Дэниел понесся за догхантерами. Пять метров, три, метр. Не снижая скорости, Дэниел подпрыгнул, выпустил когти, оскалился и вонзил свое оружие – когти и зубы в ягодицу Рона.
– Твою-ю-ю ма-а-ать!!! – Рон подпрыгнул от неожиданности, почувствовав, как что-то острое вонзилось в его зад. Винтовка выпала из рук и шлепнулась на мокрую траву. Руки Рона интуитивно потянулись к ягодицам в тщетной попытке их защитить.
Сделав дело, Дэниел бросился в сторону и растворился в тумане. Отбежав на пару метров от догхантеров, он остановился и прислушался.
– Ты чего разорался? – Шон повернул голову к товарищу.
– Дерьмо, – проворчал Рон, успокаиваясь. – Какая-то тварь вцепилась мне в зад.
– Чего? – недоверие появилось на лице Шона.
– Что слышал, – Рон потер руками ягодицы. – У-у-у, тварь! Комбинезон порвала, сволочь.
– А ну покажи, – ухмылка скривила губы Шона. Рон повернулся спиной к напарнику.
– Видел?
– Ничего себе! – хмыкнул Шон. – Да у тебя вся задница порвана. Крови не видно, но форму тебе придется новую заказывать. Небось, твоя обезьяна напомнила о себе, – хохотнул Шон, отвернулся от Рона и окинул взглядом окрестности.
– Смейся, смейся. Как бы эта обезьяна не вздумала вцепиться и в твою задницу, – Рон осмотрелся.
«А почему бы и нет, – подумал Дэниел. – Пока вы будете заниматься своими пятыми точками, я успею с Тайги спрятаться».
Дэниел обежал догхантеров и замер за спиной Шона, выжидая подходящий момент, чтобы пустить в ход когти и зубы.
– А я на кой твоей обезьяне, – Шон повертел головой. – Да и не обезьяна это была. Может, птица какая в тумане не разглядела препятствие, врезалась в твой зад, да слегка помяла его. Ну, не повезло. Со всяким бывает. Пошли, закончим начатое. И так задержались. Мне дома давно надо было бы… Твою-ю-ю ма-а-ать!!!
Дэниел отцепился от Шона и скрылся в тумане, после чего понесся туда, где в последний раз видел Тайги.
Позади остались проклятия Шона и смех Рона.
Найти Тайги оказалось несложно. Он лежал на мокрой траве на том же месте, где и заметил его Дэниел. Глаза Тайги были округлены, дыхание с шумом вырывалось из груди. Силы Тайги были на исходе.
– Что, друг, запыхался? – Дэниел приблизился к Тайги и заглянул тому в глаза. Тайги заметил Дэниела, поднялся на корточки и что-то промычал.
– Я тоже рад тебя видеть. Пошли отсюда, пока нас не поймали, – Дэниел отбежал в сторону и стал ждать.
Тайги вздохнул и заковылял за Дэниелом.
Ночь опустилась на Стерлинг, когда Дэниел и Тайги наконец-то достигли городка. Выждав, пока улицы опустеют, Дэниел повел Тайги домой. Тайги, уставший и обессиленный, покорно волочил ноги за Дэниелем. Во дворе родного дома было пустынно. Казалось, здесь ничего не изменилось за то время, что Дэниел отсутствовал. Совсем ничего.
Дэниел пробрался к знакомому подъезду, оглянулся, убеждаясь, что Тайги следует за ним, и побежал вверх по лестнице. Немного погодя он уже стоял перед дверью родной квартиры. Сердце в груди колотилось, будто сумасшедшее, дыхание сбилось от волнения, в глазах пощипывало. И все же на душе было радостно. Он вернулся домой. Кто бы мог подумать. Когда он уходил – думал навсегда, как оказалось – нет. Но Дэниела это обстоятельство не огорчало. Только сейчас он понял, как сильно соскучился по Стерлингу, маме и, как ни странно, отцу. И вот он дома. Как же долго его не было. Целая вечность прошла, не меньше.
