Я с любопытством оглядываюсь. Да-а, впечатляет… Я уже знаю от Уэфа, что ангелы предпочитают занимать вот такие человечьи постройки, заброшенные в густых лесах и джунглях. Тут действует тот же принцип, что и обычай пускать в новый дом кошку — если кошка ведёт себя спокойно, можно смело жить в доме. Люди исстари строили скиты, храмы и капища, доверяясь своему чутью, покуда чутьё им не отбила машинная цивилизация.
Древний храм-крепость, затерянный в джунглях Укаяли, был хорошо укреплён своими строителями и замаскирован самой природой. Отличное место.
Вся наша команда сидит вдоль стены, на пушистом ковре, украшенном причудливым узором из ломаных линий вместо обычных играющих огней. Очевидно, это сделано, чтобы соблюсти антураж эпохи — ангелы вообще тонко чувствуют такие вещи, потому как в большинстве своём склонны к эстетству. И даже врезанные в стены круглые люки зелёного металла, украшенные затейливым узором, кажутся тут естественными, не то, что в ските у папы Уэфа.
— Здравствуйте, гости!
Входящая делегация довольно многочисленна — трое мужчин и четверо женщин. Почти весь ангельский персонал базы, улавливаю я.
— Здравствуйте, хозяева! — отвечаем мы нестройным хором. Они смеются.
— Меня зовут Кружащая над озером, но вы можете звать просто Гауя. Я здешний координатор, как вы уже знаете. А это вот сотрудники миссии…
Гауя представляет нам своих ребят, Биан нашу команду, всё честь по чести.
Они внезапно становятся на одно колено.
— Мы рады приветствовать тебя, живая легенда будущего!
— Я и сейчас уже вполне… — неожиданно для себя самого ляпаю я. И откуда что берётся?
Хохот, обвальный хохот. Смеются все, и наши, и местные.
— Пойдёмте, ребята, покажу ваши комнаты. А потом обсудим насчёт работы. Вы кушать хотите?
— Всегда! — авторитетно подтверждает Биан, и все снова смеются.
— Ну вот за ужином и обсудим.
* * *
— Так вот, значит, где сидят эти упыри. Сколько крови они нам попортили, а уж сколько человеческой пролили…
Три низеньких столика-дастархана составлены в ряд, образуя один длинный стол. Мы сидим вокруг, соблюдая некоторый дипломатический этикет — по одну сторону стола сотрудники службы внешней безопасности, по другую миссионеры. Потолок покрыт светящейся плёнкой так, чтобы не нарушать вида древних каменных плит перекрытия, толщиной в метр, не меньше. Но сейчас плёнка не светится, и зал освещают чеканные бронзовые треножники, изображающие каких-то древнеиндейских персонажей — крылатых змей, сильно стилизованных драконов и вовсе уже непонятных демонов. Здорово сделано, и даже голографическое пламя вверху совсем как настоящее.
«Ребята балуются» — перехватывает мой взгляд Гауя.
— Так я вызываю ликвидаторов, — Биан сцепляет в замок пальцы рук. — Через ваш телепорт, естественно.
— Естественно, — подтверждает Гауя. — Но у меня вопрос. Ты уверен, что не надо вызывать звездолёт? Ты уверен, что у «зелёных» нет в запасе корабля?
— Это знает наш Всевидящий, — кивает на меня Биан.
Гауя переводит взгляд на меня. Теперь отчётливо видно, что это уже пожилая женщина.
— Ты отвечаешь, Победивший бурю? Если у них есть корабль, нам придётся туго.
— Корабля нет, — я смотрю твёрдо. — Но звездолёт вызывать надо.
«Звездолёт не транспортный кокон, Рома» — щурится Биан. — «Вызов должен быть обоснован»
«Ты сам говорил, Биан — безопасность прежде всего. Если кораблей у «зелёных» на Земле сейчас нет, это не значит, что и не будет. А если резидент вызовет эскадру?»
«Повелитель откажет ему. Резидента можно заменить, потеря пяти кораблей невосполнима»
— Он прав, Биан, — вмешивается Гауя. — Надо исключить риск. И надо вызывать не один звездолёт, а два. Один может не справиться с эскадрой.
Биан теребит свои уши так, что становится страшно — вот сейчас оторвёт…
— Мне нужна связь с Раем. Более того — мне нужен Верховный Совет. Ты поддержишь меня, Гауя?
— И не только в Совете. Я и мои ангелы с радостью поможем тебе здесь и во всём. Знал бы ты, как я жажду раздавить это ядовитое логово!
Я смотрю на Гаую во все глаза. Невозмутимая и мудрая координаторша куда-то делась, и сейчас очень напоминает мою Ирочку в том страшном эпизоде — только зубы не скалит, как рысь.
— Вы не понимаете… — она успокаивается. — Это вы там в России изрядно порубили всю систему «зелёных». А на этом континенте всё по-прежнему. Тут функционирует налаженный механизм, который наш Манко зовёт «кругами ада».
— Манко?
Гауя чуть улыбнулась.
— Вообще-то его в детстве назвали Эмилиано, но он не любит, когда его так зовут. У него было очень трудное детство. Мы зовём его Манко Капак.
* * *
— Ау, любимый!
Я чувствую, как моё ангельское личико неудержимо расплывается вширь. Ирочка, озарённая солнцем, сидит на пушистом ковре. По правую руку у неё корзинка-люлька с нашей маленькой дочурой, на левом плече сидит Нечаянная радость, облизывая ухо хозяйки. Всё семейство в сборе. Сеанс межзвёздной видеосвязи. Если Магомет так и не собрался…
— Что, ты уже не узнаёшь меня? — Ирочка пытается шутить, в то время как глаза её говорят отдельно. — Вспомни, моя радость, мы с тобой не так давно встречались. Меня зовут Ирочка.
«Я соскучилась по тебе, Рома. Я так по тебе соскучилась…»
«И я по тебе»
«Мне без тебя плохо»
«И мне тоже»
«У меня всё из рук валится, и крылья не поднимают в воздух»
«А я вот держусь»
«Сильно устал?»
«Сильно. Работы очень много»
— Вчера мне показалось, что ты внутри меня, Рома.
— Так и было. Я видел, как ты кормишь нашу Мауну.
Ирочка смеётся.
— Так вот для чего тебе дар сей! Чтобы подглядывать за женой, находясь в командировках!
— В детстве у меня был маленький самодельный телескоп. Из всех небесных светил наиболее часто я наблюдал девушек в соседних домах.
Теперь хохочем мы оба. Мы не говорим о делах, ни о моих, ни о её. И вся остальная Вселенная где-то сбоку.
Господи, как я счастлив! Слышишь, ты, начальник кладбища, мечтающий продвинуться по службе?
— Рома, Иолла… — изображение шефа являет собой крайнюю степень вины. — Вы уж извините, но у меня нет выхода… Нужен канал связи, там сейчас Верховный Совет собрался, все ждут…
* * *
— …Таким образом, выводы из преподанного им урока «зелёные» сделали прямо противоположные. Если желаемого не удалось добиться, то надо просто утроить усилия. Слов «нет» и «нельзя» они не признают, а признают только «я хочу».
