– Ну, доказательств у меня, конечно, нет, и я вообще не в курсе… Но как-то все это подозрительно. Очень старый муж, очень молодая жена, очень большие деньги, труп Гольдмана в купе, бегство его жены и моя жена в качестве свидетеля… Поневоле свяжешь все эти события и факты.
– Самое подозрительное в истории с Гольдманами – это как раз бегство жены, – поддержал друга Денис. – Если ты не виновата, то чего бежать-то?
– Вы вот сколько лет прожили с Надей? – спросила Настя. – Больше десяти?
– Тринадцать.
– Мы с Денисом знаем вас не первый год… Вы же – прекрасная пара, вы любите друг друга! Тогда как же ты можешь допустить такие мысли о своей жене?!
– Настя, прошу тебя…
– Пообещай мне, Боря, что, когда ты все-таки найдешь Надю, не рубить сплеча, дать ей возможность все объяснить. Обещаешь?
Борис посмотрел на Настю долгим взглядом разочарованного в жизни человека.
– Мне бы только найти ее… – проговорил он пересохшими губами. – А уж там мы с ней разберемся.
От этого разговора у Насти остался тяжелый осадок. Борис просто уверен, что Надя приехала сюда с любовником, поэтому и злится, не может адекватно воспринимать события.
– Ладно, ты извини меня, Боря… Это ваши, семейные дела…
– Спасибо за ужин, Настя, – дрогнувшим голосом проговорил Борис, и в его тоне она прочувствовала всю боль мужчины, женатого мужчины, который вмиг лишился семейного счастья, уютных домашних вечеров в окружении близких людей, заботы, ласки, любви любимой женщины, наконец. И вот сейчас, за столом, в семье друга, за ужином, наблюдая их с Настей отношения, ему еще больнее при мысли, что еще недавно и он был счастлив, а сегодня уже все потерял. И теперь словно весь окружающий мир знает о его беде и смотрит на него, как на неудачника, на брошенного мужа. И он, униженный своим одиночеством, не знает, куда себя деть…
– На здоровье, – улыбнулась Настя, собирая со стола грязные тарелки.
– Да, спасибо, Настя, – Денис притянул ее к себе и поцеловал. – Все было очень вкусно.
– Ну, ладно, мальчики, а мне пора наверх, к Ирине, – сказала Настя. – Что-то она себя неважно чувствует.
– Да-да, иди… А мы пойдем в комнату, посмотрим телевизор, – сказал Денис. – Надо отдохнуть, лечь спать пораньше. Завтра предстоит много сделать. Но думаю, что мои знакомые ребята найдут Надю. Если она, конечно, здесь. Не переживай, старик, все будет нормально!
Настя выскользнула из кухни и поднялась на второй этаж.
17. Адашевский Семен Николаевич. Лазаревское, 2014 г
– Сема, ты ужинать будешь?
Алла Адашевская, жена адвоката Семена Николаевича Адашевского, хрупкая стройная блондинка в велюровом сиреневом халатике, встретила мужа в прихожей, приняла из его рук шапку, меховое пальто.
– Ты вспотел, Сема, все-таки для такого пальто жарковато, ты не находишь? Конечно, оно красивое, просто роскошное, и ты смотришься в нем шикарно, представительно…
– Алла, хватит, – резко оборвал ее муж, высокий, крепко сложенный мужчина в сером костюме, розовой рубашке с розовым, с жемчужным отливом галстуком. – Сколько уже можно говорить мне об этом пальто…
Его в этот вечер раздражало абсолютно все: и кудряшки его жены, и сиреневый халат, и даже звук ее голоса! Он уже два года встречался с другой женщиной, Ольгой, очень молодой, нисколько не дорожащей их отношениями и готовой в любой момент его бросить. Она была высокой, худой, загорелой, носила брючные костюмы с белыми сорочками, коротко стриглась и всем своим внешним видом, своей женской сущностью была полной противоположностью жене Алле. Ее нисколько не волновали его профессиональные дела, она встречалась с ним только тогда, когда ей были нужны секс или деньги, и никогда не упускала возможности дать ему понять, что она его не любит. И, странное дело, именно это и заводило Семена, и он держался ее, вероятно, так же, как в свое время его коллега, тоже адвокат Краснодарской краевой коллегии адвокатов Лазаревского филиала – Сашка Гаврилюк, ее бывший любовник.
Это Ольга заставила его купить это дорогое меховое пальто. «Клиент, увидев тебя в этом пальто, заплатит тебе в два, а то и в три раза больше!» И она оказалась права. Другое дело, что и клиенты, и все окружающие его люди понимали это и, как предполагал Семен, подсмеивались над ним.
Но сегодня его раздражение было несколько другого рода.
В прошлом месяце он согласился защищать бандитов, братьев Белозеровых, причастных к убийству сочинского предпринимателя Петросиани. Дело было громкое, окружение Белозеровых пообещало заплатить большие деньги за условный срок. Семен сделал все, как обычно, провел переговоры, с кем надо, передал пакет с деньгами, кому надо, нигде как будто бы не наследил, однако судья, с которой он контактировал, попалась на взятке совершенно по другому делу, и Белозеровых посадили, дали им большие сроки… Деньги надо было возвращать, а где их взять, если он купил Ольге «Alfa Romeo» цвета спелой вишни и снял в Сочи дом на два года, где они могли спокойно встречаться.
– Ой, Семочка, тебе надо в душ, у тебя вся рубашка мокрая… Ты уж завтра не надевай это пальто, у тебя есть красивый кожаный плащ, все-таки не так жарко будет… – ворковала Алла, накрывая на стол в гостиной. – Я тебе винегретик приготовила, все-таки витамины. Борщ, я думаю, ты не будешь, так я тебе котлетки по-киевски приготовила. Так долго возилась, но все получилось, и масло не выливается!
Казалось, она разговаривает сама с собой, кружится вокруг стола, раскладывает салфеточки, тарелочки, салатники. И лицо у нее при этом такое спокойное, довольное, да она просто счастлива! А чего бы ей не радоваться жизни, когда она нигде не работает, ни о чем не беспокоится, и вся ее жизнь сводится к тому, чтобы заботиться о муже?! Однако стиральная машинка стирает сама, аппарат для глаженья белья крутится как будто бы тоже сам, нажимай на педаль, и все! Посудомоечная машина моет посуду. Духовка сама печет пироги. Аллочка целыми днями смотрит сериалы, ходит в парикмахерскую, на массаж, а может, у нее и любовник есть…
Что-то как-то захотелось ее ударить. Кулаком в лицо. Единственно для того, чтобы увидеть выражение ее лица, ее глаза, ее удивление, чтобы она наконец поняла, что жизнь состоит не только из одних удовольствий.
Он так хорошо себе это представил, что удивился, что на белой скатерти не появились брызги крови.
– Садись, Сема, все готово! – сказала она, когда он вышел в чистой и сухой одежде после душа. – Что-то ты бледный… Случилось чего?
– С чего ты взяла? Все нормально.
Если бы не два года, прожитые вместе с циничной и сильной Ольгой, он рассказал бы обо всем Алле, растаял бы под ее нежным взглядом, обнял бы ее или вообще заплакал. Ведь когда-то они были близкими людьми, и он во всем ей доверял. И называл Аллочкой. Да и вообще он работал, зарабатывал деньги, чтобы только порадовать ее, чтобы она увидела, какой он умный, что у него все получается, что он любит ее, наконец.
