Ветер стал сильнее и теплее. До слуха донесся какой-то отдаленный шум. Свет и ветер определенно доносились из этого проема.
– Что там? – спросила Эли.
– Не знаю, – ответил я.
Эли вдруг остановилась.
– Джек… – в ее голосе прорезались высокие нотки. – Этот теплый воздух… и свет… Думаю, мы возвращаемся к пожару! Мы сделали круг!
Ее глаза едва видели, а на лице застыла маска ужаса. Меня охватила паника, и я чуть не выпустил руку Касса.
Я знал, что выглядел не лучше. Кожу на лице стянуло, обзор сузился. Нам всем была необходима медицинская помощь. Действие адреналина сходило на нет, как и любые предполагаемые преимущества, которые давал нам ген 7ЧС. Касс был на грани смерти. Попытка прорваться сквозь разгорающееся пламя стала бы безумием. Самоубийством.
– Давай я… немного его понесу, – предложила Эли, опускаясь на колени, чтобы подхватить Касса. – Будем меняться… поищем другой путь.
– Эли, нет, – возразил я. – Мы заблудимся…
– А у нас есть выбор, Джек?!
Крик Эли гулким эхом отразился от каменных стен. Затем послышался его отдаленный отголосок. Со стороны прохода.
Меня вновь обдало волной теплого воздуха. На кончике носа блеснула капелька влаги.
Влаги?
Эли упала, пытаясь поднять Касса:
– Помоги мне…
– Эли, впереди нет огня, – торопливо сказал я. – Посмотри на мой нос!
Она приблизилась:
– Он обожжен…
– Он мокрый! – перебил ее я. – Как и все лицо! И твое тоже! Огонь сушит воздух, Эли! И втягивает в себя кислород! Не может быть ветра со стороны огня!
Касс опять зашевелился и что-то пробормотал. С трудом он приоткрыл опухшие веки:
– Чувствую себя… моцйямынераж.
Я присел рядом:
– Что, Касс? Я не понимаю.
– Жареным яйцом, – повторил он. – Прости. Заметка на будущее: перестать говорить задом наперед.
Мы с Эли ошарашенно посмотрели друг на друга. Происходило нечто невероятное.
Она опустилась на колени. По ее лицу, оставляя белые дорожки в налипшей копоти, потекли слезы.
– С возвращением, Касс, – тихо сказала она.
– Тебе легко говорить, – откликнулся тот.
Я не мог в это поверить: он пытался встать на ноги!
– Касс, полегче! – предостерегающе воскликнула Эли и протянула ему руку.
Тот оперся на ее плечо:
– Не поможешь… мне…
Он медленно выпрямился, все еще дрожа, и я поспешил ему на помощь с другого бока. Ширины туннеля как раз хватало для нас троих. Мы развернулись к рассеянному свету и неизвестному пока источнику влаги. Поначалу Касс едва шевелил ногами. Но все изменилось к тому моменту, когда мы свернули в правый туннель. Он уже не так сильно на нас опирался. Боль в моей лодыжке начала затихать.
Мы ускорили шаг. Свет становился все ярче, а ветер превратился в непрекращающийся поток свежего воздуха, холодившего и приятно коловшего кожу лица и будто уносящего с собой часть боли. Дыхание выровнялось. Похоже, я даже видеть стал лучше.
Но вместе с тем усиливался шум – непрерывный, словно гул какого-то гигантского механизма.
– Почти пришли, – сказал Касс. Его глаза были широко открыты, а на лице появилась слегка кривая из-за боли улыбка. – У вас получилось.
Он отпустил мое плечо. Убрав руку, я невольно скользнул взглядом по его груди. Раны на ней перестали кровоточить, а рубцы покрылись корочкой. Красная из-за ожогов кожа на лице посветлела.
– Касс, твоя грудь! – не веря своим глазам, выдохнул я. – Все проходит!
Эли едва заметно улыбнулась:
– А ты больше не выглядишь как Квазимодо.
Я улыбнулся ей в ответ и заметил, что ее глаза тоже возвращаются к норме.
– А ты больше не похожа на пришельца.
Ее улыбка тут же угасла:
– Я была похожа на пришельца?
– Почти… пришли… – отвлек нас Касс.
Мы с Эли зашагали быстрее. В ногах Касса прибавилось сил, и он уже практически шел сам. Льющийся впереди свет пульсировал в ритме нарастающего шума. На полу появились камни и выбоины, но мы смогли преодолеть их, ни разу не упав.
Туннель поворачивал на девяносто градусов влево. Мы свернули и пораженно замерли.
Высокие стены, сложенные из длинных узких камней, казалось, притягивали взгляд к потолку, столь высокому, что было ощущение, будто мы стоим под нефом кафедрального собора.
Шум, оказывается, исходил от водопада, свергающегося из темноты откуда-то высоко над нами. Весь туннель был залит мягким светом, хотя я так и не смог определить его источник.
Мы двинулись вперед, но Касс вдруг вырвался из наших рук и на нетвердых ногах пошел к воде.
– Касс, осторожно!
Эли бросилась за ним, но я схватил ее за руку:
– Нет. Пускай.
К Кассу явно возвращались силы. По пути он стянул с себя то, что осталось от джинсов, оказавшись в потемневших от налипшей грязи трусах с Симпсонами, черных носках и кедах.
– Поверить не могу, – сказала Эли.
– Во что, что он фанат Симпсонов? – хмыкнул я.
Она ткнула меня локтем в бок. Было не больно и даже приятно.
– Идем. – Она последовала за Кассом.
Я пошел за ней, стараясь поменьше нагружать поврежденную лодыжку. Касс уже по шею залез в озеро. Подняв лицо над водой, он едва заметно улыбнулся. Эли направилась к нему, она уже была по грудь в воде, когда я только ступил в озеро.
Прохладная вода, не холодная, а именно приятно прохладная, мягко обволакивала кожу. Боже, как же это было здорово! Все центры боли в моем теле – лодыжка, рука, плечо – ненадолго с новой силой вспыхнули, а потом начали затихать. Эли и Касс неподвижно стояли справа от меня. В широко раскрытых глазах Эли ясно читались удивление и непонимание.
Держась края водоема, где глубина была лишь по грудь, я подошел к льющемуся сверху потоку и, встав под ним, запрокинул голову, чувствуя, как лицо, грудь, спину и ноги омывают мощные струи. Так я и стоял, пока вода уносила прочь гуано, сажу и налипшие обгоревшие клочки моей одежды и одежды Касса. Но водопад освобождал меня и от многого другого – от боли и волнений, пороков и слабостей. И от прорвавшейся в самые глубины сознания присутствия жадно облизывающейся в предвкушении поживы Смерти.
Я закрыл глаза и приподнял руки по бокам. Эли и Касс успели ко мне присоединиться. Так мы и стояли, взявшись за руки, восстанавливая силы. Никто из нас не имел ни малейшего понятия, как такое было возможно, но откуда-то мы знали, что иногда лучше ничего не спрашивать.
