«Я полагал, сугубый аскетизм у «зелёных» не в почёте».
«Понимаешь, какое дело… — Аина деловито обшаривает тумбочки и настенный шкафчик. — У них же жизненные блага строго расписаны, согласно иерархии. Тут обитали восьмизначные. Что положено по уставу, то и имели… Ни одного кристалла памяти не завалялось, ну ты подумай…»
«Да если бы и нашла, что там есть, у восьмизначных, — я пинаю ногой миску из нержавейки, и она с лязгом улетает под койку. — У них даже порнофильмов нет».
«Да, одни садистские тошнотные записи… Ладно, пошли отсюда».
Аина осторожно перешагивает через останки двери, сморщенные, как мятая газета. Дверь, кстати, тоже не ахти — обычная сталь, не вольфрам и даже не титановая броня.
«Очевидно, дверь тут делали, на Земле. Да ещё подручными средствами. Глянь на шов», — Аина носком указывает на грубый сварной шов, явно сделанный без применения высоких технологий.
«Бедно жили», — я тоже перешагиваю через останки двери.
В обширной пещере, некогда, вероятно, естественной, но сильно расширенной и доработанной под ангар для «летающих тарелок», валяются обгорелые останки вражеской боевой техники — знакомый конус с дырой в боку и искорёженными руками-манипуляторами, здоровенный железный шкаф о двух ногах и шести руках, зато без головы…
«Древний хлам. Ему лет двести, этому охранному роботу. Если не триста».
Я обхожу шкафообразного монстра кругом. Да уж… А вот от пары биороботов-«иванов» мало что осталось. Во всяком случае, выглядят они куда хуже, чем знаменитый Терминатор в финале одноименного фильма.
«Не отвлекайся».
Мы продолжаем осмотр разгромленной вспомогательной базы. Установка жизнеобеспечения внешне почти не пострадала — очиститель воздуха, воды, пищевой синтезатор, снабжавший персонал питательной кашей… А вот миниатюрный кварк-реактор разворочен здорово…
«С «тарелки» снята установка, явно, — Аина присаживается на ещё тёплый, почти горячий труп шкафообразного робота-охранника, разглядывая два лиловых рубчатых цилиндра. Личное оружие «иванов», оставшееся невредимым в отличие от хозяев. Поворачивает разрезные кольца, прикрывающие утопленные в корпус спусковые кнопки, ставя оружие на предохранитель. — Всё, заканчиваем. Надо тут прибраться и заниматься другими делами».
Я ещё раз обвожу взглядом ангар, здорово напоминающий обычный земной гараж — даже какие-то запчасти свалены в углу, и в голове всплывает неожиданно нелепое и смешное слово «гравицапа». Самих «тарелок» нет — оба аппарата выпорхнули перед самым нашим прибытием, унося в своём чреве ценных сотрудников и оставив на месте в качестве стражи-камикадзе эту убогую технику, явно рассчитанную на защиту от аборигенов, отнюдь не на ангельское вторжение. Во всяком случае, у нас с Аиной вся операция заняла девять секунд, и беспокоить ликвидаторов не пришлось… Ликвидаторам достались «тарелки».
В воздухе вспыхивает изображение — Биан, осунувшийся и побледневший.
— Аина, Рома, смотрите…
По прямоугольнику виртуального экрана бегут строки развёртки. Трансляция аборигенского телевидения…
— …Отмечены новые подземные толчки в китайской провинции Сычуань, а также в ряде районов…
— Грязно работаем, спешим, — шеф мрачен. — Можно бы аккуратней…
— Зато без потерь, — Аина встаёт. — Докладываю. Пара биороботов, эти вот железяки, — она кивает на останки защитников бункера, — и ни одного «языка». И ни одной кристаллозаписи. Вся добыча — два исправных ручных разрядника. Да, ещё сортир сохранился совершенно целым.
— Сортир — это замечательно, — без улыбки говорит Биан. — Это как раз то, что нам сейчас нужно… Ладно. Закрывайте объект и назад, на базу. Рома, ты возвращаешься домой.
— Но, шеф… — пытаюсь я возразить.
— Домой! Я сказал, — он смотрит на меня смертельно усталыми глазами. — Тут тебе уже делать нечего. Тебя ждёт «Капелла».
«Время назад не повернуть. И ничего нельзя исправить. Можно только искупить», — по-моему, это Аина. Или это моя собственная мысль?
Глава 46. Подлинная мудрость
«Ну здравствуй, муж мой».
В зале телепорта непривычно пусто и тихо. Два оператора скрыты от меня опустившейся на место крышкой телепорта, и оттого кажется — мы с Ирочкой вдвоём. Я и она.
Она подходит ко мне медленно, осторожно. Ей не нужно ничего объяснять. Она видит и ощущает всё, что вижу и ощущаю я. Она моя половина. Лучшая…
«Ира, Ир… Мне плохо».
Она прижимается, целует меня. Зарывается носом в перья на сгибе моего крыла, и я в ответ зарываюсь в её роскошные волосы. Отросли опять…
«Пойдём, Рома. Я знаю, куда нам нужно».
Так и сказала — «нам». Не «тебе», а именно «нам».
«Мауна спит. Я нарочно её уложила».
Я слабо улыбаюсь. Правда, больше всего я опасался, как воспримет всю ту горечь и кислятину, что скопилась у меня на душе, моя дочь.
За порогом зала телепорта перекликается голосами невидимых лесных тварей роскошная райская ночь. Колдовской свет Великой звезды делает воздух зеленовато-прозрачным. Как под лучом «всевидящего ока»…
«Сравнил тоже», — Ирочка приседает и одним прыжком оказывается в воздухе. И меня вдруг охватывает дикий страх — вот сейчас она исчезнет, растворится в этом колдовском сиянии. Тихо и бесшумно… Нет, не так. Короткая лиловая вспышка…
«Ты на грани нервного срыва, Рома. Лети за мной!»
Наверное, привычка беспрекословно и чётко отрабатывать мысленные команды контролёра ситуации въелась в меня намертво, поскольку спустя секунду я осознаю, что уже лечу.
«Ира, Ир… Мне не догнать тебя сегодня», — я действительно ощущаю смертельную усталость. Лечь бы и лежать, лежать… перестать двигаться, перестать дышать…
«Догнать. Ты можешь. Ты должен!»
Я внезапно ощущаю жгучий стыд. Рассопливился, биоморф несчастный? Как какой-нибудь клерк в конторе на планете Земля, который вымещает неудачи по службе на своих домашних. Я страдалец, и все кругом пусть страдают… А ну-ка!
«Раз должен, тогда держись!»
Крылья со свистом рассекают воздух. Я лечу вперёд по прямой, как не летал ещё никогда. Ирочка маячит прямо передо мной, круто поднимаясь в небо, без всяких игривых увёрток, и я чувствую-ощущаю — она тоже работает крыльями изо всех сил. Без всяких скидок на то, что муж устал и плохо себя чувствует.
Ночное небо впереди уже клубится тучами, против непроглядной темени которых бессилен призрачный свет Великой звезды. Огненный зигзаг молнии прорезает тьму, и тут же, словно это был сигнал, Великая звезда гаснет, скрывается в тучах. Я вдруг осознаю, что мы летим прямо в чрево грозового облака.
«Мы летим на грозу».
«Да, Рома!»
Воздух, насыщенный электричеством, и неповторимое чувство близящейся смертельной опасности приглушают все остальные чувства. Ноздри мои раздуваются — как в бою. А ну!
