Дэниел узнал комнату Джессики. Как же долго он спал! Дэниел огляделся. Было темно, хоть глаз выколи, но для кошачьего зрения Дэниела темнота не была препятствием, в темноте он видел даже лучше чем днем. Переноска стояла на столе, возле монитора компьютера. Похоже, Джессика не захотела будить кота, оставила переноску на столе, не забыв открыть дверцу переноски на случай возвращения кота из страны снов.
Внимания Дэниела привлек свет. Нет, не лунный. Небольшое пятнышко света в противоположной стороне от окна, прямо на кровати у Джессики. Дэниел узнал горящий экран мобильного телефона. Джессика не спала, щелкала по клавишам телефона и вглядывалась в экран.
Дэниел спрыгнул со стола и запрыгнул к Джессике на кровать.
– Привет, малыш, – прошептала Джессика, заметив кота, словно привидение появившегося из темноты. – Долго же ты спал. Я уже успела и домой приехать, и покушать, и с мамой поговорить. А ты все спишь и спишь, – Джессика направила на кота свет от экрана телефона, желая лучше его рассмотреть.
Дэниел опустил глаза, спасаясь от яркого, больно резавшего глаза света.
– А я в телефонной книжке копаюсь, – девушка повернула мобильник экраном к себе, положила руку на кота и погладила по голове. – Представь, у меня нет ни одного знакомого с именем «Дэниел». Забавно, но этот Дэниел у меня из головы никак не выходит. Целый вечер только о нем и думала. Чертовщина какая-то. Не знаю, существует ли он на самом деле, а уже думаю о нем, – Джессика захихикала, притянула кота к себе и уложила рядом с собой. – Может, я с ума сошла? Ты как думаешь, Мью? Наверное, все же сошла, если с котом разговариваю, – Джессика поперхнулась от тихого смеха, закашлялась, бросила подушку на спинку кровати и оперлась об нее поясницей. – Ведь если так подумать, то этот Дэниел не больше чем иллюзия. Никогда не видела, никогда не слышала. Слова «Я тебя люблю» на листе бумаги и бутон розы не в счет. Их мог мне кто угодно подкинуть, правда, из тех, кто живет в этом доме. Только вот загвоздка в том, что в этом доме нет никого с именем Дэниел. Знаешь, Мью, я все же думаю, что это проделки Кэр. Мама и папа такими глупостями заниматься не будут, а миссис Макфери тем более. Остается Кэр, что бы она ни говорила. Только вот зачем ей это? Не понимаю, – Джессика положила руку на тело кота и принялась играться волосками шерсти. – Кстати, я заметила, Мью, что с тех пор как я показала Кэр те листки бумаги, никто мне больше ничего не пишет. Никаких больше упоминаний о Дэниеле. Только тот бутон розы, но он же был не подписан, откуда мне знать, что он от Дэниела? Нет, это все проделки Кэр. Теперь я в этот на сто процентов убеждена… Как жаль, – тихо выдохнула девушка, положила мобильник на пол и легла удобнее.
– Хотела бы я, чтобы меня кто-то любил… всегда, а еще ценил и уважал, – будто шелест листьев прокатился по комнате, так тихо говорила Джессика, глядя в темноту ночи. – Разве я многого прошу? Мне больше ничего не надо, только немножко вечной любви и искреннего уважения. Ни звезд с неба, ни принцев на белых лошадях и с кучей денег… ничего… лишь чуточку вечной любви, нежного слова, ласкового взгляда, теплой заботы…
– Джессика всхлипнула, легла набок и положила руку на голову кота. – Мью, скажи мне, почему парней интересует только внешность девушки, красота ее лица и тела. Неужели парни – это всего лишь самцы, которые живут примитивными животными потребностями? Но это же неправильно. Так же не должно быть. Мы же люди. Мы уже не те животные, которыми были когда-то. Тогда почему парни продолжают вести себя так, будто самая большая их потребность раздвинуть ноги очередной девушке и удовлетворить свое эго? А как же тот мир, что находится внутри каждой девушки? Неужели это только придаток к телу? Если это так, тогда… тогда я ненавижу свое тело, – Джессика зарылась головой в подушку и зарыдала.
– Я не хочу, чтобы меня любили только за тело и лицо!
При виде слез, бегущих из глаз девушки, в груди у Дэниела защемило. Дэниел поднялся, приблизился к Джессике и коснулся головой ее головы. Передняя лапа поднялась и легла на плечо девушки. Почувствовав прикосновение, Джессика подняла голову.
– Мью, ты единственный, кто меня понимает, – Джессика обняла кота и прижала к груди. – В тебе больше человеческого, чем в самих людях. Тебе стоило родиться человеком, а не животным, хоть и таким миленьким, – Девушка смахнула слезы с глаза и поцеловала кота в нос. – Если бы каждый из нас, людей, имел хоть чуточку доброты, присущей многим из животных, мир был бы другим. Мы бы больше думали друг о друге, больше чувствовали друг друга, меньше страдали, крепче любили. Каким прекрасным был бы тогда мир. Но это все фантазии, – вздохнула Джессика, положила руку под голову и закрыла глаза. – Если бы, да кабы, то и желания были бы не нужны… Ладно, пора спать, Мью. Ты, конечно, уже выспался, а вот я, – девушка вытерла слезы, – поспала бы часик-другой. Спокойной ночи, Мью. Пусть тебе приснятся красивые кошачьи сны, – Джессика устроилась поудобнее и замерла.
Вскоре Джессика уже спала. Грудь ее медленно поднималась и опускалась, следуя спокойному, равномерному дыханию. На лице девушки играла улыбка, нежная, как весеннее солнце, и добрая, как любящее сердце. Дэниел долго любовался спящим лицом Джессики, затем выбрался из-под ее руки и спрыгнул на пол. Пора было приниматься за дело. Пока Джессика изливала душу, Дэниелу пришла на ум неплохая мыслишка, он решил во что бы то ни стало снова напомнить девушке о загадочном Дэниеле, да и время было подходящее, он возвращался домой. Как ни хотелось Дэниелу покидать Джессику, как ни была сильна его любовь к ней, он знал, что должен вернуться домой, если хочет и дальше быть с Джессикой, только теперь уже не в кошачьем теле, а в своем, человеческом. Дэниел жил иллюзией, надеждой, у него не было никаких гарантий, что вернувшись домой, он обретет то, что давно стало для него миражом в пустыне, призрачной иллюзией, поддерживаемой тонкой порослью надежды. Как обреченному на смертную казнь нечего терять, так и Дэниелу нечего было терять. Если даже он не вернет человеческое тело, тогда в любой миг сможет вернуться к Джессике. Но Дэниел не хотел даже думать о том, что его настоящее тело потеряно для него навсегда. Чудеса в жизни случаются. Он в этом уже успел убедиться. Так почему бы чуду не случиться снова, особенно сейчас, когда в сердце Дэниела жила любовь. Ведь известно, любовь единственная сила в мире, что способна творить волшебство.
Дэниел забрался на стол, нашел кусок чистого листа, маркер, устроился на полу и принялся писать. Работа была трудной, писать пришлось много. Но Дэниел не спешил, у него вся ночь была впереди. Тихо посапывая от напряжения, Дэниел трудился над листом бумаги, старательно выводил буквы и запятые с точками. Наконец, два или три часа спустя, когда мир был скован сном крепче бамбука, Дэниел опустился на лапы и с чувством полного удовлетворения принялся созерцать результаты своего кропотливого труда. На листе бумаги было написано следующее:
Пока на небе сияет Луна,
Пока мягкий свет излучает она,
Пока мое сердце в груди будет жить,
Дотоле тебя, Джесси, буду любить.
Дэниел
Написанное показалось Дэниелу наивным, но разве любовь не наивна? Оставив исписанный лист на полу, там, где его обязательно заметит Джессика, когда проснется утром, Дэниел запрыгнул на подоконник и устремил взгляд на улицу, в тишину ночи. Завтра, как только солнце коснется края горизонта, он покинет поместье Нэвилов и отправится домой. Но он непременно вернется, ведь здесь остается его любовь, остается та, что пленила его сердце. Отныне для Дэниела жизнь без Джессики все равно, что жизнь без сердца. Разве можно прожить без сердца? Ни дня, ни минуты, ни мгновения.