Дэниел обернулся. Тайги сидел на корточках, привалившись к стене. Глаза его были закрыты, рот приоткрыт, и тихое сопение вырывалось наружу.
«Спит что ли? – подумал Дэниел. – Устал бедняга. Ничего, потерпи немного».
Дэниел посмотрел на дверь, подошел ближе и прислушался. В ответ тишина, ни звука не доносилось из квартиры.
«Может, дома никого?» – Дэниел поднял лапу, выпустил когти и провел ими по дереву двери. Тихий скрежет потревожил площадку.
Дэниел прислонился к двери и обратился в слух. Ничего. Тогда он ударил лапой по двери, затем еще и еще. Откуда-то донесся шорох. Дэниел замер, вслушиваясь в тишину. На миг ему показалось, что звук донесся из-за двери. Мгновение спустя дверь открылась и… и на пороге возникла вдова Дженкинс.
Дэниел отшатнулся. Глаза его раскрылись так широко, будто он увидел призрака. Тело его задрожало, словно паутина, потревоженная неосторожной мухой. Кого-кого, а вот вдову Дженкинс Дэниел ожидал увидеть в собственной квартире меньше всего. В голову полезли ужасные мысли: а что если родители переехали куда-нибудь в другое место? Но этого не может быть. Не может! Они не могли его оставить. Но он же смог оставить их, так почему они не могли этого сделать?
Дэниел почувствовал, как затрусились лапы. Еще немного, и он упадет у ног вдовы Дженкинс мертвой кошачьей тушкой. Что-то толкнуло Дэниела. Дэниел посторонился, пропуская Тайги. Тайги приблизился к вдове Дженкинс и потянул носом.
Вдова Дженкинс, казалось, нисколько не удивилась, увидев перед собой странную парочку. На губах ее заиграла теплая улыбка. Старуха положила руку Тайги на голову, развернулась и крикнула:
– Мэри, Эван, идите сюда. У меня для вас хорошая весть.
Дэниел стоял на площадке, вперив взгляд вглубь квартиры, чувствуя, что еще немного, и его лапы действительно откажут ему. Внутри него все пылало, жар был невероятный, будто внутри маленького кошачьего тельца появилось огромное лавовое озеро. Хвост Дэниела поджался, уши прижались к голове, перед глазами поплыли круги.
– Миссис Дженкинс, о чем это вы? – этот встревоженный голос Дэниел узнал бы среди множества других голосов.
За спиной вдовы Дженкинс возникло взволнованное лицо Мэри Макмилан.
– Мама, – выдохнул Дэниел, глядя на мать. На глазах его показались слезы, когда он увидел, какой стала его мать. Седых волос стало больше, и морщин на лице стало больше, под глазами виднелись темные круги, а в добрых глазах застыли слезы.
– Посмотри, Мэри, кто к нам пришел, – улыбнулась вдова Дженкинс, отходя в сторону.
Мэри, казалось, окаменела, когда увидела тех, кто стоял под дверью квартиры. Глаза расширились. Рот открылся, губы задрожали. Рука скользнула ко рту, будто стремясь удержать крик, рвущийся наружу. Слезинка скатилась по щеке Мэри, за ней отправилась вдогонку вторая.
– Миссис Дженкинс, Мэри, – и этот голос Дэниел узнал бы среди множества других, узнал бы, несмотря на новые нотки, звучавшие в нем – сострадание, забота, доброта.
Положив руки на плечи жены, из-за ее спины выглянул Эван Макмилан. Страдание, то, что Дэниел никогда не мог и представить на лице своего отца, проявлялось в каждой новой морщине, в каждом новом седом волосе («Как их много», – словно невзначай подумал Дэниел), в грустном взгляде, во внешнем виде в целом.
Уже теряя сознание, Дэниел услышал слова вдовы Дженкинс:
