь, ее выбор… Значит, так хорошо было ей с Борисом, что она сбежала от него, как от чумы!!!
Лера не удержалась и провела ладонью по теплым кудрям внучки.
– Надя, Наденька… Господи, как же хорошо, что ты вернулась!
Надя начала просыпаться, перевернулась на спину, потянулась всем телом и открыла глаза.
Лера, увидев ее лицо, от удивления открыла рот. Хотела что-то сказать, но не смогла.
– Я ключ нашла… в башмаке, – услышала она низкий, хрипловатый голос.
Женщина улыбнулась. Нет, это была не Надя. Но лицо светлое, красивое, хотя черты более резкие, даже грубоватые, а взгляд одновременно и родной, и чужой.
– Мам, ты прости, что без предупреждения… Хотела вот тебе сюрприз сделать…
И Лида, дочь, которую она не видела почти четверть века, поднялась, одернула платье и потянулась к матери, обняла ее, прижалась к ней.
– Ма, ты потрясающе выглядишь! – Лида крепко поцеловала ее в обе щеки. – Даже не ожидала… А мне сколько дашь?
Она вдруг проворно вскочила, еще раз одернула черное трикотажное платье, подчеркивающее ее стройную фигуру, полную грудь.
– А я как выгляжу? Вот сколько ты бы мне дала?
– Да я вообще думала, что ты – Надя… – по щекам Леры покатились крупные горячие слезы. – Господи, ты снишься, что ли, мне, Лида? Не могу поверить… Дай-ка я на тебя полюбуюсь! Невероятно!
Лера отошла на несколько шагов от дочери, чтобы привыкнуть к ее образу, к ее появлению, чтобы убедиться, что это не сон.
